Владимир Путин заявил о странностях западной «зеленой» энергополитики: «Ну, если забежать вперед, получать дешевый российский газ, а потом самим обрезать поставки этого газа и включать тут же все, что предавалось анафеме, включая угольную генерацию, то это, конечно, не самый лучший вариант решения глобальных проблем. И проблем в тех регионах, где решения принимаются именно подобным образом». Он говорит, по сути, сейчас о том, что, ну, потерпела крах идея «зеленой» энергетики. Второе, ведь на Западе боролись против российской атомной энергетики. Сегодня Запад говорит, что атомные электростанции — это единственная панацея для них. Глобальные сдвиги в энергополитике Земли, что происходит? Такой вопрос задал Сергей Карнаухов в своей авторской передаче «Лабиринт Карнаухова» в эфире Соловьёв Live Андрею Коноплянику, члену научного совета РАН по системным исследованиям в энергетике, советнику гендиректора ООО «Газпром экспорт».
Далее прямая речь Андрея Конопляника.
Я вижу сегодня, в частности, аналогии, которые мне приходят в связи с выступлением президента, и другая событийная канва, которая нас окружает и на макроэкономические темы, и на политические темы, и на сугубо энергетические темы, у меня чаще и чаще в качестве аналогии приходит название известного эссе, а потом книжки Фрэнсиса Фукуямы «Конец истории». Это эссе написано в 1989 году, только там он писал о конце истории как о конце идеологического противостояния двух систем, и что завершение периода холодной войны давало основание ему или по крайней мере тем, кто интерпретирует его взгляды, говорить о том, что теперь все, только в рамках одной модели будет развиваться мир, в рамках либеральной демократии по западному образцу.
Отсюда мы делаем выводы, что в рамках той англосаксонской модели организации мира, где финансовые услуги начинают доминировать, где на рынках энергоресурсов мы вышли со стадии развития энергетики как рынка физической энергии, пройдя через стадию преобразования её в рынки биржевых товаров, и дальше вышли на стадию превращения энергии уже в финансовый актив.
И вот у меня возникает эта аналогия в связи с Фрэнсисом Фукуямой, что сегодня мы видим конец этой истории, потому что в тот период, на котором создавался физический, фактический или виртуальный избыток предложения, который давил на цены вниз или удерживал их на относительно низком уровне, закончился.
Это спецоперация Соединенных Штатов по удержанию своей роли в сжимающейся нише в глобальной энергетике. В силу этого, предпринимая различные политические действия, в частности, пытаясь продвинуть свой дорогой сжиженный природный газ и заменить им наш дешевый.
Идет целенаправленное навязывание Европе системы действий, которая ведет к тому, что наш дешевый газ замещается на более дорогой. Квинтэссенцией этого для меня является недавние высказывание Хабека, это министр экономики и вице-премьер Германии, который заявил, что с той моделью экономического развития Германии, которая была построена на дешевом газе российском покончено. Все, мы от этой модели отказываемся. Он не назвал альтернативы. Альтернативы заменить дешевое на дешевое нет.
Альтернативы есть, которые навязываются извне, это заменить дешевое на дорогое, это заменить наш газ сетевой либо в первую очередь сжиженный газ импортный, в первую очередь на американский сжиженный природный газ, потому что мы знаем, тот же Хабек поехал в Катар, стал договариваться о поставках катарского газа, ему сказали: «Да, мы можем это сделать, но на условиях только долгосрочных контрактов, долгосрочных обязательств закупок нашего газа», то есть та модель, от которой Европа тоже собирается отказываться, о чем тоже говорил наш президент.
В документах Еврокомиссии в декабрьском пакете от 15 декабря просто было заявлено с гордостью, что к 2049 году вообще Европа откажется от долгосрочных контрактов, они им как бы не нужны. То есть все это строилось на ожиданиях, на предположении, что Европа является настолько привлекательным рынком, что будет создан постоянный избыток предложений на этом рынке, поэтому через механизмы, которые были сформированы рынком, построенном на ожидании финансовых игроков, цены будут постоянно снижаться. Но этого, соответственно, сегодня мы видим, не происходит. То, что предлагают Европе платить дополнительную плату за американский сжиженный природный газ – это пыталось упаковаться в разные такие обертки, которые показывали, что на самом-то деле то, что американский газ дорогой, он обоснованно дорогой, потому что наш соответственно в силу тех или других причин достаточно плохой, скажем, по климатическим соображениям.
Ну, я очень хорошо помню дискуссию, которая у нас была с представителями Еврокомиссии и вообще с представителями европейских кругов в рамках вот того процесса, которые мы вели, начиная с января 2010 года, мы создали такой процесс неформальных консультаций Россия-ЕС в рамках потом сформированного консультативного совета по газу Россия-ЕС. И в середине где-то прошлого десятилетия появилось несколько исследований. Даже сейчас очень хорошо помню, компания «Эксергия» по заданию Еврокомиссии сделала исследование, сравнивали климатические характеристики различных газов, поставляемых в Европейский Союз. И сюрприз-сюрприз, там оказалось, что по их расчетам наш российский природный газ на 40% грязнее, чем газ Норвегии, чем газ Алжира и чем газ Соединенных Штатов. У нас были тогда еще, несмотря на то, что это было после Крымской весны, и в общем-то энергодиалог Россия-ЕС тогда закончился, но мы смогли сохранить свою рабочую группу по внутренним рынкам в рамках консультативного совета по газу, потому что были трезвомыслящие люди и в Еврокомиссии, и в руководстве европейских регуляторов, которые понимали, что взаимодействие, взаимопонимание с Россией необходимо для того, чтобы выстраивать какой-то взаимоприемлемый путь развития энергетики европейской вперед. Тогда еще не было той абсолютизации «зеленой» повестки, которая появилась в девятнадцатом году, когда пришла новая Еврокомиссия со своими новыми целями, задачами, со своим новым «зеленым» курсом. То есть тогда нам удалось договориться с Еврокомиссией, и мы де-факто сделали совместное исследование с другими консультационными фирмами, которые показали, что ошибки были очень большие допущены этой «Эксергией». Там в разных исходных данных завышены были оценки примерно на 40% по потенциальным выбросам. И после этого была серия сделана дополнительных исследований еще, когда продвигали мы наш «Северный поток-2», когда продвигали «Турецкий поток», трубопроводы вот эти обходные наши, которые получили достаточно широкое распространение, где было доказано еще раз, что наш газ является гораздо более чистым, чем тот же самый американский СПГ.
И вот пару дней назад конференция в Казани. Выступал Олег Евгеньевич Аксютин, зампред «Газпрома». Он показывал результаты исследований. Я в своем докладе тоже показывал результаты этих исследований, которые были в 2017-2020 году сделаны, которые доказали, что вот этот вот тезис первый, что наш газ грязный, это фейковый тезис. С этим разобрались, на это потребовалось время.
Потом появился новый тезис, что наш газ оказывается менее демократичный. И помните эту самую идею про «молекулу свободы», о которой говорил новый министр энергетики Штатов? Под этим лозунгом стали пытаться дополнительно обосновать, почему дополнительная плата за американский СПГ вполне обоснована. Потому что это газ демократичный, это газ соответственно Свободы. А мы соответственно поставляем газ не демократичный, автократичный, и так далее, и тому подобное. И я очень хорошо помню, я часто привожу этот пример, когда в 2017 году Дональд Трамп, едучи на саммит двадцатки в Гамбург, остановился в Польше. И у него была пресс-конференция с тогдашним президентом, ну и нынешним президентом, Дудой. Это было спустя месяц после того, как первый танкер с американским СПГ пришел на вновь открытые терминалы СПГ в Свиноустье. И они после пресс-конференции вышли. На этой пресс-конференции много говорилось о том, как хорошо демократичный американский СПГ заменит соответственно не демократичный российский газ. И дальше, выходя, похлопывая Дуду по плечу, американские президент завершил свою сентенцию словами: «Ну, правда, это будет дороже стоить, но это ничего».
То есть понимание того, что им предлагают более дешевое заменить на более дорогое, это обосновывалось вот тем, что «молекула свободы». Теперь после февраля-месяца просто идет обрезание поставок под эгидой того, что мы просто являемся как бы страной-агрессором в их понимании, поэтому нужно отказаться от нашего газа. Поэтому вот это вот вся логика, под разными соусами отказаться от дешевого, на чем была выстроена немецкая экономика, на чем была выстроена европейская экономика, в пользу дорогого, – это для меня понятно, это устранить Европу, как конкурента.