Рыбалка
Изнанка веера 68
До того, как мне посчастливилось оказаться на рыбной ловле в Японии, я была совершенно уверена, что это непростое занятие сопряжено с рядом трудностей: нужно одеться соответствующим образом, взять лодку; если резиновую, то ее еще и придется переть на своем горбу, надо взять снасти, запастись какой-нибудь едой, объемистым рюкзаком и желательно, машиной.
Япония изменила мои представления об этом занятии.
Однажды, в выходной день, ближе к вечеру позвонили знакомые с предложением встретиться и поесть рыбки. Мы — четыре девушки, находившиеся в данный момент в «апартаментах», с радостью согласились пойти в ресторанчик.
Какого же было наше удивление, когда уже в машине нам сообщили, что на самом деле обещанную рыбу предполагается сначала поймать, а затем уже съесть. Иными словами, мы приглашены на рыбалку.
Повинуясь единому порыву мы оглядели одеяние друг друга: джинсы, легкомысленные майки или юбочки с легкими блузками явно не вязались с нашим российским представлением о рыбалке. Тем не менее, поворачивать обратно никто не собирался. Сидеть в нашей конуре — скукотища, а тут вечер обещает хоть какие-то развлечения.
Машина остановилась на берегу моря, по поверхности которого убегала лунная дорожка. Мы выбрались на песок пляжа и пошли за своими приятелями в сторону небольшого блещущего огнями строения. На месте парковки стояли несколько легковушек и микроавтобусов, но людей видно не было. Кто-то из мужчин зашел в домик и через некоторое время появился, таща с собой упакованные в специальные сумки снасти.
Было уже довольно-таки темно, берег не освещался, весь свет остался за спиной возле таинственного дома и на трассе.
У пирса лежали на берегу несколько лодок. Вместе со снаряжением наш проводник захватил и ключи от замков. Мужчины сволокли в воду две лодки, в которые мы и погрузились. И отчалили.
Огромная и удвоенная отражением луна светила как гигантский прожектор. Воздух был теплым, легкий ветерок рябил воду, отчего она то и дело становилась похожей на чешую водяного дракона.
Вдруг раздался всплеск и что-то черное мелькнуло над нами, чтобы плюхнуться в воду позади лодки. Мы еще не успели сообразить, что же это было, как следующая рыба, стегнув хвостом Линду по лицу, шлепнулась на дно лодки.
— Быстрее хватайте ее! — заорал сидящий на веслах мужчина и мы начали неумело ловить диверсантку. Ее мокрое и скользкое тело несколько раз выскальзывало из рук, а меж тем в лодку уже летела следующая.
Должно быть, мы встали носом к волне, потому что вскоре и меня долбанула по макушке очередная рыба.
Наконец Линда сумела справиться с одной хлопающей хвостом и носящейся по лодке рыбой, запихнув ее в полиэтиленовый мешок, и, не надеясь на нашу помощь, бросилась на поимку следующей.
Судя по звукам, доносящимся с соседней лодки, там были заняты тем же самым.
Обратно до берега мы добирались уже на моторе, экономя время.
Выгрузившись на берегу мы вернулись к домику, где брали так и не понадобившиеся нам снасти, но на этот раз зайдя в него с другой стороны. Там обнаружился маленький рыбный ресторанчик. Симпатичный повар тут же принял наш улов, а мы, немного приведя себя в порядок, отправились за предложенный столик.
Уверена, что и для самих японцев подобный способ ловли оказался сюрпризом. Но здесь, как и везде, важен не способ, а результат. Оказавшийся, к слову сказать, отменно вкусным.
Кондиционер
С английского condition переводится как «условие». Кондиционер, стало быть, устройство для создания комфортных условий жизни. Но японцы редко пользуются словом «кондиционер». Они уже давно окрестили это полезное приспособление «куки», в переводе на русский — «воздух».
Так вот, в нашим логове ни воздуха, ни условий жизни не было, потому что не было кондиционера. И, если в первую поездку — в Нагою, где кондиционера тоже не было, с этим можно было как-то смириться, то в Токусиме, что на юге Японии, — отсутствие кондиционера было смерти подобно.
Представьте себе, страшная жара и духота, плюс алкоголь, которым мы нет-нет да и напивались. Не в собственном клубе — так на дискотеке после работы, где делают по-настоящему вкусные коктейли, а не то пойло, которое мы были вынуждены поглощать в «Кремлине».
В «апартаментах» наших стояли два вентилятора, но пользы от них не было. Крутятся себе с важным урчанием перераспределяя горячий воздух по комнате, тот же эффект, если станешь обмахиваться веером.
Ночью все спали голышом, прикрываясь от тараканов и мух простынею, которая к утру делалась влажной. Днем, благо в нашем помещении не было мужчин, все ходили кто в чем горазд: в трусах, шортах с голым торсом, комбинациях или легких халатах. В клубные платья переодевались прямо на работе под кондиционером, там же наводили макияж и делали прически, поскольку в наших домашних условиях все тут же пропахло бы потом, а косметика просто стекла бы с лица.
— Скоро мы все тут подохнем, — мрачно предрекала Линда. Но жадный Папа-сан и не думал ничего предпринимать, его нижний клуб славился сильными украинскими девушками, готовыми ради работы на все.
Больные и сделавшиеся в Японии алкоголичками и инвалидами отправлялись домой, а на их места тут же заступали новые. Никто до нас и не смел жаловаться, шутка ли сказать — в наше время найти хорошо оплачиваемую работу на Украине! А может попросту посильней нас они были и поздоровей.
В ту ночь о которой я хотела рассказать, мы вернулись домой как обычно, помылись, попили чаю и я пошла спать. Зная что девчонки будут сидеть до утра, засунула себе в уши специально привезенные из Питера для такого случая беруши, повернулась на бочок и — баиньки.
Под утро меня разбудили голоса. Странно, как я вообще смогла их услышать сквозь затычки. Но — услышала.
Внизу, на первом ярусе, Линда с Любой пытались кого-то разбудить, что было странно, учитывая раннее время, и то, во сколько мы улеглись.
— Шурка, очнись, открой глаза! Шурка, что с тобой? Шурка!
Я сорвалась с места и одним прыжком оказалась около девушек. Лицо Шуры, подруги Линды было серым, губы совершенно белыми, потрогала жилку на шее — она почти не пульсировала.
Искусственное дыхание, массаж точек, отвечающих за работу сердца, снова, снова... Девушка было задышала и открыла глаза, но тотчас снова потеряла сознание. За спиной кто-то из наших вызывал скорую. Та выехала, но врачи не знали, как найти нашу улицу, и двоим девчонкам пришлось спешно одеваться и бежать на поиски потерявшейся машины. Из дома мы слышали ее сирену где-то на соседних улицах.
Наконец, по лестнице загрохотали шаги. В последний момент Линда догадалась набросить на меня простыню, завязав ее на спине узлом. Бригада скорой помощи — два фельдшера или медбрата и врач взирали на нас с нескрываемым любопытством.
В детстве я недоумевала, почему на картинах, где изображалось стихийное бедствие — наводнение, землетрясение, захват город врагами или же кораблекрушение на море, некоторые персонажи изображены в чем мать родила. Мама говорила, что это делается для того чтобы показать красоту человеческого тела. Но в то утро когда я сорвалась с верхнего яруса не имея времени нацепить на себя даже трусы, эта тема перестала быть для меня чем-то непонятным и далеким.
На своем далеко не безупречном японском я принялась объяснять что и как. Врач кивал, делая Шурке укол.
Придя в себя, синими губами Шурка просила не увозить ее в больницу. Самое страшное преступление в Японии в нашей ситуации — иметь больное сердце. Можно нарушить устав клуба, соврать, украсть, дать в морду начальнику и… все-таки остаться на месте. Но если ты имеешь больное сердце — твоя участь предрешена.
Шурка пролежала в больнице дня три, после чего действительно была выслана домой. Говорят, она до последнего момента считала виновной в высылке именно меня, но что поделаешь. В то утро Шуркино сердце пришлось запускать шесть раз и случись что-нибудь подобное, когда рядром с ней не оказалось бы никого — так она и вовсе умерла бы.
Следующей с больным сердцем была выслана домой только что приехавшая девушка, высокая и сильная бурятка, не выдержавшая японской жары. У меня самой начались периодические боли в левой части груди, ломило под лопаткой.
Не могу сказать, что в этой поездке меня любили больше других, но то ли чаша терпения оказалась переполненной, то ли народ испугался, что случись свалиться мне — мало того, что меня никто не откачает, так что в этом случае ждет остальных?
В общем, через неделю после отправки домой бурятки мы доконали своими звонками фирму-нанимателя. И снова в клубе был сбор всего высшего начальства, но теперь уже на предмет установки кондиционеров.
Правда, установили их на деньги фирмы, а не клуба. Мы доплачивали за электричество, сжираемое кондиционерами, но зато сердечные приступы прекратились и мы могли уже действительно спокойно дышать.
Замечу, что украинки из нижнего клуба, жившие в квартире через улицу, и по сей день, как рассказывают, бедствуют без кондиционера и с дикими алкогольными нормами. Возможно, мы, русские, запомнились в «Кремлине» как редкостные стервы, но зато и вернулись домой более-менее здоровыми и не спившимися.
Зарубочки
Как правило, когда заходит разговор о работе для девушек за границей, в головы приходит лишь одно — сладкая жизнь, туча богатых мужиков и дармовой выпивки. Мнение стандартно, как раз и навсегда вдавленный в еще мягкий асфальт отпечаток подошвы. Я знаю, что это не так.
У Айки были выбеленные до предела волосы, выжженные и ломкие как солома — в азиатских странах предпочитают блондинок. Изменена форма носа, в губы и грудь вкачен гель. После каждой поездки она упорно шла под нож хирурга, вытачивая из себя той — нелюбимой и никому не нужной богиню или оторву.
В пьяном бреду Айя рассказывала о своей жизни до поездок. Это была страшная сказка с садистом-мужем и крошечной дочкой. С семьей, в которой она не могла высказать своего мнения и от которой бежала в эфедринные грезы. Как-то я выказала сомнение относительно ее рассказов. Уж больно сильный и чумной характерец собеседницы не вязался с выписанный ей самой портретом. В доказательство она показала мне свою фотографию четырехлетней давности.
Со снимка на меня смотрел подросток из Освенцима — худое до безобразия существо с короткой стрижкой и испуганными глазами.
В «Кремлине» вместе со мной работали девушки со свежими темно-розовыми шрамами после операций груди. Скажите, сами виноваты, красота, мол, требует жертв.
Но… когда сначала полнеешь за границей, а затем резко сбрасываешь вес дома и так от раза к разу… Растяжки в этом случае не самое страшное зло. А вот когда грудь начинает болтаться как уши у спаниеля...
Я не говорю уже об алкоголе, прокуренных клубах, непривычной жаре или холоде по ночам, невозможности своевременно обратиться к врачу и, разумеется, о постоянном нервном напряжении.
Первое дело после поездок — лечь под капельницу. Это хоть частично компенсирует потери. Пожалеешь денег на капельницу, процесс адаптации затянется.
Я не говорю, что во всех случаях бывает именно так. Бывает и по-другому. По всякому бывает...