Начало.
Уложив набегавшуюся за день Ирочку спать, Василиса и Пётр вышли поговорить на балкон. Мужчина долго пускал дымные кольца в морозный воздух, не зная, с чего начать. Васька зябко куталась в плед и ждала.
— Петь, — не выдержала она. — Я, кажется, знаю, что ты собирался мне сказать. Ирочка не твоя родная дочь, да?
— Да, — нехотя ответил Петя и, помолчав, добавил, — Я всегда это знал. Ну, что она мне не родная. Но и в то же время самая родная, самая любимая моя девочка. Знаешь, Вась, Машка всегда была никудышной матерью. Когда родилась Ира, первое время нам помогала моя мама, но у нее в деревне хозяйство, постоянно жить с нами она не могла. Да и характер у бывшей моей не сахар. Что няньки, что уборщицы надолго не задерживались — сбегали.
— Она тебя очень любит. Ирочка... — мягко сказала Васька. — Странно так, не родная, а больше похожа на тебя, не на мать.
— Знаешь, — задумчиво улыбнулся Петя,— Я же поначалу не знал как ее и на руки-то взять. Боялся, что что-то сломаю, такая она была крохотная и хрупкая. А потом научился всему: и пеленать, и купать, и сколько смеси надо на бутылочку класть... Машка кормить отказалась, красоту все берегла.
Пётр грустно вздохнул и задумался, погрузившись в воспоминания. Васька чувствовала себя неловко, она не думала, что станет ревновать Петю к Марии, но сейчас испытывала именно чувство ревности. Хотя было оно скорее не к нерадивой бывшей жене, а к его прошлому, в котором были как плохие, так и счастливые моменты, в которых не было еще ее, Васьки. Она украдкой бросила взгляд на благородный Петин профиль и задумалась о том, насколько она, Васька, дорога ему. Будто почуяв ее мысли, Петя обнял девушку крепко, притянул к себе поближе, согревая. Легкая тень сомнения и ревности растворилась в холодном декабрьском воздухе без следа.
— Отпустишь ее? — девушка положила голову Пете на плечо, — Она так радуется матери. Мне было больно смотреть на это, Петь. Она же так любит мать, а эта твоя Мария...
— Моя бывшая Мария, — поправил невесту Петя. — А куда мне деваться, Вась? Она четко обозначила свои условия. Если не отдам дочку ей на лето, то она расскажет Ирочке правду. А как она может среагировать на такое? Кто знает...
— Вы тут в льдинки еще не превратились? — просунула голову на балкон Васькина мама, — Ужинать идите, все уже остыло. Мы с отцом только вас и ждем.
— Мам, как хорошо, что ты тут, нам надо срочно с тобой поговорить! — Нина Сергеевна в легком халатике шагнула на балкон, и Васька, распахнув плед, накрыла им их обеих. — Петя приглашает нас встречать Новый Год в деревне!
— Что? В деревне? — Нина Сергеевна удивленно посмотрела на Петю. — Нет, нет и нет! Мы, вообще-то, собирались наоборот маму сюда привезти, Петю с Ирочкой позвать... У меня корпоратив, отчетность, я до вечера 31 числа точно буду на работе занята! Я никак не могу!
— Мам, помолчи же минуточку! Послушай, — настойчиво оборвала Васька оправдания матери. — Это очень важно! Мы должны поехать!
— Нина Сергеевна, — опередил готовую продолжить спорить женщину Петя. — Дело в том, что в новогоднюю ночь я собирался сделать Василисе предложение!
— Ах! Да ладно! Уже? — Василисина мать всплеснула руками от удивления и восторга. — Ну, вы и конспираторы! А отец знает? Пойдемте, порадуем его тоже!
— Нет, мам, не надо никому говорить. Это же сюрприз, — принялась объяснять Васька. — А тебе вот пришлось все рассказать, как еще тебя в деревню вытащить?
— Ну, раз так... — задумалась женщина. — Тогда давайте вот как поступим. Вы поедете туда пораньше, а я после обеда приеду сразу с работы. Уж как-нибудь доберусь. Ну, дети мои, пошли ужинать?
А время, меж тем, шло своим чередом, все ближе приближались новогодние праздники и все больше нервничала Василиса. Хоть мама и обещала быть вовремя, но девушка все равно волновалась, не подведет ли она их с Петей.
Накануне своего отъезда в деревню Петька с Васькой и группой отлично посидели в кафе и обменялись новостями. Женевский сдержал свое слово, он помог ребятам и с инструментами, и с помещением. С Ольгой занимался специалист по вокалу, ребята репетировали. Уже был записан первый альбом, кассету с которым торжественно вручили Ваське с женихом в подарок.
А следующий день был суматошным с самого утра, Васька собирала дома все необходимое для поездки, а Пётр с Васиным отцом поехали по магазинам и на рынок с длинным списком всего того, что надо было купить к празднику. Только ближе к обеду перегруженная машина пыхтя и заваливаясь на бока тронулась в сторону деревни. Васька по дороге задремала, свернувшись клубочком на заднем сидении.
Проснулась она от резкого толчка и надсадного рева мотора. Отец тихо чертыхался себе под нос, Петра в салоне не было — холодный ветер задувал снежинки через приоткрытую дверь внутрь. Они падали на разгоряченное со сна лицо Васьки и противно таяли, превращаясь в холодные капли.
— Пап, что случилось? — теплый воздух быстро уходил и Васька стала замерзать.
— Застряли, толкать надо, — ответил ей не отец, а Петя. Он влез в машину, стряхивая налипший снег с волос и захлопнул дверцу. — Васька, ты машину водить умеешь? Мы с отцом попробуем чуть подкопать снег под колесами и станем толкать, а ты сядешь за руль.
— Но я не умею... — растерялась Васька. — А по другому никак?
— Никак! — твердо ответил Пётр. — Толку от тебя с твоим бараньим весом все равно не будет. Ну, что? Доставай термос из сумки, попьем горячего и вперед — время не ждет.
— Ой, а бабушка там наверняка волнуется, — Васька послушно разлила дымящийся в прохладном воздухе чай по стаканчикам. — А еще же салаты надо приготовить... Эх, как-то с самого утра все не задалось.
— Ничего дочь, не дрейфь, прорвемся! — Алексей Сергеевич бодро прихлебывал чай, пытаясь в снежной круговерти разглядеть узкую дорогу впереди. — Все успеем! Вот сейчас как возьмемся дружно!
Если бы на одном оптимизме и вере в победу можно было сворачивать горы... как бы не так! Мужчины провозились больше двух часов, откапывая севшую в сугроб машину. Васька грелась в салоне, чтобы не мешаться и не слышать крепких словечек, которыми оба — и отец, и Пётр, награждали и убитую дорогу, и старенькую машину и зиму в целом. Вконец устав, на дружеском совете решено было идти в деревню за помощью. Плохо было лишь то, что идти оставалось еще шесть километров, а пурга поднялась такая, что на расстоянии десятка метров видимость пропадала, превращая все в сплошную белоснежную стену танцующих снежинок.
Как раз обсуждалось, кто из мужчин отправится за подмогой, как вдалеке раздались непонятные звуки. Пётр приподнял руку, требуя тишины и прислушиваясь, а затем стремительно выскочил из машины, что-то крича. Что именно было не разобрать, вьюга выла так, что все звуки сливались в один монотонный гул ветра.
— Васька, собирайся живо! Поедешь на санях с Захаром! И продукты заберешь, а мы тут как-нибудь помощи подождем. Захар у председателя трактор попросит. Вытянем машину быстро, не переживай — за пару минут на улице Петя успел превратиться в заснеженного снеговика.
— Петь, да поезжайте вместе, — предложил Алексей Сергеевич. — Поможешь ей. Да и мало ли что. Я тут и один дождусь, ничего со мной не случится.
— Ну, ладно, — на секунду замялся Пётр, а потом стал шустро вынимать сумки из багажника. Васька взяла баул с заднего сиденья и, попрощавшись с отцом, выбралась наружу. А снаружи творилось что-то страшное. Сильный ветер чуть не сшиб девушку с ног, закрутив ее на одном месте, кинул в лицо горсть острых снежинок, не давая вдохнуть в легкие воздух. Василиса растерялась и поначалу не поняла, в какую сторону ей надо идти, как что-то рядом с ней фыркнуло, и теплый мягкий кобылий нос нежно коснулся ее щеки. Васька протянула руку, нащупала лошадиную мору, затем шею, оглоблю и так потихонечку добралась до саней.
— Привет тебе, девица, сумку-то ставь, не стесняйся, — раздался откуда-то знакомый голос деревенского пастуха, — Да сама в сани залазь, я тебя брезентом накрою.
— Здравствуйте, — только и смогла пропищать Василиса, неуклюже забираясь в сани. Снег под руками подался и осыпался на дорогу, и над Васькиной головой взметнулся плотный брезентовый полог. Сразу стало темно и тепло, казалось, что ветер гудит где-то далеко, звуки его стали гораздо глуше.
— Ну, что, ребятки? Умостились? — продрогший Петя пролез к Василисе под брезент, потирая красные обмороженные руки. Захар убедился, что все устроились и щелкнул кнутом. — Но, милая, вывози нас до дому побыстрее!
— А кто же будет управлять лошадью? — искренне удивилась Васька, когда Захар тоже пролез к ним, укрывшись с головой и слегка потеснив Петра.
— А зачем ей управлять? Чай не машина она, сама дорогу знает, потихоньку нас и довезет! — убедительно объяснил мужчина. — Я там не вижу ничего, снег-то глаза вона как застит. А у нее, у кобылы, ориентир свой внутренний. Она дорогу к родному дому завсегда найтить сможет!
Глаза Васьки слипались, монотонный глухой вой ветра убаюкивал ее. Под тихую неспешную беседу двух мужчин Василиса задремала...
