О чём в Год исторической памяти поведало давнее письмо краеведа из Дукоры Василия Свистуна
Не помнить прошлого – не иметь будущего
Алесь КАРЛЮКЕВИЧ, Министр информации Республики Беларусь 2017—2020)
Многих социально активных, патриотически настроенных людей из прежних поколений сегодня как никогда не хватает. Они бы и подсказали что-то существенное, и многие акценты помогли бы правильно расставить, беря за основу главное – историческую правду. С ними не спорить надо было бы, а просто следовать их точной, лишённой разных напылений памяти. Настоящей исторической памяти…
В 1990-е, в начале 2010-х годов я переписывался, несколько раз разговаривал по телефону и один раз встречался с дукорчанином Василием Никитовичем Свистуном. В своё время он сделал немало, чтобы создать Пуховичский районный краеведческий музей (первые десятилетия своего существования музей находился в Дукоре, ближе к Минску. Сейчас музей находится в деревне Блонь, вблизи Марьиной Горки. А его филиалы – в Марьиной Горке, Новой Заре, Горельце и Блуже).
Среди других материалов, связанных со Свистуном, в моём архиве хранится письмо Василия Никитовича, датированное «10 августа 1912 года» (понятно, что краевед, пожилой человек, допустил обычную описку. Письмо на самом деле – от 10 августа 2012 года. И получил я его в Минске 15 августа.
«Александр Николаевич, здравствуйте!
Опять же приходится начинать письмо с оправданий. Ещё и ещё раз извините за мою «педантичность», хотя и есть у меня различные доводы оправдания. Очень много моего времени уходит на выполнение общественных поручений различного направления…»
Стоит заметить, что в то время Василию Никитовичу было давно за 80… Удивительные они люди – ветераны рождением с 1920-х… Им всегда до всего было дело. Они, кем бы ни работали, живо интересовались политикой, каждый по-своему, в зависимости от своего образования, культурного уровня. Повторюсь: им до всего было дело. Безразличие – это не о них…
«Как-никак, – пишет Свистун, – я являюсь старейшиной села, председатель Совета ветеранов, опять же бесконечная сезонная работа. А ещё за это время я успел пройти курс лечения в Боровлянах, затем в 10-й минской больнице. И всё равно и теперь чувствую себя неважно, если не сказать хуже. Да и годы…»
Иногда поэтому не хотелось и тревожить своими расспросами уважаемого ветерана, хотя и было понимание, что он, коренной житель Дукоры, партизан, мог рассказать удивительно много. Ведь не случайно он когда-то загорелся историей родных мест, увлечённо занялся краеведением. Таких, как он, по крайней мере таких же страстных, активных, учителей-краеведов на Пуховщине было немало. Достаточно вспомнить Виктора Григорьевича Орлова, заслуженного учителя БССР, создавшего в третьей марьиногорской школе сразу два общественных музея… А ещё Сергей Иванович Сипач, Бронислав Александрович Зубковский, Василий Маркович Лапко…
Но и меня интересовали детали, факты. Как, с чего началось увлечение Василия Никитовича историческим краеведением?.. Читаем в письме почти десятилетней давности:
«Итак, начнём с последней Вашей просьбы.
Личное знакомство с Владимиром Правосудом состоялось просто по обычному стечению обстоятельств. Думаю, вы знаете что в 55-м году 10-летие Победы, конечно, отмечали, но не как праздник. Тогда на это не хватало ни сил, ни времени. И только весной 61-го года как-то резко во всех средствах массовой информации заговорили о подготовке, организации и проведении как государственных праздников. А шестидесятые годы действительно оказались богатыми на знаменательные круглые даты: 61-й год – 20 лет начала Отечественной войны, 64-й – 20 лет освобождения Белоруссии, 65-й – 20 лет Победы, 67-й – 50 лет Октябрьской революции.
Всё это заметно подняло общественную активность. Прошло много статей различных авторов в газетах, журналах, радио. Кстати. Где-то в это время уроженец Дукоры Алесь Гуло написал правдивый рассказ из жизни деревни в годы оккупации. Он был опубликован в книге «Никогда не забудем». Несколько статей прошло и моих. В процессе подготовки материала для статей мы и познакомились с Владимиром Правосудом. Кто впервые направил его к нам, не знаю. А фотографиями, по-моему, он и не занимался. Не помню. А вообще-то, моих статей по различным газетам прошло достаточно много, особенно когда я занимался поисковой краеведческой работой. Ещё со школьной скамьи и до настоящего времени балуюсь «стихоплётством», некоторые из них публиковались. Занимался и художеством: карандаш, акварель и холст-масло. Две мои картины и теперь в экспозиции музея. Две захватила перестройка в экспозиции передвижной выставки – так и не вернулись…»
Здесь надо, наверное, немного пояснить. Я передал или переслал Василию Никитовичу книгу по литературному краеведению Пуховичского края – «І марам (мечтам) волю дам», изданную в «Белорусской Энциклопедии имени Петруся Бровки». Моя любимая тема, захватившая всего меня ещё в школьные годы. Где бы я ни жил (учился во Львове, служил военным корреспондентом в Ашхабаде, на Кубе), меня всегда интересовало, что пишут поэты, прозаики, публицисты – уроженцы Пуховщины, какие писатели приезжают в Марьину Горку, в разные деревни района, кто был связан с районом в предыдущие десятилетия. И Василию Никитовичу я отправил свою книгу на строгий суд заинтересованного читателя.
О белорусском писателе Владимире Правосуде, больше известном как авторе сатирических произведений, расспрашивал потому, что в арсенале написанных им книг был отдельной книгой изданный очерк «Ветеран» (Минск, 1968 год), посвящённый отцу Василия Никитовича. В своей книге по литературному краеведению о какой-то связи Владимира Правосуда с Дукорой, Пуховщиной я ничего не написал. О книге «Ветеран» узнал уже после выхода своей работы. Поэтому и пробовал что-то выяснить у Василия Никитовича с расчётом на будущее возвращение к теме литературной истории родного Пуховичского края…
Из письма Василия Свистуна:
«Александр Николаевич, Вы уж извините, но на первые письма я давал ответы, а когда получил Вашу книгу, я отложил все свои дела, ознакомился с содержанием работы и незамедлительно послал Вам свои впечатления. Помню, писал, что книга мне понравилась и поэтому я от всей души Вас поблагодарил. Сегодня что-либо добавить у меня просто нет. Ведь речь идёт о литературном наследии, и я не знаю человека из наших краёв, кто бы ещё выдал именно литературное, тем более с историко-краеведческим уклоном издание. Да, есть около двадцати человек, учеников Дукорской школы, имеющих докторское звание, много кандидатов наук. Все они, конечно, писали свои тематические труды и по несколько томов. Есть и такие, что не имеют научной степени, но по своей профессии выдали практические пособия.
Что касается моих личных замечаний по Вашей книге – есть! Только не пугайтесь. В Ваш адрес-то как раз и нет. Меня зацепило предисловие А.М. Особенно страница 5… – «Пікам развіцця…» («Пиком развития»). Я не знаю М., ни его образования, ни профессии, ни социального положения, ни возраста, что в данной ситуации очень важно. Однако скажу прямо – это современная откровенная политическая пропаганда, направленная на оплёвывание всего советского. Ну, скажем так: разве это не относится к краеведению, что в 1936 году была издана (в нескольких томах) «Гісторыя Беларусі ў дакументах і матэрыялах» («История Беларуси в документах и материалах»). И это в то время, когда почти половина населения была неграмотной, когда по нашим современным меркам была совсем примитивной техническая оснащённость».
Автором предисловия к моей книге был человек уважаемый и тоже, несомненно, человек с позицией… На сторону Василия Никитовича ни тогда, когда переписывались, ни сейчас встать я не мог и не могу… Да и не потому вспоминаю старое письмо, детализирую то, ответом на что оно явилось. Меня волнует другое и всё же в личности Василия Никитовича привлекает, притягивает, заставляет думать – неравнодушие, отсутствие безразличия… Именно это позволяет и разным точкам зрения сосуществовать, именно это позволяет спору, столкновению мнений носить характер гармоничный…
«Не берусь оспаривать вопрос репрессий по стране, – пишет дальше Свистун, – но по своей деревне знаю в лицо многих репрессированных, знаю всё – кто кого, за что и как. А разве создание музея не относится к краеведению? А разве у нас не было создано музеев с 20-го по 40-й год. В период ОВ (Отечественной войны. – Ред.) ох как тяжело было, а ведь музей ОВ создан в 1942 году. Если мы в данном случае отражаем литературное наследие, то уместно вспомнить, сколько с 40-го до 60-го издано повестей, рассказов художественных и документальных, а стихов, песен. Сравнимо это с перестроечным периодом (в сравнении по А.М.)?!
Весной 1961 года одна газетная статья как-то неожиданно подтолкнула меня на несвойственное мне решение – написать статью в газету об одном из эпизодов военного времени. Мне довелось разыскивать многих участников и свидетелей данных событий. Писать рассказы в разные газеты с целью уточнения и как бы подтверждения описываемых фактов. И чем больше находил свидетелей, дополнений, тем больше возникало новых вопросов. Со временем накопилось столько фактического материала, что хватило издать документальную повесть «По краю пропасти». Мало того. Именно эта работа и послужила тому, что стал профессиональным краеведом…»
Повесть отдельной книгой увидит свет только в 1992 году. И уже под авторством и Свистуна, и одного доктора исторических наук… Почему так произошло, можно только догадываться. Иначе, вероятно, книга и не вышла бы в издательстве Белорусского государственного университета… Тоже из области «издержек» истории краеведения, истории отношения к провинциальным собирателям исторической памяти. Но об этом Василий Никитович ничего не написал, а я, зная книгу и будучи знакомым со вторым её автором, не стал тревожить Василия Никитовича уточнениями… Хотя всё было очевидным.
Из письма дукорского краеведа:
«Весной 1962 года согласно Постановлению Совмина в каждой средней школе (городской и сельской) были созданы краеведческие кружки. Цель – создать уголки, а затем и местные музеи на различные темы. Эта работа была поручена учителям-историкам. У нас возглавил поисковую группу учитель-историк Николай Петрович Страх. Он и попросил меня передать музею мои собранные материалы. Затем пригласили и меня работать в кружке по созданию музея. Уклон – краеведческий. Когда накопилось достаточное количество материалов, всю экспозицию подразделили на пять тематических отделов. Мне поручили вести отдел Отечественной войны. По стечению обстоятельств меня избрали (октябрь 1964 года) председателем совета музея. С этого дня, считай, для меня всё и началось. Считай, каждый месяц нас вызывали на областные, республиканские семинары, курсы, совещания. Там я познакомился (причём близко) с Петром Лавецким, Геннадием Кахановским, Владимиром Гилепом и другими…»
Читаю это давнее письмо – и с трудом верю, что общественная, поисковая, краеведческая работа носила такой централизованный характер. И понимаю, что результаты, которые потом воплощались в книги, новые экспозиции, новые музеи, только поэтому и достигались. Да, скажет кто-то, и сегодня книг издаётся немало. Если не хватает места в печатных медиа – результаты поисков выкладываются на различные сайты, краеведы делятся своими находками в социальных сетях… Но вот что характерное отличает краеведческую инициативу разных времён: тогда, раньше, «во времена Свистуна», она носила общественный характер… И с этим не поспоришь. В этом, наверное, и главный смысл переживаний дукорского собирателя памяти…
«Знаю, что при каждом райкоме партии, – пишет мне Василий Никитович, – были созданы комиссии по увековечиванию памятников истории. Весной 1975 года в состав этой комиссии был включён и я, всегда участвовал в её заседаниях. Именно тогда (в 1975 году) было указание и призыв по созданию по районам книги «Память». Именно тогда и была начата эта работа. И многое в те первые годы было уже сделано.
Да вот беда. В 85-м году, когда была объявлена перестройка, как раз тогда эта работа и начала затухать. Тихонько заменили некоторых членов комиссии. В итоге из того собранного и подготовленного материала многое не вошло в книгу «Память». И теперь мне согласиться с тем, что «Новы ўздым краязнаўчых і радзімазнаўчых зацікаўленняў датуецца канцом 1980 і пачатком 1990 гадоў…» («Новый подъём краеведческих и родиноведческих интересов датируется концом 1980 и началом 1990 годов»), – это значит: я должен прилюдно оплевать свои собственные глаза, выбросить в топку документы, свидетельствующие, что в 1968 году Дукорский краеведческий музей в Москве на ВДНХ за краеведческую работу получил первое место, что материалы музея экспонировались в 69-м году в Канаде в Монреале, что музею присвоено звание «Народный», что Музей получил Почётную грамоту Советского комитета ветеранов войны, многие другие грамоты и медали.
Поймите меня правильно – я ни в чём не оправдываюсь и не хвастаюсь. Я только подтверждаю как непосредственный свидетель: краеведческая работа проводилась на государственном уровне и при государственной поддержке.
И если я сегодня буду отрицать всё это, кто я буду после этого?!»
…Светлой памяти Василий Никитович Свистун жил в деревне Дукора Пуховичского района. На улице Червякова. Александр Григорьевич Червяков (1892–1937), уроженец Дукорки, ныне вошедшей в состав Дукоры, – председатель ЦИК БССР (1922–1937), председатель Совета Народных Комиссаров БССР (1920–1924), народный комиссар по иностранным делам БССР (1921–1923).
Старое письмо, которое я храню сейчас среди других бумаг, связанных с судьбой дукорского, пуховичского краеведа, напомнило, что двигателем многих добрых общественных дел являлись люди неравнодушные, социально активные. И в деле восстановления исторической памяти им цены нет…
© "Союзное государство", 2022
Дочитали до конца? Было интересно? Поддержите канал, подпишитесь и поставьте лайк!