Несмотря на антинаркотическую риторику Адольфа Гитлера, нацистская Германия использовала маленькую таблетку для храбрости под названием первитин, чтобы захватить Европу. Оказалось, что это был чистый метамфетамин.
Незадолго до встречи с Бенито Муссолини летом 1943 года Адольф Гитлер чувствовал себя тяжело больным.
Тем не менее, он не мог пропустить встречу с державами Оси, поэтому личный врач Гитлера ввел фюреру препарат под названием "Эукодал" - оксикодон в сочетании с кокаином - чтобы взбодрить его.
Врач сильно рисковал, делая это. В конце концов, Гитлер был склонен к привыканию к наркотикам и не хотел их принимать. Но в данном случае инъекция казалась оправданной: Гитлер метался по комнате с жестоким, спазматическим припадком, отказываясь с кем-либо разговаривать.
Сразу же после первой инъекции, вопреки желанию своего врача, оживший Гитлер заказал еще одну инъекцию. После этого Гитлер отправился на встречу с весёлым азартом.
На встрече с Муссолини Гитлер, как сообщается, говорил несколько часов без остановки. Итальянский диктатор, который сидел, массируя себе спину, вытирая лоб носовым платком и вздыхая, надеялся убедить Гитлера позволить Италии выйти из войны. Он так и не смог этого сделать.
Это был лишь один эпизод на фоне почти ежедневного употребления Гитлером наркотиков, среди которых были барбитураты, сперма быка, тестостерон, опиаты и стимуляторы, такие как "Первитин", таблетки "мужества", сделанные из метамфетамина.
Гитлер был не одинок в своем употреблении первитина. В тот период все, от немецких солдат на передовой до домохозяек, страдающих климаксом, поглощали первитин как конфеты.
Широко распространенное употребление наркотиков не было чем-то новым для страны. Поколением раньше Германия погрязла в широкомасштабном употреблении наркотиков - то есть до тех пор, пока Гитлер не пришел к власти, отчасти благодаря антинаркотической кампании. Но когда Гитлер изменил курс и стал наркоманом, та же участь постигла многих в его стране.
К началу Второй мировой войны немецкие солдаты употребляли первитин, который помогал им штурмовать и завоевывать большую часть Европы. Однако в конце концов кайф исчез. К концу войны, когда высокомерие оторвало нацистов от реальности, солдаты использовали такие наркотики, как первитин, просто чтобы выжить.
Яд в венах Германии
Хотя впоследствии Третий рейх вступил в период активного употребления наркотиков, Адольф Гитлер сначала использовал радикальную антинаркотическую платформу, чтобы захватить контроль над государством.
Эта платформа была неотъемлемой частью более широкой кампании, построенной на антиистеблишментной риторике. В то время этой элитой была Веймарская республика - неофициальное название, которое Гитлер придумал для немецкого режима, правившего с 1919 по 1933 год и экономически зависевшего от фармацевтических препаратов - в частности, кокаина и героина.
Чтобы дать вам представление о масштабах этой зависимости, за год до того, как победители Первой мировой войны вынудили республику подписать договор о Международной опиумной конвенции в 1929 году, один только Берлин производил 200 тонн опиатов.
Фактически, на Германию приходилось 40 процентов мирового производства морфия в период с 1925 по 1930 год (с кокаином была аналогичная история). В целом, экономика Веймарской республики, в значительной степени разрушенная Первой мировой войной, превратилась в мирового наркодилера.
Адольф Гитлер был не в восторге от этого. Будучи трезвенником, который не пил даже кофе из-за содержания в нем кофеина, Гитлер избегал всех наркотиков. Известно, что он больше никогда не курил после того, как выбросил пачку сигарет в реку в конце Первой мировой войны.
Когда в 1933 году нацисты установили контроль над Германией, они начали распространять гитлеровскую философию отказа от наркотиков на всю страну. Однако нацистам пришлось потрудиться. Описывая состояние страны на момент прихода к власти Гитлера, немецкий писатель Клаус Манн писал:
"Ночная жизнь Берлина, о боже, о боже, мир никогда не видел подобного! Раньше у нас была великая армия, теперь у нас великие извращения!".
Поэтому нацисты сделали то, что у них получалось лучше всего, и объединили свои усилия по борьбе с наркотиками со своей фирменной практикой обвинения тех, кто им не нравился - особенно лиц еврейского происхождения - в том, что они наносят удар в спину Германии.
Таким образом, нацисты использовали пропаганду, чтобы ассоциировать наркоманов с этими порабощенными группами, в сочетании с суровыми законами - один из первых законов, принятых Рейхстагом в 1933 году, позволял заключать наркоманов в тюрьму на срок до двух лет с возможностью продления на неопределенный срок - и новыми подразделениями тайной полиции для усиления своих антинаркотических усилий.
Нацисты также отменили врачебную тайну и обязали врачей направлять в государственные органы любого человека с рецептом на наркотики сроком более двух недель. Затем нацисты отсекали тех, кто прошел тест на этническую принадлежность, и сажали в тюрьму, а тех, кто не прошел, отправляли в концентрационные лагеря.
На первый взгляд, этот масштабный переход от безудержной наркозависимости выглядел как чудо, вызванное нацизмом. Конечно, это длилось только до тех пор, пока Гитлер впервые не попробовал первитин.
В 1936 году официальный фотограф нацистской партии Генрих Хоффманн заболел гонореей. Он был другом Гитлера - он познакомил Гитлера со своей любовницей Евой Браун, которая была ассистенткой Гофмана, - и поэтому был объявлен конкурс на лучшего, самого надёжного врача, который только был в Германии: Теодора Морелля. Известный своими витаминными уколами и энергетическими инъекциями, Морелль был "тем самым" врачом для берлинских знаменитостей.
Морелль успешно вылечил Гофмана, который был так благодарен за облегчение, что пригласил Морелля к себе домой на ужин. Это был удачный выбор. Гитлер решил заглянуть к нему в тот вечер и вскользь упомянул, что сильные боли в желудке и кишечнике мучают его уже много лет. Не желая упускать шанс подняться по служебной лестнице, Морелль предложил Гитлеру консультацию.
Гитлер воспользовался предложением и позже рассказал Мореллю наедине, что испытывает такие сильные боли, что едва может двигаться, не говоря уже о том, чтобы руководить страной, переживающей потрясения. Морелля озарило: он знал, что делать.
Он прописал Гитлеру капсулы с полезными кишечными бактериями под названием "Мутафлор" - экспериментальное в то время средство, которое используется и сегодня. Это помогло Гитлеру справиться с болью в желудке и повышенным метеоризмом настолько, что он назначил Морелля своим личным врачом.
С тех пор Морелль редко покидал Гитлера, в конечном итоге он вводил Гитлеру все, начиная от растворов глюкозы и заканчивая витаминами, несколько раз в день, чтобы облегчить хронические боли Гитлера.
Несмотря на эти первые успехи, некоторые факты свидетельствуют о том, что Морелль стал небрежным после того, как стал любимцем Гитлера. Это утверждение сделал ведущий нацист Альберт Шпеер, министр вооружений и военного производства. Позже он напишет в своей автобиографии, что Морелль был шарлатаном:
"В 1936 году, когда мое кровообращение и желудок взбунтовались... я позвонил в личный кабинет Морелля. После поверхностного осмотра Морелль прописал мне свои кишечные бактерии, декстрозу, витамины и гормональные таблетки. Для надежности я затем прошел тщательное обследование у профессора фон Бергмана, специалиста по внутренним болезням Берлинского университета.
По его заключению, у меня не было никаких органических проблем, а только нервные симптомы, вызванные переутомлением. Я сбавил темп, насколько это было возможно, и симптомы ослабли. Чтобы не обидеть Гитлера, я притворился, что тщательно выполняю указания Морелля, и, поскольку мое здоровье улучшилось, я на некоторое время стал показательным примером Морелля".
Более того, некоторые утверждают, что Морель был откровенно лжив.
Например, Эрнст-Гюнтер Шенк, врач СС, который впоследствии написал книгу, в которой теоретизировал, что Гитлер страдал болезнью Паркинсона, приобрел один из пакетов с витаминами, которые Морелль каждое утро вводил Гитлеру, и сделал лабораторный анализ. Оказалось, что Морель вводил Гитлеру метамфетамин, что объясняет, почему Гитлер не мог насытиться.
Но Первитин был не единственным препаратом, которым Морелль лечил Гитлера: врач предлагал фюреру все более широкий список лекарств, включая кофеин, кокаин (от боли в горле) и морфий - все те препараты, против которых Гитлер выступал в течение многих лет до войны. Самым значительным из этих препаратов был Первитин, метамфетамин.
Первитин и великий немецкий дух, подпитываемый метамфетамином
Теммлер, немецкая фармацевтическая компания, впервые запатентовала Первитин в 1937 году, и население Германии, попавшее в вихрь нацизма, ухватилось за его положительный эффект.
Теммлер поручил одному из самых успешных PR-агентств Берлина разработать маркетинговый план по образцу компании Coca-Cola, которая добилась огромного мирового успеха.
К 1938 году плакаты с рекламой "Первитина" были повсюду в Берлине, от колонн вокзалов до автобусов. Одновременно с запуском PR-кампании Теммлер отправил каждому врачу в Берлине по почте образец препарата, надеясь, что медицинское сообщество своим примером приведет широкую общественность в объятия Первитина.
Немецкий народ действительно игнорировал неблагоприятные эффекты препарата, а вместо этого сосредоточился на энергии, которую он давал, энергии, очень необходимой стране, которая сначала восстанавливалась после Первой мировой войны, а затем мобилизовалась для участия во Второй мировой войне. Не быть таким же трудолюбивым было почти непатриотично, и "Первитин" помогал, когда ничто другое не могло помочь. Кроме того, он был намного дешевле кофе.
Вермахт, объединенные вооруженные силы Германии во время Второй мировой войны, впервые попробовал силу метамфетамина, когда нацисты вторглись в Польшу в 1939 году. Войска были в восторге от "Первитина" - как и их командиры, которые писали восторженные отчеты, пропагандируя использование препарата.
"Все свежи и бодры, отличная дисциплина. Легкая эйфория и повышенная жажда действий. Психика воодушевлена, очень стимулирована. Никаких несчастных случаев. Длительный эффект. После приема четырех таблеток двоится в глазах и видны цвета", - говорится в одном из отчетов об употреблении наркотиков с передовой.
Другой отчет гласил: "Чувство голода проходит. Одним из особенно благоприятных аспектов является появление энергичного желания работать. Эффект настолько очевиден, что не может быть основан на воображении".
Первитин позволял солдатам переносить дни на фронте - дни, состоящие из малого количества сна, обильных травм, пустых желудков и жестокого принуждения к повиновению - лучше, чем что-либо другое.
Конечно, распространение миллионов таблеток, вызывающих привыкание, среди такого количества солдат имело свои последствия. Наркомания стала проблемой: только в апреле и мае 1940 года нацисты отправили 35 миллионов единиц "первитина" и подобных веществ в войска и авиацию. Письма, найденные на фронте, показывают, что солдаты пишут домой, умоляя на каждом шагу дать им еще "Первитина". Все, от генералов и их штабов до капитанов пехоты и их солдат, стали зависимы от метамфетамина.
Один подполковник, которому было поручено командование эрзац-дивизией Panzer, так описал массовое употребление наркотиков, написав в своем отчете:
"Первитин был официально доставлен перед началом операции и роздан офицерам вплоть до командира роты для собственного употребления и передачи нижестоящим подразделениям с четким указанием, что он должен использоваться для поддержания бодрствования в предстоящей операции. Был четкий приказ, что панцергренадеры должны использовать первитин".
Он использовал препарат во время боев "в течение четырех недель, принимая ежедневно 2 раза по 2 табл. первитина". В рапорте он жаловался на боли в сердце, а также упоминал, что до применения "Первитина" его "кровообращение было совершенно нормальным".
В 1941 году Лео Конти, фюрер здравоохранения нацистского рейха, наконец, набрался сил и добился включения первитина в опиумный закон рейха - официально объявив его интоксикантом и сделав незаконным.
Высший чиновник здравоохранения Третьего рейха считал, что Германия, "целая нация", "становится зависимой от наркотиков", и что "тревожные последействия первитина полностью уничтожают благоприятные успехи, достигнутые после его применения... Возникновение толерантности к первитину может парализовать целые слои населения... Каждый, кто стремится устранить усталость с помощью первитина, может быть совершенно уверен, что это приведет к ползучему истощению резервов физической и психологической работоспособности и, наконец, к полному срыву. "
Долгосрочное воздействие метамфетамина на организм человека действительно катастрофично. Зависимость, скорее всего, поглотит человека целиком, а вместе с ней приходят депрессия, галлюцинации, сильное обезвоживание и постоянная тошнота.
Нацистские врачи знали, что эти побочные эффекты не могут быть устранены короткими периодами отдыха, но ничего не могли сделать, чтобы предотвратить злоупотребление первитином. Солдаты умирали либо от сердечной недостаточности, либо от самоубийства, либо от военных ошибок, вызванных умственной усталостью. Препарат всегда настигал их.
Попытки Конти обуздать зависимость нацистского государства от метамфетамина оказались тщетными. Немцы почти не соблюдали запрет, и в 1941 году потребление метамфетамина среди гражданского населения - не говоря уже о военных, которым предстояло вторжение в СССР, - фактически возросло.
Так же, как Гитлер стал зависеть от Морелля, Германия стала зависеть от первитина. Немцы обращались к метамфетамину за верой, чтобы выстоять, не осознавая, какой вред может принести этот наркотик. И пока война затягивалась, нацисты так и не смогли восстановить контроль над таблеткой, которая обещала им мир.
Благодарю Вас за внимание и до новых встреч!
Если Вам понравилась статья, делитесь, комментируйте и ставьте лайк, это помогает каналу.
Одновременно предлагаю Вам задержаться и прочитать другие публикации канала, ведь история - это действительно интересно.