На днях замечательный писатель Юрий Поляков презентовал почитателям своего творчества вторую часть прозаического цикла «Совдетство». Первая часть увидела свет летом 2021 года и была очень тепло встречена читателями. И вот - ожидаемое продолжение рассказа об обычной жизни обыкновенного московского мальчишки Юры Полуякова в стране с названием Советский Союз. В стране, которая исчезла с политической карты мира, но не исчезла из памяти и сердца поколений советских людей.
Это была не просто страна, это была эпоха. Это было серьезное, противоречивое, сложное, трудное и одновременно счастливое историческое время.
Раз генсек, два генсек...
И все же первый вопрос писателю был не совсем серьезным, что называется, «на засыпку»:
- Юрий Михайлович, скажите, а почему у вас эта часть книги толще, чем предыдущая?
- Нет, она не толще. Тут просто бумага другая, поэтому она так выглядит, а по объему почти точно такая же - чуть больше 15 авторских листов.
- То есть вы умеете писать на любой бумаге?
- Конечно, бумага все выдержит. Но я, вообще-то, пишу на компьютере.
- Ну, а теперь серьезно. Так получилось, что выпуск 2-й части «Совдетства» совпал с уходом из жизни последнего Генерального секретаря ЦК КПСС Михаила Горбачева. Последнего главы того самого советского, увы, уже несуществующего - государства, в котором и прошло описываемое вами детство. И которое незримо - хотя нет, именно зримо, выпукло, в деталях - присутствует в этом вашем произведении. И снова мы рассматриваем в лупу ваших маленьких героев на фоне политической эпохи. Правда, это еще не эпоха Горбачева, а...
- ... эпоха уже Брежнева, раннего Брежнева, он еще крепенький, активный, улыбчивый. 1968-й год. Действие книги происходит в августе этого года.
- Нашему поколению - а мы с вами практически ровесники - повезло, потому что мы застали три знаковых политических периода в истории СССР: самое раннее детство наше выпало на время генсека Хрущева ( «оттепель»), потом - Брежнева («стабильность и процветание»), а один из нас, интервьюеров, так и вообще при Сталине родилась: за два месяца до его кончины. Ну, может быть, слово «повезло» надо взять в кавычки, потому что не все эти периоды жизни государства были безоблачными. И как-то так получалось, что наше поколение детей было в значительной степени политизированное.
- Надо сказать, у нас в стране традиционно общество политизировано, особенно интеллигенция. Почему? Главная причина: жизнь людей у нас очень сильно зависела и зависит от того, какую позицию глава государства. Неважно кто - государь, генсек, президент... Конечно, жизнь при Сталине сильно отличалась от жизни при Хрущеве, Брежневе или Горбачеве, которого я описываю во многих своих вещах. При нем мы увидели своими глазами, что происходит со страной, если во главе встает слабый и путанный политик.
- С детства помнится частушка, которую пели родители на своих взрослых посиделках на кухне: «Берия, Берия вышел из доверия, а товарищ Маленков надавал ему пинков». Но упаси Боже пропеть это где-нибудь публично! Нас с детства учили держать язык за зубами. Но в книжке-то вашей мы такого не увидели. Создалось ощущение, что вы этот контекст - вовлеченность детей во взрослые дела - как-то немножко отодвинули.
- Не совсем так, достаточно вспомнить речи взрослых на торжественной линейке по случаю родительского дня. Но отчасти вы правы: политические разговоры взрослых, их споры о Сталине, о Хрущеве, какие-то политические слухи, колкости в большей степени присутствуют в первой части «Пересменок», о которой мы с вами говорили год назад. Продолжение посвящено тому, как в те годы дети проводили свое лето. Пионерский лагерь, поездка на деревню к дедушке, семейные пикники в Измайлове, куда устремлялись в воскресенье - единственный тогда выходной день. Но третья часть, которую я сейчас начал писать и которая посвящена школе, будет насыщенна тогдашней политикой, увиденной глазами ребенка.
Детей в политику не вовлекают - они в ней живут
- А хорошо ли это, вот так вовлекать детей в политику с раннего возраста?
- Это ни хорошо, ни плохо, это реальность. Я вас уверяю, что нас, советских ребят, в политику вовлекали гораздо меньше, чем сейчас вовлекают детей на Западе, в той же Великобритании, в той же Франции, в той же Германии, где в школах учат ненавидеть Россию. У нас, в СССР, конечно, тоже говорили критические вещи о загнивающем империализме, но ненавидеть не учили. Даже в песне, которая поднимала страну на борьбу с немецким фашизмом, пели про ярость благородную, но не про ненависть. Это же факт, что в первые дни войны некоторые красноармейцы отказывались стрелять в «обманутых немецких рабочих», рвались с ними поговорить, открыть глаза... Правда, длилось это недолго.
- Сегодня нужно ли на этом враждебном фоне как-то активизировать идеологическую работу среди детей или оставить их на попечение ТикТокам?
- Я считаю, нужно. Объясню почему. Если бы весь мир двинулся в том прекраснодушном направлении, к «новому мышлению», о котором разглагольствовал покойный Горбачев, если бы продолжалось всеобщее разоружение, дружба взасос, тогда один разговор. Но ведь вышло иначе. Мы разоружились, порезали танки «на иголки», сдали свои секреты (ту же систему прослушки в американском посольстве) и союзников, ушли из Афганистана и Европы... А они? Обложили нас со всех сторон. Где теперь НАТО? Русофобия на Западе приобрела характер воинствующей шизофрении. Ну, и как нам себя в этой ситуации вести? Считать их партнерами? У нас в ходе специальной военной операции тоже значительные потери, но я что-то не вижу в России массовой украинофобии. А там идет кампания по расчеловечиванию русских.
- Да, до последнего не верили.
- «Москоляку на гиляку? «Да ну, бросьте, это какие-то маргиналы». И вдруг оказалось, этих «маргиналов» поддерживает чуть ли не подавляющая часть населения. И что? В этой ситуации нам продолжать всех любить? Мы просто исчезнем как народ и как цивилизация.
Убойная сила пропаганды
- Юрий Михайлович, но ведь те же украинцы нашего поколения пережили такое же детство, как в вашей книге. Не было ведь ни интернета, ни мобильных телефонов, ни соцсетей, а у детей были одинаковые развлечения и интересы на всей обширной территории СССР. На той же Украине дети точно так же, как у нас на Южном Урале или у вас в Москве, по ночам в пионерских лагерях мазали друг друга зубной пастой, катали с помощью проволоки обруч от велосипедного колеса.
- Это называется детской субкультурой. У нас были одинаковые считалки, речёвки, игры, загадки, присказки, анекдоты...
- Но вроде места-то разные, удаленные друг от друга.
- А какая разница? Это передается мгновенно, не надо никакого интернета. Мальчик из Курска приехал к бабушке на Дальний Восток и показал, как они играют в какую-нибудь новую версию «салок». И всё. Кстати, детский фольклор - одна из скреп нации. Если у взрослых люди в детстве были одинаковые дразнилки, считалки, игры или страшилки, которыми друг друга пугали перед сном в пионерском лагере...
- Ага: «В одной черной-черной комнате стоит черный-черный гроб...»
- Да! Когда мой приятель, выросший, между прочим, в Узбекистане в русскоязычной среде, прочитав это место в «Совдетстве-2», воскликнул: «У нас было все то же самое!» Даже обидно, когда ныне в Средней Азии ведут речь о «колониальном прошлом». В Индии за время английской колонизации промышленность исчезла, а в Узбекистане, наоборот, возникла. Странный колониализм...
- Ну, и куда же делось это единство?
- Они было разорвано вместе со страной. Люди, воспитанные в духе дружбы народов и которым сейчас где-то под 50, оказались заложниками пришедшей к власти, скажем так, страны, которая настроена, получив суверенитет как подарок, занялась формированием собственной национально-культурной идентичности. Это нормально. Ненормально то, что часто делается это с помощью противопоставлению себя русским и насаждения русофобии. Что касается «Незалежной», там погоду делают во многом выходцы с Западной Украины, почти 500 лет развивавшейся вне Русского мира, входя в состав Австрии, Польши, Венгрии... Понятно, что их менталитет отличается от мироощущения жителей Донбасса или Полтавы. Но если диктат этой «страты» отменить, уверяю, глубинное единство, проявится. Оно уже проявляется в тех городах, которые берут под контроль союзные войска.
- Понятно, что «западенцы» вошли в состав СССР, так сказать, со своей идеологией, со своими установками, и многие из них сохранили. Но наш-то иммунитет где, где наша эта закалка человеческая?
- Иммунитет при желании и финансировании можно подавить или приглушить. Государство - мощный и системный механизм подавления. Приведу пример. Германия еще в 1920-е годы считалась страной, где было хорошее отношение к евреям, гораздо лучше, чем в той же Франции. Кайзеровская Германия считалась чуть ли не юдофильским государством. Там не было ограничений для евреев, наоборот, именно в Германию уезжали от черты оседлости многие российские евреи. Всего за десять лет фашисты превратили Германию жуткое юдофобское государство. Как? Очень просто: с помощью пропаганды, внушения, страха.
О хитрых помыслах и нехитрых ценностях
- Юрий Михайлович, первая часть «Совдетства» очень благожелательно встречена публикой. Это видно по многочисленным откликам. Но все-таки, вы ведь не только ради того, чтобы вызвать ностальгические чувства у некоторой части людей, пишете эту книгу? Все-таки хитрые, какие-то тайные помыслы какие?
- Особо хитрых помыслов нет. В общем-то, любому человеку, особенно когда уже его жизнь идет под горку, с ярмарки, свойственно ностальгически вспоминать детство, мысленно восстанавливать тот ушедший мир. Люди едут на другой конец Москвы или даже страны, чтобы походить по местам детства, где провели первые годы своей жизни.
- Это правда, мы, например, регулярно едем «домой», ходим по тем тропиночкам, которых уже не узнать.
- Вот вы идете по улице, которую не узнать, а видите ту, по которой бегали когда-то, она перед вами, как живая - с домами и деревьями, которых давно нет. Это нормально. Но писатель отличается от нормального человека тем, что другой просто повспоминает, слезу утрет, а литератор садится и пишет. Что-то из написанного давно забыто, а что-то стало частью мировой литературы. Например, великий Лев Толстой начал свою творческую биографию с трилогии «Детство», «Отрочество», «Юность». Алексей Толстой написал «Детство Никиты» в середине жизни. Гарин-Михайловский тоже. Кого-то «пробивает» к концу земного пути, как Ивана Шмелева.
Мне давно хотелось написать о советском детстве, особенно после того, как я прочитал «Лето Господне» и «Богомолье». Я подумал: у Шмелева все пронизано духом потерянной Святой Руси, ощущением православного прошлого, ушедшего, безжалостно разрушенного. В религиозном сознании, особенно для ребенка, важнее всего именно бытовая, ритуальная сторона, понимание философской мощи христианства приходит потом, если приходит. Да, мое детство не было религиозным, оно было, скорее, атеистическим. Мы не ходили в церковь, не крестились, постов не соблюдали, не знали названия праздников, имена просиявших святых и праведников Православия, но наша детско-советская жизнь от этого не была бездуховной, как иногда пытаются в проповедях изобразить молоденькие батюшки, родившиеся при Путине. У нас была своя духовность. - светская и советская. Но - тоже духовность! И вот я подумал, если когда-нибудь дойдут руки, если я поймаю это ощущение, обязательно напишу книгу о советском детстве.
- Судя по результату, ощущение поймали.
- Лет 5-6 назад совершенно случайно я написал два рассказа о детстве. Один из них («Пцыроха») открывает в первую часть. Он про мальчика, которого родня прозвала Пцырохой за то, что он неправильно прочитал название абхазской станции «Пцырсха» в вагоне, когда ехал к морю.
Вторая новелла - «Брачок» о том, как тот же мальчик просил у родителей письменный стол, и они ему, наконец, купили, но только с «брачком», так как все другие расхватали - дефицит. Я не придал этим рассказам особого значения, был погружен в роман «Любовь в эпоху перемен», потом сочинял «Веселую жизнь, или Секс в СССР». Однажды в Доме литераторов проходил мой авторский вечер. Нужен был по сценарию небольшой прозаический текст, я со сцены прочел «Пцыроху» и был поражен тем, как горячо зал на него среагировал. Люди подходили, спрашивали: «Где это можно прочитать? Не хотите написать что-то большое о детстве?».
О, память - бездонная кладовая...
- Народ удивляется, пишет: «Откуда такое обилие точных деталей, примет времени? Как память сохранила их?» Некоторые даже подозревают: либо вы дневники вели, либо кто-то вам подсказывал, помогал какими-то заметочками.
- Конечно, мне помогали и мои друзья-ровесники, и читатели. В предисловии к первой книге я прямо обратился к ним с просьбой: если кто заметит неточности, ошибки, хронологическую несуразицу, пишите автору по такому-то электронному адресу. Откликались очень активно, давали советы, указывали ошибки, некоторые просто смешные. Как я мог проглядеть?! Дельные замечания я учел, и в переиздании «Совдетства-1», которое скоро выйдет, все исправлено. А в предисловии в «Совдетству-2» я перечислил фамилии тех, кто мне писал и давал советы. А как же?
Еще в работе над «книгой о светлом прошлом» помогал Интернет. В сети выложены тысячи любительских снимков, которые запечатлели Москву 30-х, 40-х, но в основном, 50-60-70-х, когда началось массовое фотолюбительство. И если я забывал, скажем, как выглядел тот или иной дом, какая вывеска на нем размещалась, я обращался в Сеть, и почти всегда находил снимок нужного места. Но главное не в этом. Я сделал удивительное открытие. Речь об уникальных свойствах человеческой памяти.
- Любопытно! Что же это за открытие?
- Судя по всему, человеческая память, которая наукой еще не очень хорошо исследована, на разных своих этажах, в разных своих закромах и закоулках хранит практически все, что мы видели, слышали, ощущали. Надо только снять печать, которой запломбирована эта часть памяти.
- Легко сказать. Как сделать?
- С помощью вдохновения, творческой экзальтации получается... Я начинал писать, вроде бы ничего не помня, и вдруг детали сами откуда-то всплывали и буквально вставали в текст. Потом мне говорили: «Слушай, как ты это все помнишь?» «Я не помнил. Само вспомнилось».
И вот еще интересное наблюдение. Эпоху ведь восстанавливаешь не только за счет забытых реалий: какие были цены в магазинах, во что люди одевались, что ели... Еще важнее, как они думали и говорили. Ведь язык был другим. Удивительная вещь, в процессе работы еще над первой частью у меня в голове появился как бы некий лексический фильтр, не пропускавший в текст те слова, каких в то время не было. Причем «фильтрация» шла почти на подсознательном уровне. Иногда я себя проверял, звонил сверстнику и спрашивал: «Не помнишь, у вас в школе было слово «ничтяк»?»
- «Ништяк» у нас на Южном Урале говорили.
- Да, было, - отвечает ровесник. - «А слово «отпад»? «Нет, оно появилось лишь в институте». Вот так как-то...
«А негатив я подсознательно отсеял»
- Наш коллега сказал, что ему во второй части не хватило хулиганов. У вас мальчишки слегка, может быть, шаловливые, но вполне добропорядочные, что ли. Были же более жесткие ребята.
- Ну почему же, есть у меня хулиганы. Из-за одного местные устроили налет на пионерский лагерь. Второму, который тиранил весь отряд, в последнюю ночь устроили «темную». Но я понимаю, чего нашему коллеге не хватило -. «томсойерщины» или «гекльберрифинновщины» в главном герое. Вот что он, думаю, имел в виду. Ну, такой уж мой Юра Полуяков. Впрочем, в третьей части ему еще предстоит попасть в дурную компанию.
- Может быть, читателю не хватило все-таки какого-то более жесткого взгляда на действительность? Потому что вы сатирик, для ваших книг характерно резкое отношение к действительности, выворачивание каких-то пластов, которые вызывают негативные эмоции. А здесь жесткая сатира сменилась мягким юмором.
- Что вам на это сказать? Ностальгия есть ностальгия. Сравните у того же Шмелева раннюю повесть «Человек из ресторана», очень жесткую, с «Летом Господнем ». Это две разных России, хотя описывается одна и та же страна в одни и те же примерно годы.
Да, я сейчас так вижу то время. Я ничего не придумываю, не приукрашиваю. Возможно, какой-то негатив подсознательно я отсеял. А, может быть, и сознательно, из чувства протеста, так как меня жутко раздражает, когда про советское детство придумывают разную ерунду и чепуху - про вампиров, которые пьют кровь пионеров, про групповые изнасилования в пионерском лагере.
К сожалению, у нашей власти довольно долго (и, по-моему, до сих пор) был писателям такой социальный заказ: обгадить, как можно грязнее, советское время, чтобы объяснить, зачем в 1991 году все это было разрушено до основанья.
У меня от советского детства осталось светлое ощущение. У меня было счастливое детство. Меня никто не заставлял работать по 12 часов на ткацкой фабрике, как моих сверстников в начале ХХ века. Меня никто не заставлял нищенствовать. Я не ночевал, как беспризорники, в асфальтовых котлах. Так зачем придумывать напраслину?
- У нас в детстве был огород, и мы прекрасно помним эти огромные ведра, из которых поливали капусту: по два ведра под каждый вилок. А воду нужно было притащить из речки. В общем, работы хватило, но все равно осталось ощущение счастливого детства. Может быть, что-то витало в атмосфере, может быть, это послевоенные какие-то стремления наших родителей?
- Думаю, такова была реальность. Давайте откровенно: если хочешь найти грязь, найдешь всегда и везде. Но если ты хотел учиться, познавать новое, заниматься, к примеру, танцами, мастерить авиамодели, рисовать - пожалуйста! И с тебя копейки не возьмут. Хочешь дудеть на трубе? Вот тебе труба, обдуйся! Ты хотел в институт поступить? Все учителя счастливы тебе помочь: «Давай, давай, мы с тобой дополнительно позанимаемся!» Бесплатно.
Со мной занимались учительницы немецкого языка Людмила Борисовна, Нонна Вильгельмовна, Фаина Федоровна... Мне языки плохо давались, и они тратили на меня уйму своего времени. Какие деньги? Мальчик хочет поступить в институт, мальчик из простой рабочей семьи! Словесница Ирина Анатольевна Осокина готовила меня по литературе и русскому языку. Директор нашей школы 348-й Анна Марковна Ноткина ходила со мной сдавать в пединститут экзамены, чтобы меня там не обидели и не завалили. Вот ведь как было!
Про монетизацию материальную и духовную
- Кажется, люди вообще-то остаются те же самые - добры от природы, но отношения между ними сейчас почему-то изменились. Что произошло?
- С конца 1980-х, с начала 90-х прошлого века началась так называемая монетизация отношений. Всё стали переводить в денежный эквивалент. Пример подавало телевидение, власть подавала. Вот он, вчера еще бескорыстный депутат в стоптанных ботинках, вдруг становится владельцем заводов, газет, пароходов, и ему уже наплевать на то, зачем его выбрали... А как себя вела семья Ельцина и его окружение? А как себя вела чета Горбачевых? Вся страна шепталась о ремонте на даче в Форосе. Вы когда-нибудь слышали, чтобы судачили об отделке дачи Сталина?
- Мы были на кунцевской даче Сталина. Если исходить из реалий того времени, это было далеко не так гиперскромно, как нам всегда внушали, это было очень комфортное жилище.
- Лидер страны и должен жить в комфорте. Но ведь началась самая настоящая гонка за роскошью. Я не против высокого уровня чиновников, но ты сначала приведи в нормальное состояние отрасль или регион, тебе доверенные. Нет, начинают с себя...
Направление движения российской элиты - Лондон
- Юрий Михайлович, а вы связываете эти процессы с тем, что произошло, скажем, в связи с началом Специальной военной операции по защите народа Донбасса, когда вдруг какая-то часть нашей интеллигенции стала заявлять о том, что им стыдно быть русскими, потянулась куда-то на Запад? Причем, те же самые люди, которые осуждают нашу СВО, совершенно спокойно едут в Латвию, в которой маршируют фашистские недобитки, или в Израиль, который тоже воюет, или в США, которые погубили миллионы людей, насаждая по миру «демократические идеалы».
- Конечно, все взаимосвязано. Если бы они были действительно пацифистами, то возмущаться начали бы, когда в 2014 году начались первые бомбежки Донецка и Луганска. Но они же не возмущались. Они мне напоминают странных вегетарианцев, которые свинину и баранину не едят, а индюшатину с удовольствием.
- Может, и возмущались, но, во всяком случае, демонстраций не было. Впрочем, была демонстрация - демонстрация неприятия борьбы населения Донбасса против майданной «демократии».
- Нет, они помалкивали, мол, бомбят и бомбят. Есть, конечно, клинические русофобы, которые автоматически осуждают все, что делает Россия, и которые еще недавно заполняли российский теле и радиоэфир. Помните? Но в основном «протесты» и прозападная позиция проистекают из чисто прагматических соображений. У них там собственность, у них там счета, у них там фирмы, у них там дети живут.
Когда мне начинают говорить про Макаревича, про Пугачеву, про Галкина, я отвечаю: это эстрадники, а они всегда склонны к космополитизму. А вот почему никто не возмущается, что, едва началась специальная военная операция, сразу три бывших вице-премьера, курировавших оборонку, то есть, носители высших государственных секретов, уехали на Запад на ПМЖ ? Вот уж где скандал!
«Подзападничество» было общим настроем нашей элиты, не только культурной, но и политической, экономической, научной. Я хорошо помню пятничные рейсы в Лондон десятилетней давности. Я тогда был редактором «Литературной газеты», у нас в Великобритании был свой корпункт, и я не часто, но периодически летал в туда, благо была такая возможность. Заходишь в самолет, а там половина кабинета министров, пара фракций Думы, редактора центральных изданий... Они собрались на уикенд к себе в Лондон. Это была привычная форма существования всей нашей элиты почти в течение 30 лет. Я вообще удивляюсь, что у нас не началось повальное бегство олигархов и чиновников высокого ранга
- За это, наверное, надо спасибо сказать нашим западным «партнерам», которые поставили перед ними препоны и рогатки.
- А при чем здесь западные партнеры? Западные партнеры играют свою игру. Президент Путин лет десять назад предупредил наших нуворишей, что замучатся в судах пыль глотать. Странно другое: мы почти 30 лет играли на западной стороне и старались все время забить в собственные ворота.
- Ну, мы верили в те идеалы, которые они нам тогда красиво преподносили.
- Лично я не верил. Ладно, пусть верит наивный, плохо информированный человек. Но люди, которые находятся у власти и знают всю подноготную, они-то чему верят?
- Значит, не до конца нас воспитали в наших патриотических чувствах.
- Значит, так.
Не надо нам мешать быть русскими
- Вы ведь писали об этом, о праве называться русским. Вот сейчас вышла замечательная песня, которая набирает миллионные просмотры: «Я - русский». А ведь довольно много и негатива выливается на эту композицию. Ну, во всяком случае, от определенной части аудитории.
- Шаман (Ярослав Дронов) очень талантлив! Наконец-то, на нашей фанерной эстраде появилось что-то новое, стоящее.
Впрочем, на эстраду, в песенные тексты темы приходят из литературы, но в упрощенном виде. Настроения попадают уже, как говорится, почти в последнюю очередь. Сначала они появляются в публицистике, в серьезной поэзии. Найдите в Интернете давнее стихотворение Сергея Каргашина, моего товарища, «Я - русский». И все станет понятно. Могу отослать вам и к моей книжке «Желание быть русским». Я говорю так: дорогие друзья, мы же вам не мешаем быть грузинами, армянами, литовцами, евреями, латышами. Почему вы нам все время мешаете быть русскими? По духу, не по крови, конечно, хотя и кровь людская не водица.
Напомню, и Тютчев, Пушкин (потомок эфиопов), Лермонтов (потомок шотландцев), и целый ряд крупных писателей того времени принадлежали к так называемой «русской партии», о чем стыдливо умалчивают. Не случайно нити заговора против Пушкина уходят в круг Нессельроде, где как раз группировалась «нерусская партия». Кстати, именно на совести Нессельлроде, 30 лет возглавлявшего министерство иностранных дел, изоляция России во время Крымской войны.
Об том же Лермонтов писал в стихотворении «На смерть поэта»: «Не мог понять он нашей славы...»
- «Не мог понять в сей миг кровавый, на что он руку поднимал». Не на кого, а на что. Вот это интересный нюанс.
«И слово «соросята» тоже я придумал»
- Это вообще, кажется, свойство нашего народа: в критических ситуациях в нем пробуждается, наконец-то, самоощущение, самоидентификация, самосознание. В повести «Демгородок» у вас появились такие слова, как «оставанцы» и «покиданцы». Смотрите, как время повернулось, сейчас эти слова стали весьма актуальными.
- Действительно, у меня была такая сатирическая повесть, я ее писал в 1992 году, закончил в 1993-м. Она вышла в свет, кстати, в октябре, в дни расстрела парламента. Я там предложил своей вариант преодоления «демократической смуты». Так вот, в моем прогнозе интеллигенция разделилась на «оставанцев» и «покиданцев».
Кстати, слово «соросята» тоже придумал я. У меня была колонка в газете «Собеседник» в 1996-1997, одна из них так и называлась «Соросята». И мне позвонили из фонда Сороса, который у нас тогда вовсю процветал. Позвонили и сказали: «Мы прочитали вашу статью. Вы, конечно, остроумный, талантливый человек и придумали очень смешное название: «соросята», «поросята»... Но вы просто не знаете, чем занимается наш фонд. Мы на самом деле просветительская организация, мы за то, чтобы Россия влилась в ряды цивилизованных государств, на это и работаем. А чтобы вы лучше узнали, какая мы хорошая структура, давайте на месяц отправим вас в турне с лекциями по Соединенным Штатам. Тысяч 30 долларов заработаете... О кей?» Это 1996-й год. Можете себе представить, что такое тогда 30 тысяч долларов?
- Можем, потому что тогда, скажем, за заметку в газете платили 1 доллар.
- «...И у вас будут с нашей организацией отличные отношения». Я говорю: «Спасибо за предложение, но я уж лучше, как учил Гоголь, проедусь по России».
- И сейчас мы стали свидетелями похожего процесса с «покиданцами».
А что мы будем делать, когда они захотят вернуться назад? В соцсетях народ просто бушует на эту тему.
- Вот тут-то и проявится, насколько наш народ консолидирован, насколько понимает суть происходящих событий. Запретить им вернуться никто не может. Нет такого закона. Но и нам никто не может запретить помнить о том, как они поступили, когда страна действительно попала в сложную ситуацию. Никто не может заставить нас ходить на их концерты, покупать их книги, диски. Пусть-ка они почувствуют, что такое нелюбовь народа.
- Россияне люди великодушные.
- Великодушие - хорошее качество, если оно не переходит в прекраснодушие и беспечность. Мы сейчас переживаем судьбоносные времена, и от того, как закончится СВО, зависит будущее России. В народе это понимание есть. Во власти тоже. Но, по моим наблюдениям, еще есть немало чиновников, особенно в сфере культуры, которые полагают, что надо просто потерпеть, а потом все пойдет по-старому.
Летом мне позвонили из Республики Коми: «Мы провели опрос в библиотеках, вы один из самых востребованных авторов, и мы вас приглашаем в августе к нам на книжный фестиваль «Алая лента» Тем более, что на это нам выделен президентский грант».
Я не был в Коми четверть века, и с радостью принял приглашение. На этом связь оборвалась. Потом выяснилось, что на фестиваль пригласили двух столичных писательниц, активно выступающих против специальной военной операции. Думаю, такой выбор Сыктывкар сделал по совету из Москвы, ведь провинция у нас гораздо патриотичнее столицы...