Скоро исполнится 20 лет одному из самых тяжёлых эпизодов в истории России. Писать о таких событиях всегда не просто, но нужно. В этой истории, полной драматизма и горя, было и много уроков мужества, которые назидательны для нас!
Сразу начну с фактов, которые имелись в самом начале этого террористического акта.
23 октября 2002 года в 19.00 в Лужниках состоялся общий сбор террористической группы. После этого, они на купленных ранее микроавтобусах, подъехали к театральному центру. Легко обезвредив охрану, основная часть ворвалась в зал, а остальные стали проверять другие помещения, сгоняя в зал сотрудников и актеров, а также людей, случайно оказавшихся в ДК. В Московском театральном центре на Дубровке в заложниках оказались более 900 человек. Это в основном зрители мюзикла "Норд-Ост", в том числе дети, а также актёры и другие служащие театра. По стечению обстоятельств среди них оказались около 30 учащихся Школы ирландского танца "Иридан". В этот вечер у них была репетиция в одном из помещений центра.
Захват заложников был осуществлён в самом начале второго акта. Террористы разрешили некоторым заложникам позвонить своим близким, чтобы сообщить о случившимся. Им сказали передать родственникам, что за каждого убитого или раненого боевика, они расстреляют 10 человек.
Главарём банды был Мовсар Бараев (Саламов), племянник Арби Бараева, одного из наиболее кровавых полевых командиров Ичкерии, которого спецназ ликвидировал летом 2001 года. В террористическую группу входили 21 мужчина и 19 женщин-смертниц.
Президент Международной Ассоциации ветеранов подразделения антитеррора "Альфа", Сергей Гончаров вспоминал:
"Офицеры шли на смерть. У нас как бывает? Когда победа, желающих получить дырку для ордена полно. Как только трагедия, виновных не найдешь. Я вас уверяю: если бы была неудача, отвечали бы простые офицеры. Конечно, звездочек Героев надо бы добавить ребятам из "Альфы" и "Вымпела", непосредственно участвовавших в штурме. Но нельзя умалять заслуг и тех, кто взял на себя огромную ответственность, организуя операцию по спасению заложников. Представляете, какой был прессинг? Весь мир следил за событиями на Дубровке. Тот же газ — надо было точно рассчитать его концентрацию, учесть объем замкнутого пространства, дозу. Малейшая ошибка — и могли не встать все, а это почти тысяча человек.
Пытались убедить...
Следует сказать, что многие известные, да и простые люди не смогли пройти мимо чужого горя. В здание входили и вели переговоры с террористами: Иосиф Кобзон, Леонид Рошаль, Григорий Явлинский, Ирина Хакамада, Евгений Примаков, Руслан Аушев, а также журналисты Анна Политковская, Сергей Говорухин и съёмочная группа НТВ.
Всем запомнился поступок продавщицы парфюмерного магазина Ольги Романовой. Не известно как, но она прошла все оцепления и оказалась перед главарём группы. Женщина начала вести с ним разговор с требованием отпустить заложников. Бараев ответил: "Она - агент КГБ. Мы это уже проходили в Будённовске", и после недолгого допроса распорядился её расстрелять...
Так же в здание самостоятельно проник подполковник российской армии Константин Васильев. Он был в военной форме и использовал своё удостоверение, чтобы пройти через оцепление. Константин вступил в переговоры с боевиками и предложил себя в обмен на детей. Ему не поверили, посчитав, что он не мог прийти сам. На записи радиоперехвата слышно, как боевики говорят между собою, что пришёл "какой-то сказочник" и офицера расстреляли. После штурма, его тело с шестью пулями найдут в подвале здания. Дома у него остались жена и маленькая дочка.
Ещё одним из первых погибших оказался 39-летний автокрановщик Геннадий Влах. Он по ошибке полагал, что среди заложников его сын. "Сердце отца не выдержало" и он проник в здание дома культуры. Боевики сначала зверски избили его, а затем расстреляли.
По сути эти жертвы стали "первой кровью" этого теракта. "Маски были сброшены" и иллюзий не осталось: мы имели дело с убийцами безоружных людей, прикрывавшимися "высокими целями".
Бомбы разместили вдоль стен на расстоянии пяти метров друг от друга. В центре зала и на балконе поставили металлические баллоны. В каждом находился 152-миллиметровый артиллерийский осколочно-фугасный снаряд. Между снарядом и стенкой баллона поражающии элементы.
Женщины-террористки расположились в шахматном порядке у противоположных стен. Они закрывали зал по секторам в 30 градусов. Их пояса "шахида" это 2 кг. пластичного взрывчатого вещества и еще 1 кг. металлических шариков.
Вспоминает полковник Александр Михайлов:
"До сих пор помню в подробностях, как все это было. Мы с ветераном Группы "А" подполковником Игорем Ореховым ехали домой, и где-то в районе метро "Университет" у меня сработал пейджер. "Боевая тревога!". Через короткий отрезок времени я уже стоял в дежурке. Дежурный довел до меня распоряжение генерал-майора Валентина Андреева: "Дождаться Вячеслава Гудкова и выехать по адресу ДК на улице Мельникова. Захвачены заложники". Мы со Славой Гудковым экипировались и через несколько минут уже ехали по вечерней Москве на место происшествия.
В штабе мы с Сергеем Дяченко получили конкретное задание — изучить скрытые подходы к зданию и места проникновения в ДК. Данные, полученные в ходе выполнения, передавались в штабную группу Управления "А" ЦСН, где все это тщательно изучалось и анализировалось.
Под присмотром наших снайперов полезли на крышу, в помещении, предназначенном для электриков и лифтеров, обнаружили скрывающихся людей. При нападении боевиков пять технических работников центра сумели подняться наверх и запереться в служебной комнате. Увидев нас в камуфляже, они затаились, приняв нас сначала за бандитов. Дали о себе знать, только разглядев наши славянские лица. У одного из рабочих из-за стресса начался приступ эпилепсии.
В это время штурмовые группы отрабатывали свои действия в ДК "Меридиан", так как он строился по аналогичному проекту. Выяснилось, что между корпусами был проход, который вёл в холл театра. Этот проход оказался в ночном клубе и был заложен кирпичами и фанерой. Его разобрали и позднее по нему прошли 70 человек, участвовавших в штурме.
Чтобы избавиться от "обузы" террористы отпустили детей до 13 лет. Остальные остались, в том числе и детская артистическая группа, они сидели на балконе.
Я не буду в подробностях описывать, что пришлось пережить заложникам. Для них это было очень тяжело и унизительно ("туалет" был перед оркестровой ямой, его оборудовали из стульев и инструментов и люди на виду у всех справляли свою нужду). После захвата, заложники стали один за другим падать в обмороки, у кого-то случались сердечные приступы, эпилепсия, кто-то просто впадал в тихую истерику. Здесь проявили своё мужество два врача из Краснодара. Они убедили террористов, чтобы те разрешили им оказывать помощь людям и они как могли это делали. Просто успокаивали, наклоняли головы для восстановления кровообращения и т.д. Когда Леонид Рошаль передал лекарства, они вздохнули с облегчением. Этими героями оказались руководитель гинекологического центра, доктор медицинских наук Владислав Пономарёв и Олег Магерламов, его друг и коллега.
Полковник Александр Михайлов:
"Всего за время до штурма мы освободили семерых спрятавшихся заложников. В том числе двух отважных девушек, сбежавших от бандитов через окно туалетной комнаты. Одна девчонка, прыгая, серьезно повредила себе обе ноги. Штаб попросил срочно оказать помощь. Мы с Мишей Кульковым бросились их вытаскивать. Он взял под руку одну девчушку, я на руки взял ту, у которой были повреждены ноги — и бежать. Когда я поднял ее на руки, понес, она спросила: "Дяденька, вы меня спасете?" — "Постараемся!". До сих пор помню, как от жалости перехватило горло.
Только выдвинулись, по нам вдарили со всех сторон по полной программе. Благо, ребята прикрывали. Майор Константин Журавлёв отвлек террористов: выскочил, стал целиться в того, кто по нам бьет, и тут его ранило в плечо… Мы только за угол забежали, пошли взрывы из подствольного гранатомета, и меня Сергей Чернов с ног сшибает, кричит: "Ты как?". Друг закрыл меня от осколков, а я давай его ругать вместо благодарности. Упал-то на локти, больше думал о девчонке с поврежденными ногами. Потом подъехала "скорая", Лену Зиновьеву и Свету Кононову увезли в штаб, потом в больницу.
Последняя ночь перед штурмом была самая нервная. На утро был назначен первый расстрел заложников. Ночью ситуация обострилась. У 30-летнего Дениса Грибкова сдали нервы, и он с бутылкой воды в руке по спинкам кресел побежал к женщине-смертнице, сидевшей рядом с бомбой. По нему открыли огонь, но промахнулись. Грибкова вывели из зала и расстреляли в туалете второго этажа.
При всем этом были ранены двое заложников. Павел Захаров, смертельно, в голову, и Тамара Старкова — в живот. В зале началась паника. Врачи, о которых я рассказал выше, перевязали раненых и уговорили боевиков их вывести для оказания помощи. В безсознательном состоянии мужчину вынесли на носилках, а женщину нёс на руках муж. После штурма доктор Владислав Пономарёв останется жив, а Олег Аламдарович погибнет.
Штурм.
26 октября 2002 года.
Спецназ за эти дни подготовил операцию по штурму здания и отработал её на "здании двойнике". Самое главное было избежать подрыва взрывчатки. Вся система была закольцована и в случае срабатывния всё здание могло просто рухнуть, в такой ситуации погибли бы все. Единственный вариант, который мог сработать это "вариант с газом". По подземным коммуникациям бойцы зашли в здание и установили наблюдение. Другая группа проникла на технический этаж. В стенах и перегородках сделали небольшие отверстия. С их помощью удалось получить доступ к вентиляции, а также установить видеоаппаратуру. Мужчины-террористы контролировали сцену и второй этаж, а женщины-смертницы отвечали за зал. Они то со взрывчаткой и были главной опасностью.
Техник, из этого здания, которого немногим раньше спасли бойцы "Альфы", но попросили остаться для консультаций, вспоминает:
"Когда в зале раздались очереди, мы находились в подсобке первого этажа со спецназовцами, "Альфовцы" тут же начали связываться с кем-то по рации и, судя по их разговорам, получили "добро" на штурм. Правда, та группа, которая была с нами, в бой не вступала. Спецназовцы подошли к отверстиям в стенах, ведущим в вентиляцию. Некоторые из них сняли с плеч рюкзаки и вытащили баллоны, напоминающие те, с которыми плавают аквалангисты. Только меньшие по размерам и пластиковые, а не металлические. Что было дальше, я не знаю. Перед тем, как применить газ, нас, гражданских, выпустили из здания за оцепление.
Полковник Виталий Демидкин:
Мы проникали в здание из подвала. Перед тем как выдвинуться на исходные позиции, заскочили в помещение, где оставили бронежилеты, взяли в дополнение к пистолетам автоматы. Был приказ пользоваться не боевыми гранатами, а светошумовыми. Как раз успели к середине штурма. Первая мысль, когда мы зашли в зрительный зал: "Надо же, мы бежали освобождать заложников, а террористы нас опередили — убили всех". Через секунду-другую я услышал храп и включился: "Да они же все спят, надо их эвакуировать". Первым я вытаскивал на себе мужчину ростом под 180 сантиметров. Человека, который обмяк, как тряпка, нести очень сложно, он весь расплывается на тебе, соскальзывает. Таскали потерявших сознание заложников и на спине, и под мышкой. Выносили в фойе, клали набок.
Перед штурмом нам выдали коробочки с антидотом. Я им не воспользовался, другие, знаю, друг другу его вкалывали. После штурма мы достали шприцы, снимали колпачки, впрыскивали лекарства заложникам прямо через одежду".
Полковник Александр Михайлов:
"Наша группа шла через гей-клуб. Наступали вместе с ребятами из "Вымпела", каждый бежал в свой сектор, по своему маршруту. Все знали свою задачу, свой маневр. Когда оказались в зале, на сцене шла стрельба. Вся боевая операция заняла не более пятнадцати минут. Террористы были уничтожены.
Заложники в зале были в полной отключке. Люди спали в креслах, открыв рты, с мутными глазами. Кто-то валялся на полу с пеной у рта, кто-то блаженно улыбался… Мы тогда не представляли, какой эффект будет от пущенного газа. То, что будет применяться спецсредство, мы узнали за полтора часа до штурма.
У меня в группе было десять человек, все были в противогазах. По ходу штурма разбили все окна в фойе. Сорок минут, будучи в тяжелых бронежилетах, мы таскали на себе заложников. Дышать было тяжело, все текло… Мы подумали: стекол в окнах нет, идет приток свежего воздуха, время прошло, и стянули противогазы. За что потом и поплатились.
Антидоты у нас были, но в моей группе ими никто не успел воспользоваться. Да мы тогда и не видели в этом необходимости. Между тем пять человек наглотались по полной программе. У одного работника из штаба маску пробило, он упал, потерял сознание. Надышался газа, потому и упал.
Для отвлечения внимания ударили из гранатомёта по большому плакату, закрывавшему окна второго этажа на фасаде здания. Террористы, испугавшись, что спецназовцы забросают их гранатами, начали палить туда, отвлёкшись от заложников. Но через мгновение выстрелы прекратились, начал действовать газ. Каждая группа работала чётко по секторам, ликвидируя террористов. Удалось избежать главного, сработки взрывных устройств.
Одна из групп, подошла к помещению, где находился Бараев, от туда прозвучали выстрелы. Бойцы во главе с полковником Юрием Торшеным открыли огонь в ответ. Раздался хлопок, и начался пожар. Он вспоминает:
Только я сделал полшага вперед, как раздался хлопок гранаты — чека отлетела, а сама граната еще не взорвалась. Я быстро ретировался, и тут произошел взрыв, и часть осколков, четыре штуки, попали мне в правую руку. Один осколок до сих пор остался, но ничего, не мешает, слава Богу. Кость не была повреждена, артерии не перебиты. Когда стрельба прекратилась, мы с фонарями вошли в комнату — там оказалось два трупа: Бараева и его помощника.
Большая часть заложников очнулась в больницах, но 119 человек медикам так и не удалось спасти.
Эта операция уникальна тем, что никогда не было такого количества заложников, более 900 человек. Я не знаю, можно ли было в той ситуации действовать как-то иначе, но я знаю точно, что было бы сработай взрывные устройства. Думаю и вы знаете...
Подписывайтесь и до встречи в клубе ЛЕВ!