Я полюбила понедельники. Для того, чтобы полюбить понедельники, мне надо было приехать сюда, в дачное обжитое садоводство под Минском.
В субботу город замирает, просыпаются дачи.
Здесь отовсюду доносятся диалоги, и по ним так легко узнать о семье, занимающей четыре сотки и дачный домик, абсолютно всё. Почему людям кажется, что здесь, на четырёх сотках, ты не так заметен, как в четырёх стенах квартиры?!
Сверху на взгорке два участка.
Пожилая мать и сын-инвалид живут здесь постоянно такой ритмичной и выверенной жизнью, что я точно знаю, что сейчас 7:00 – когда сын выходит из домика. Оттуда всегда тихий и спокойный умиротворяющий шум, он не выбивается и в субботу. Шум воды из шланга, например. Изредка, примерно раз в десять дней, можно услышать: «Сирожа, ну куда ты льеш! По низу надо!»
Вторые соседи – гости субботние, муж и жена. Который год меня терзает вопрос, почему мужик, который ходит вечно как-то боком, ссутулив плечи и стараясь держаться в любой тени – стены дома, кустов и деревьев, до сих пор не сбежал? Она – без конца громко бубнит и пилит. Все её фразы начинаются с «вечно ты!», а дальше перечисляются «страшные грехи» супруга. Долго, тщательно, громко и, что странно,на одной эмоциональной ноте. Например, про ведро, которое мужик не туда поставил. Полчаса про ведро. Через полчаса мне хочется взять ведро и надеть на голову этой бабе, чтобы она сама себя слушала, а не я её. Но теперь она вспомнила, что он вчера «шарахался в магазин», и начинается долгая песня про «вечно ты шарахаешься».
Участок прямо за рабицей – мать и дочь, обе кажутся старухами, хотя вроде бы дочь младше, но не факт. Но и они отчего-то тоже громко обсуждают сорта помидоров и клубники. Тщательно, как будто решают государственные стратегические вопросы. Вспоминая ту клубнику, которая «у пазапрошлым годзе», а помидоры «у прошлым годзе», или, наоборот, по сто раз, повторяя друг за другом, эхом, как запоздалое зеркало. «Те, што у пазапрошлам годзе, сладкие были».
«Да, дык, эта ж те у пазапрошлам годзе садзили, те сладкие были».
Кажется, что я на каруселях, которые предназначены только для малышей, на таких, где лошадки по кругу. Мой вестибулярный аппарат не выдерживает ни лошадок по кругу, ни зацикленного круга из «у пазапрошлым годзе».
Через участок приехала семья. Из всей семьи слышно, очевидно, двух глав семейства. Бабушку и внучку. Внучка звенит громким, ломким, требовательным голоском. Куда ей до бабушки! Вот это командир. Или учитель. Или директор. Я, не видя их, могу точно сказать, что делает дитё, ибо бабушка одёргивает её поминутно, подробно описывая каждый шаг. При этом – возмущается, запрещает, указывает.
«КУДА ТЫ ЛЕЗЕШЬ! СКАЗАНО ТЕБЕ, НЕ ХОДИ МЕЖДУ КУСТОВ, ХОДИ ТУТ ПО ДОРОЖКЕ». «БРОСЬ ЯБЛОКО, КУДА ТЫ ПОДНЯЛА ЕГО С ЗЕМЛИ, НЕ ВИДИШЬ, ОНО ГНИЛОЕ!». «НЕ ТРОГАЙ НА КУХНЕ НИЧЕГО, ПОТОМ ОБЕДАТЬ НЕ ЗАСТАВИШЬ!», – и множество, огромное множество мелких движений ребёнка комментируются бабушкой-полководцем. Спустя несколько часов с той стороны раздаётся звонкий, насыщенный, упоительный детский рёв. Со всеми составляющими в виде «ы-ы-ы» и «у-у-у». Забавно. В этом плаче совершенно не слышно ни отчаянья, ни боли, ни обиды. Просто дитя выливает из себя бабкины бесконечные нотации.
Ещё одна прелесть суббот – стрижка газонов. Я уже отличаю соседские газонокосилки по звуку. Заканчивает один, начинает другой, третий подхватывает. От мелкого и назойливого «з-з-з» до глубокого и немного мрачного «вжу-вжу-вжу». Эхом в другом конце садоводства подпевает ещё одна.
Вечером будет музыка. Разная. Иногда – песни, часто – в хоровом самодеятельном исполнении. Эпилогом станет ночной фейерверк из дома отдыха. Дом далеко, за полем. Салютов не видно, но хорошо слышно, как и громкие одобрительные «у-р-р-ра!».
И только утром в понедельник наступает такая восхитительная, упоительная, блаженная тишина. Ни газонокосилок, ни криков, ни песен. Кажется, даже помидоры с огурцами и капуста с кабачками, слегка приободряются, расправляют плети и листья. И амарант становится ярче, а бархатцы выпускают новые и новые цветы.
PS: автор настаивал на том, что бабушкину речь нужно писать капсом, редактор сопротивлялся, но потом согласился, ибо есть такие бабушки, которые и вправду разговаривают только заглавными буквами (прим. ред.).