Во время затянувшегося из-за штормов перехода свежие продукты на корабле подходили к концу. Остались длительного хранения. Зато много, потому что часть экипажа в условиях жестокой качки принимать пищу не могла.
Но тушёнка и консервированные супы приедаются быстро! Душа требовала свежести.
Командир, который на такую боевую пришел уже не в первый раз, хорошо знал и проблему, и пути ее решения. О некоторых вещах он побеспокоился заранее.
Еще в Гремихе Николай Сергеевич поручил на средства кают-компании купить большой мешок манной крупы.
Офицеры на тральщике в основном были молодые и на боевую в Африку шли впервые. Вопрос с манной кашей вызвал некоторое недоумение. «У нас что — детский сад?» - читалось в лицах. Командир на просьбу уточнить задачу сказал: «Покупайте! Потом все поймете».
И вот с приходом в район в меню ночного завтрака для заступающей в четыре часа утра вахты вошла манная каша. Сонные моряки сначала ели её вяло, настороженно, но через несколько дней ситуация изменилась…
Тут выяснилось, что тарелка манной каши с кусочком сливочного маслица с течением времени не надоедает, не приедается, не вызывает никаких других негативных ощущений.
Много раз, усердно работая ложкой над тарелкой с «кашей-малашей», вспоминал я то указание командира добрым словом.
Но манная крупа всех гастрономических проблем не решала.
Буквально на второй день по приходу в район командир поставил задачу установить связь с находящимися в районе нашими, советскими рыбаками.
Сделать это оказалось достаточно просто.
Как уже говорилось выше, в нашем районе одновременно могло находиться до трёх сотен советских рыболовных судов. Конечно, район был большой, и не всегда такое количество плавсредств находилось от нас в непосредственной близости. Рыбаки ходили туда, куда перемещалась рыба, поэтому рядом с нами одновременно могли находиться десятки судов, а могло и по всему горизонту не быть никого!
Через «Тромбон» (оптическое устройство, аналог лодочного перископа) оперативно был найден советский траулер, на надстройке которого красовались буквы «МИ» с трехзначным номером через дефис, что говорило о принадлежности судна Мурманскому пароходству.
Вызвав «земляка» по УКВ, предложили поменяться фильмами. Основная же цель контакта была попросить у ребят свежей рыбки.
С первых же слов разговора мурманчане пригласили к себе в гости. Они в тот момент, к нашему счастью, шли не под тралом, поэтому даже предложили туда и назад отвезти нашу группу своим катером.
Но нам нужно было и своё плавсредство проверить на воде, поэтому от помощи рыбаков отказались.
Оперативно спустив шлюпку, под мотором направились в сторону легшего в дрейф СРТ (среднего рыболовецкого траулера). По шторм-трапу поднялись на борт, где уже ждал первый помощник, чтобы проводить к капитану.
Я до того момента на рыбаках не бывал… Судно было достаточно крупное, больше нашего корабля. Верхняя палуба была занята тралом с кучей всяких отводящих и заглубляющих его устройств. С ними какие-то манипуляции проводила группа мужчин в однотипных комбинезонах. Рыбой при этом пахло крепко. Да и как могло быть иначе под жарким африканским солнцем?
Капитан с первым помощником встретили радушно, как близких знакомых. Сразу же предложили кофе, началось общение. Выяснилось, что мурманчане, как и мы, совсем недавно с Севера, впереди у них три-четыре месяца напряжённой работы.
Здорово их удивило, что наш корабль сюда, к Западной Сахаре, пришел не с Черного моря или Балтики, и даже не из Полярного, что рядом с Мурманском, а из удаленной Иоканьги – Гремихи.
Расспросив нас о затяжном штормовом переходе на буксире, капитан сказал: «Да, ребята, вы настоящие герои!
Про вашу задачу нас охранять мы всё хорошо понимаем, не первый раз с «военморами» (почему-то часто встречаемое в обиходе гражданских моряков название моряков военных...) здесь встречаемся. Вы нас охраняете, а мы со своей стороны всем, чем можем, вам будем помогать. Тем более, что мы еще и земляки!
Мы ловим промысловые виды рыбы: скумбрию, сардину... Нам в трал частенько здесь попадается рыба-капитан. Она хоть и более ценная, нам ее девать некуда – не по профилю. Поэтому как только наловим их достаточное количество, свяжемся по УКВ, подойдем и передадим вам. Рыба замечательная, дорогая, так что, как говорится, кушайте на здоровье. Если что-то ещё нужно, смело обращайтесь».
Мне было очень неудобно, но я спросил: «А сейчас свежей рыбой не могли бы угостить? А то на одних консервах сидим».
Капитан улыбнулся и попросил первого помощника вывести меня на крыло мостика.
Там, посмотрев в направлении кормы траулера, я увидел, что крепкие местные ребята аккуратно опускают в нашу шлюпку крупную тёмную, покрытую изморозью, рыбину длиной никак не менее метра в длину. И таких в яле уже лежало несколько штук. А также несколько картонных паков с филе скумбрии и сардины.
Я, конечно, такого поворота не ожидал: не успел спросить, а уже шлюпку под планширь загрузили...
Но такие уж в Стране Советов у людей были отношения, особенно вдали от родных берегов, в чём я и впоследствии убеждался многократно.
Поблагодарив земляков и обменявшись информацией о возможности будущей связи, мы вернулись на корабль.
Не могу не отметить, что с того момента и до самого последнего дня нахождения в районе различные виды рыбопродукции у нас, благодаря регулярным угощениям рыбаков, никогда не переводились. Чего только мы не попробовали: и королевских креветок, и кальмаров, и каракатиц, и тунцов, и морских окуней, и рыбу-капитана, и клыкача, и много чего ещё.
Капитаны же советских рыболовецких траулеров частенько подходили к нашему тральщику сами, всегда интересовались, что нужно, даже готовы были с Канарских островов требуемое привезти, куда они периодически заходили заправляться свежими продуктами. Причем, делалось это совершенно безвозмездно.
Так получилось, например, с дрожжами. На сухих отечественных дрожжах выпекаемый коками хлеб подниматься отказывался наотрез: испечённые буханки при внешне правильной форме внутри после остывания оказывались пустыми, тесто опадало, не пропекалось и по консистенции напоминало пластилин.
При попадании в поле зрения ближайшего СРТ напросились на консультацию к коку. Тот однозначно сказал, что дело в дрожжах, выдал банку импортных жидких и пообещал привезти ещё после планового захода на Канары.
Попробовали, и – о чудо! – даже из серой муки хлеб начал выпекаться ноздреватый, полновесный и очень вкусный.
С одним только рыбаки помочь нам не смогли. Все хорошее рано или поздно заканчивается, как говорит народная мудрость, и у нас рано или поздно закончилась манная крупа. Для привыкших к утренней «каше-малаше» моряков это был тяжёлый удар. Ни овсянка, ни гречка, ни пшенка манку заменить не могли…
У рыбацкой флотилии ни в провизионках, ни в судовых ларьках манки, естественно, не оказалось. Суровые советские мужчины, из которых сплошь состояли экипажи рыболовных судов, детскую народную кашу употреблять в пищу отказывались наотрез. У кого-то даже родилась мысль попросить по радиосвязи Мурманск, чтобы на очередном уходящем в нашем направлении транспорте нам мешок манки передали. Но в итоге ничего так и не получилось.
Экипаж погоревал немного, а потом нашелся другой выход: на ночной завтрак начали жарить крупные стейки из рыбы-капитана, которым, благодаря окружающим рыбакам, всегда была забита наша провизионка.
Много лет прошло с тех пор, но работу коков и добровольно помогавшего им боцмана частенько вспоминаю добрым словом, ведь благодаря их повседневному труду десятки людей смогли приобщиться к ранее неведомым вкусовым и кулинарным изыскам, при воспоминании о которых до сих пор «слюнки текут».
Но довольно о еде!
Не для дегустации же рыбных и прочих деликатесов корабль пришел в Африку.
Основная задача по вооруженной охране наших рыболовных флотилий решалась, можно сказать, автоматически, потому что марокканцы достаточно долго не шалили и никого не захватывали.
Международная ли обстановка тому способствовала, или время года – нам было неведомо, поэтому командование корабля смогло сосредоточиться на боевой учебе экипажа.
Нужно было отрабатывать и сдавать целый ряд учебно-боевых задач и нормативов. И если с постановкой трала или подрывом плавающей мины дело обстояло просто, то вот о том, как организовать практическую учебу артиллеристов в густо населенном судами районе, где нет никаких специальных полигонов, пришлось призадуматься.
Но командир «Десантника» капитан 3 ранга Захаров Н.С., блестящий выпускник ведущего в СССР Военно-морского училища имени М.В.Фрунзе, подарившего России адмиралов Нахимова и Крузенштерна, Горшкова и Кузнецова, ученого-писателя Даля и художника Верещагина, нашёл выход и из этой ситуации.
Проходя мимо командирской каюты, дверь в которую при стоянке корабля на якоре была всегда открыта, я заметил, что командира со специалистом СПС мичманом Корявко склонились над каким-то то ли рисунком, то ли чертежом. Николай Сергеевич что-то вполголоса объяснял СПСу. Получив задачу, мичман ушел к себе в совершенно секретное служебное помещение, в котором он не только работал, но и жил.
Несколько дней там он что-то старательно мастерил, периодически бегая к боцману за какими-то материалами. Тайна при этом не разглашалась.
И вот настал день выполнения артиллерийского упражнения – стрельбы расположенной в носовой части корабля артиллерийской установки АК-230 по воздушной цели. Только стрельба должна была производиться не по данным РЛС, а с поста ручного управления, который размещался на шкафуте за рубкой ближе к корме. До последнего момента не понятно было, куда будет производиться стрельба: ни специальных мишеней, ни привычных ныне наполненных гелием воздушных шариков на корабле не было.
И тут на верхнюю палубу вышел мичман Корявко. В руках он держал (барабанная дробь!!!) – аккуратненького, покрашенного в яркие цвета воздушного змея! Настоящее произведение искусства!
Взяв в помощники боцмана, СПС с первой же попытки запустил змея в небо. Во всем происходящем было видно руку мастера!
Змей быстро взмыл ввысь на всю длину капроновой нити, соединявшей его с кораблем. Дул лёгкий ветер, порывов не было, и змей висел в небе впереди и слева по носу корабля, как приклеенный.
Отстреляться должны были все командоры по очереди. Командир БЧ-2, 3 лейтенант С.Лукьянов первым отправил к колонке дистанционного управления огнем матроса Удалова.
Этот юный комендор на корабль из учебки пришел недавно. Был он высокий, крепкий, симпатичный, весёлый, но в силу молодости и недостатка опыта считался в подразделении отстающим.
Удалов при помощи специальной рукояти, напоминающей нынешние игровые джойстики, неторопливо навёл перекрестие прицела на змея. При этом хорошо слышно было, как движения его руки отслеживает на баке артиллерийская установка.
«Огонь!» - скомандовал командир БЧ.
Удалов нажал кнопку, замыкающую цепь стрельбы, пулемёт выдал короткую очередь.
Все наблюдающие за этим действом увидели, что выпущенные из двух орудийных стволов снаряды направились точненько в направлении воздушного змея.
И вдруг мишень, на которую в этот момент смотрело десятка три глаз, вздрогнула, потом резво клюнула своим острым носом и, как подбитый вальдшнеп, постепенно набирая скорость, без вращений и кувырканий спикировала на воду.
На этом упражнение и закончилось. Можете себе представить разочарование приготовившихся продемонстрировать своё мастерство других комендоров!..
А выражение лиц командира и СПСа вообще описать сложно… Их тщательно проработанный и старательно скрываемый для пущего эффекта замысел неожиданно дал сбой...
Удалов только руками развел: не виноват, мол, само получилось...
Пришлось спускать шлюпку. Когда произведение искусства подняли из воды, выяснилось, что оно-то в целости и сохранности, но снаряд перебил капроновую нить в месте её крепления к змею.
Теперь мишень предстояло высушить, что автоматически перенесло стрельбу на другое время. Раздосадованные артиллеристы разошлись по боевым постам, командир с СПСом молча поднялись на мостик. Один Удалов все стоял у колонки и улыбался во все свои 32 белоснежных зуба!
Вторая попытка организовать стрельбу получилась не сразу: то погода менялась, то змей вредничал и всё норовил назло изобретателям уже освоенным способом клюнуть океанскую водицу прямо рядом с бортом корабля.
В итоге на эту хлопотную затею плюнули и отстреляли личный состав в чистое небо.
А матросу Удалову после некоторого раздумья командир объявил 10 суток отпуска с выездом на родину. Естественно, после возвращения с боевой службы.
И герой того дня их потом-таки отгулял!
Продолжение следует.