Глаза в глаза я вижусь с родителями раз в две недели: мы живём далеко друг от друга. Они молодцы. Новости узнают из ноутбука, в нём же отчим пасьянсы раскладывает. Отчим предпочитает аудиокниги, мама шелестит бумажными страницами. Заядлые дачники.
Мама занимается скандинавской ходьбой. Отчим тоже гулять не ленится. Как ни позвонишь - дома нет никого. Мотаются и я рада за них. На двоих им сто шестьдесят лет. И я очень надеюсь ещё долго их видеть и слышать.
Телефонные "сеансы" у нас мамой случаются ежедневно. Темы самые разные. И истории она мне подбрасывает. Вот на днях говорит: "27-го августа у Фаины Раневской был день рождения, а я только сегодня опомнилась. Даже слёз сдержать не смогла?"
"Раневскую оплакивала?" Не прикалывалась - уточнила просто. Оказалось, мама спектакль замечательный вспомнила. Один из последних, в котором Фаина Георгиевна играла.
"Название, гадство, не помню. Хочешь, суть расскажу? Вряд ли ты видела," - голос в трубке звучал уже совершенно спокойно. "Давай." И мама коротенько пересказала давнюю телевизионную версию спектакля. Примерно так:
"Пожилая супружеская пара обеднела. Но давит долг перед банком за большой дом и супруги в отчаянии. Стены дома помнят счастливые моменты и житейские бури, смех их детей. Но всё настолько серьёзно, что не до сентиментальностей. (Дело происходит на загнивающем Западе, а спектакль показывался в советскому зрителю).
Всё, что нужно старикам это купить себе небольшое жильё. Как последнюю надежду, они приглашают своих давно взрослых детей. И всё идёт замечательно пока не озвучивается проблема.
Детки киснут. В их планы тратиться на родителей не входит. И принять их к себе - задача из неприятных и неподъёмных. Разгораются споры. Несчастные старики, прожившие вместе пятьдесят лет, ждут своей участи.
Эврика! Если отца с матерью разделить (нажились вместе - хватит!), то что-то, может, и выйдет. Отца забирает одна из дочек. Мать достаётся сыну, между прочим, её любимчику. Конечно, он помнит её особое отношение и не обидит!
Память у сыночки оказалась короткая. Вскоре он устаёт от старухи. И решает сдать её в дом для престарелых. Бедная мать только об одном умоляет сына: пусть её муж об этом никогда не узнает и спокойно свой век доживёт." Разлука. Трагедия старости.
Всхлип моей мамы в трубке. Моё утешение: "Мамуль, это ж спектакль! Да, и в жизни бывает, но не прямо под нашими окнами! А она, тяжело вздохнув, спросила: "Я тебе про Надежду Павловну и Андрея Петровича из четвёртой квартиры рассказывала?"
"Смотря что. Я их помню, конечно. И их дочь, внучку. Дочери, во втором браке богатый муж достался, а её дочь родила сына с ДЦП. Он у деда с бабушкой рос. Кудрявый такой мальчишка. Потом ... Делись куда-то или я их просто не видела?"
"Они на десяток лет старше были. Надежда в восемьдесят девять ушла, Андрей Петрович в девяносто. Но такая трагедия старости выпала им - не приведи Бог..."
Да, Надежда Павловна и Андрей Петрович стали соседями моих родителей, когда те, из города, переехали в посёлок неподалёку от Волги. Это было более двадцати лет назад, а значит супругам из квартиры № 4 было всего по семьдесят лет (всё познаётся в сравнении).
Общий подъезд, возраст не критично разный и вскоре началось общение "по соседски."
Глядя на сутуловатого Андрея Петровича с пегой бородкой, с блекло - серыми, насмешливыми глазами и Надежду Павловну, немного "повышенного питания," но по-прежнему способную вздёрнуть на плечо мешок с картошкой, было затруднительно представить, какими их знала молодость и, как они жили в ней.
Но багаж - сорок пять лет вместе, указывал на любовь, сумевшую перейти в крепкую привязанность. Штурманом семейной лодки оставалась деятельная жена, а муж, любивший пофилософствовать на разные темы, подчинялся охотно.
И хотя времена переменились давно, жили они по старинке. Войдёшь к ним, и советская ностальгия нахлынет. На стене ковёр с известным орнаментом, на полу палас в розах.
За стеклом буфета, по прежнему в большом уважении, хрусталь - салатники, конфетница, фужеры. Ими пользовались только на праздник и раз в год, хозяйка перемывала это богатство в растворе домашнего изобретения.
Хозяева хранили верность мебели, приобретённой ещё в советские годы, цветному телевизору "Горизонт"- рабочему, на удивление. И даже холодильник не меняли - морозит и морозит. О пароварке, хлебопечке и прочей "ерунде," Надежда Павловна слышать не хотела, считая пустой тратой денег.
Вот удобство микроволновой печи оценила, купив самую простую для быстрого разогрева еды. И умной, из современных, стиральной машинкой себя побаловала, перед каждой стиркой выражая восторг, как будто только вчера облегчение получила.
В общем, жили супруги дружно, выверено, простенько, но атмосферно. А вот то, что "не тужили," утверждать не берусь.
Единственная дочь Лариса, закончив школу, поступила в городской институт и на третьем курсе затребовала денег на свадьбу. Не жалко - только будь счастлива, милая дочь!
И квартира, ставшая печальным наследством Андрея Петровича после ранней смерти одинокой сестры, пошла в качестве приданного. Но дружно, да весело молодые только первый год жили. К ним компания, они с ответом.
"Не домовитые вы, Лариса. Пора уж с гулянками заканчивать, а то придёт срок - не остановишь мужа!" - выговаривала Надежда Павловна недовольной дочери. Как в воду глядела!
Забеременев, Лариса захотела тишины, но понимания у мужа не встретила. "Квашня, Матрёна!" - это самое безобидное, что он нёс и уходил "проветриться." В слезах доносила и родила дочку Наташу.
Если б не мать, теперь на два дома крутившаяся, неизвестно, как бы диплом защитила Лариса. Её муженёк, теперь тоже дипломированный специалист, на работу устроился, но деньги жене неохотно давал. "Заработаешь - купишь!"- это его отговорка была.
Мать с отцом, тогда ещё даже не считавшие, сколько им осталось до пенсии ежемесячно, часть доходов отдавали Ларисе, занятой маленькой дочкой. Надежда Павловна очень надеялась, что зять поумнеет, а он завёл шуры-амуры на стороне.
Как такое стерпеть? Лариса подала на развод, хоть и будущего боялась. Но мать ей сказала:"Пока мы с отцом живы - ты за крепкой стеной! А в унижении жить невозможно." Лариса с благодарными словами обняла маму.
В те годы, зависимая от родителей, она была с ними обоими ласкова. Постепенно начала жизнь у неё выправляться: работа, дочка растёт. Какие-то встречи и пусть с расставаниями - не в стоячем болоте жила и "с хлеба на квас" не перебивалась.
Кто-то смолоду счастлив, а Ларисе к сорока годам подкинула судьба шанс - встречу с "королём червовым" (мама моя заранее ей нагадала). Вдовец. Своё дело имеет и характер степенный. Квартира, автомобиль, дача это само собой! Самостоятельный сын отдельно живёт.
И главное - с предложением не тянул. Зажила Лариса жизнью, какая ей и не снилась, и дочь Наташа не осталась обиженной. Она уж тоже в возраст весны вошла - в колледже училась на платной, выбранной по душе специальности, парням головы кружила.
Теперь Надежда Павловна с Андреем Петровичем не часто своих девчонок видели, но не обижались - звонят и ладно. Это в испытательную минуту хватаются за своих, а, как отпустит, желается, чтоб не мешали.
Сами-то на заслуженный отдых вышли. Жили на пенсию: приличную мужа и поскромнее - жены. При не жадных запросах, даже выходили излишки. Супруги их делили на две сберкнижки - одну на имя внучки Наташи, а другую называли "похоронной."
Но им предстояло ещё долго жить и немерено пережить.
Наташа в девятнадцать лет платье невесты надела. Проблем с жильём не возникло. Ларису муж к себе принял хозяйкой, а молодожёны её квартиру принялись осваивать. И тут очень сберкнижка дедушки с бабушкой помогла - обновление мебели, ремонт.
Отчим тоже не жадничал - свадебное путешествие именно он оплатил. И, казалось, у Надежды Павловны и Андрея Петровича покой должен был в душе наступить. Лариса к матери переменилась. Как придёт - насмешечки, намёки на отсталость во всём и упрёки за чрезмерное вмешательство.
Говорила: "Ты много мельтешишь, мама. Эмоции, советы, отцом слишком командуешь. Утомительная ты - вот какая!" И даже от соседей не скрывала, что из родителей - любит отца, а к Надежде Павловне только уважение испытывает.
С высоты мнимого превосходства дочь "забывала," что от матери пошла её жизнь. Мать питала, ночей не спала, прикрывала. Прежде всего, ей подсказывали женский ум и материнское сердце, когда дочке поддержка нужна.
Отец - Андрей Петрович, не возражал, конечно, но мужчины не так чувствительны и прозорливы. Словом, обидно Надежде Павловне было: она крылом, со всех сторон и дочку, и внучку, а оказывается - "утомляла."
Вдруг крыло снова потребовалось.
Наташа, даром что юна и на здоровье не жаловалась, с раннего срока тяжело ребёнка носила. То и дело угроза выкидыша. Так и родила семимесячного мальчика. С тяжёлым ДЦП (не знаю отчего такие примеры часто попадаются мне).
Совесть не позволила молодым супругам отказаться от сына. Назвали в честь деда Наташи - Андреем. Первые три года бились, конечно - даже в Москву возили на консультацию, но ребёнок оставался безнадёжен в диагнозе: не то что ходить, сидеть без поддержки не сможет.
Руки - ещё туда-сюда, могут игрушку держать. И интеллект без явного нарушения. Наташа, как мать ребёнка - инвалида, засела дома, но изоляцию переносила депрессионно. Навещая внучку и правнука, Надежда Павловна отмечала, что её девочка-ягодка подурнела лицом, не улыбается. И слёзки текут сами собой.
Андрюше уж шестой год шёл. Говорил плохо, но взгляд осмысленный, ясный. Непослушными ручками листает книжку с картинками. Сам бледненький - почти без свежего воздуха. И тут Надежду Павловну посетила золотая идея: к себе забрать правнука.
Торопливо выложила предложение внучке:"У нас первый этаж, огородик - две сотки, прямо под окнами (дома в посёлке типа таунхаусов, с участками для каждой квартиры). Силы есть. Андрейка будет на воздухе целый день. Дед возражать не станет - почитает, поговорит с ним..."
Наташа бабушке на шею кинулась:"Как хорошо! Я снова работать пойду, в институт поступлю на заочный! А к Андрюше каждую неделю приезжать станем. Ему разнообразие и вам веселее!"
Лариса решение матери тоже одобрила, сказав, что у самой за Наташу сердце болело, но Андрюша её мужу не внук и взять о нём заботу на себя не согласился бы.
Мальчика перевезли к дедушке с бабушкой и последующие годы, наполнились не то, чтобы счастьем, а удовлетворением что ли. Наташа в карьеру ударилась. Наконец, стала с мужем путешествовать в отпуске. Отчего второго ребёнка не рожала - не знаю.
К Андрюше сначала еженедельно приезжала, потом раз в месяц. Когда он при ней жил, умела только ухаживать и ментальной связи между матерью и сыном не сложилось. Так что разлука никого не ранила.
Лариса тоже не часто навещала родителей, но ежедневно звонила и не ленилась похваливать. А муж её (молодец, всё-таки) похлопотал о новой ограде для огородика стариков и навес от солнца устроил.
Под ним Андрюша на старенькой, но с ортопедическим матрасом, койке коротал летние деньки. Прабабушка копошилась здесь же и ворковала с ним ласково. О материальной помощи на Андрюшу речи не шло: Надежда Павловна с Андреем Петровичем считали, что не нуждаются.
Искупать, массаж сделать ребёнку - за труд не считали. Прадед смастерил тележку и, уложив правнука на матрасик, возил по посёлку. Благодаря прогулкам таким, Андрюша узнал, какая мягкая шерсть у собак, "выгуливающих" хозяев своих, как живётся курочкам и петуху в их курятнике, как много приветливых людей в округе.
Пришло время и озаботились домашним обучением - из школы по соседству приходила учительница. На полную школьную программу не замахивались, конечно. Но почему бы не научить Андрея читать?
Мальчик повеселел, окреп. Научился обнимать дедушку с бабушкой. Его по прежнему с ложки кормили, но за общим столом, сажая на специальный стул. Пожалуй, только теперь у Андрюши появилась семья, а не просто опека заботливая.
Старики правнуком не тяготились, считая, что он их жизнь радостью наполняет. И любили такого, как есть. Очень надеялись ещё долго прожить - ради Андрюши. Бог слышал и не торопил. Оба казались вечными.
Даже разменяв девятый десяток, принимали минимум лекарств и скорая помощь к ним дорогу не знала. Но в возрасте глубокой зимы, скорость перемен не предсказуема. Падают дни, месяцы на стариковские плечи, снежинками, и глядь, вдруг, придавили охапкой.
Стали супруги затрудняться правнука (уж паренька, а не ребёнка) выносить на улицу, да и дома перемещать. Например, в ванную. Сменят памперс, оботрут влажной салфеткой - и ладно.
У Надежды Павловны фобия появилась: стала бояться, что в квартиру воры проникнут. Не то, что окно - форточку не открывала в жару. И, если звонили в дверь - не подходила из осторожности. Например, мама моя, чтобы увидеть соседку, предварительно ей дозвон делала.
Вскоре присоединилась боязнь выходить в магазин или аптеку. Эта забота к Андрею Петровичу перешла, но он стал глуховат и слабоват памятью. Отправлялся, конечно, но путался и делал это с напряжением для себя.
Как-то, Лариса не смогла бывать у родителей больше месяца - муж заболел. Наконец, приехав, ужаснулась: в квартире, давно без уборки, воздух спёртый и наполнен неприятными запахами. В мусорном ведре под раковиной, что-то гниёт, рядом пакет с памперсами из-под Андрея.
И обе конфорки на плите горят, похоже, много часов. Взялась отчитывать стариков и поняла, что уже не на равных идёт разговор. Вызвала дочь. Не обращая внимания на стенания Надежды Павловны, раскрыли окна, прибрались и газ перекрыли, наказав пользоваться микроволновкой..
Андрея помыли, обрадовали постели свежим бельём. Еду на несколько дней приготовили. "Ну, посмотрим,"- решили и уехали по домам. Но уже вечером Лариса сообразила, что мать готовить в СВЧ не сможет, да и по силам ли им ходить в магазин так, как прежде?
Все её опасения подтвердились, когда навестила стариков через несколько дней. Пришлось Наташе сына забрать. Он плакал и надрывно кричал, расставаясь с любимыми няньками. Те не отставали. И с этого момента Старость, во всей её безнадёге, принялась активно отнимать у супругов и так обмельчавшие возможности.
Лариса посчитала разумным получать за них пенсию. Оплачивала коммуналку, приносила лекарства. С полными сумками приходила и соседи одобрительно головой качали: "Какая дочка заботливая! Приносит продукты, готовит!"
Мама моя, по дружбе, случалось, разогревала еду, дочерью приготовленную. Суп из лапши и дешёвенькой колбасы, она же к отварной картошке. Щедрая коробка с печеньем из магазина - эконом, рыбные консервы - одна труха, из него же.
А ведь имела возможность, без личных вложений, получше кормить стариков с их же пенсий. Но как вмешаешься? Мама помалкивала. Как-то принесла суп с фрикадельками. Надежда Павловна только одну съела, а остальные в тарелку, к жадно хлебавшему мужу переложила:"Ешь, Андрей, я уж сыта!"
И если выходили подышать свежим воздухом - на свой заброшенный огород, на скамейку садились тесно прижавшись друг к другу. Надежда Павловна всё волновалась не продувает ли мужа - ей и в тёплый денёк мерещились сквозняки. А он ей - более крупной, голову клал на плечо.
Привязанность стариков даже соседей на слезу пробивала:"Вот ведь, два стареньких голубка!"
По хорошему, им уж тогда нянька (помощница) требовалась. В магазин сгонять, раз в неделю пол протереть, обед на три дня приготовить. Пенсий стариков бы хватило на это, но Лариса мудрила по своему.
Есть предположение, что пенсионные "излишки" она отдавала дочке Наташе. Та оплачивала сыну Андрюше сиделку. Нашлась женщина из соседнего подъезда, готовая по нескольку раз на дню проведывать парня. Наведёт гигиену, накормит и уйдёт до следующего часа.
Никакого, конечно, общения, прогулок, общего стола, как было у дедушки с бабушкой. В месяц за такую заботу всё равно денег уходило прилично. Кто-то про мужа Ларисы вспомнит - ведь не беден! Оно, конечно. Но у него свой сын имелся и две внучки, не забывавшие у дедушки "попрошайничать."
Так что, весьма возможно, что экономя на стариках, Лариса дочери помогала. Она не могла не видеть,что отец с матерью нуждаются в постоянной опеке, но не один год позволяла им "самостоятельными" оставаться.
Пока однажды отец не упал, не удержав равновесие, а Надежда Павловна поднять его не смогла. Кликнула соседей. Подняли, уложили в постель. Жена села рядом, взяв мужа за руку. Старички друг на друга смотрели, а морщины собирали слёзы из глаз выбегавшие.
Ну и стало ясно Ларисе: хватит ждать, когда родители горбушку жизни своей дожуют, и развяжут ей руки. Хотя бы один. Раз нет, распорядилась следующим образом. Отцу объявила, что к себе заберёт, а для матери взяла у терапевта направление в психоневрологический диспансер.
В отношении основательно пожилого человека это не сложно. Свой выбор объясняла прежним:"Я мать уважаю, но люблю папу. Да и что страшного? Поколят витаминчики, успокоительное. Долгий сон в её возрасте только на пользу пойдёт."
Самим старикам было обещано, что после больницы (её назначение не объяснялось) жена с мужем вновь соединятся. Андрей Петрович, всю жизнь не строптивый, уступчивый, упёрся:"Я Надю дома дождусь! Без неё никуда не поеду."
При этом у него так побагровело лицо, что того и гляди, случится удар. Кое-как его сама Надежда Павловна успокоила:"Андрюша, что делать, если врач меня направляет в больницу. Всего на две недельки нас разлучают. Правда, Лариса?" Та кивнула. Старик сдался.
Дочь не обманула - ровно через две недели Надежда Павловна во сне умерла. На похороны и поминки в столовке, Андрея Петровича не привезли, спасая себя от лишней мороки: он ходил плохо.
У дочери отец не прижился - всё рвался к жене, спрашивал, когда же две недели пройдут. Зятю стариковское нытьё надоело и Андрея Петровича к внучке Наташе перевезли.
Лариса, очень оберегающая семейный покой, прямым текстом сказала: "Как хочешь, Наташа, но настал твой черёд потрудиться за долю в квартире дедушки с бабушкой. Кто к ним всё время ходил? То-то."
Поселили Андрея Петровича в одной комнате с правнуком. Что это было за житьё - старого деда и парня - инвалида, мало известно. Мама моя спрашивала у Ларисы, в её редкий приезд для проверки квартиры, и та отвечала неохотно:
"Да что им сделается? Приходящая тётка кормит, присматривает за обоими. Доплачивать, конечно, приходится." И признавала всё-таки, что в пенсию отца вполне укладываются.
"А сказали Андрею Петровичу про Надину смерть?" "Сказали. Вроде понял, заплакал. А потом опять: "Когда Надя вернётся ко мне?"
Муж пережил супругу на год и был рядом с ней похоронен: волю упокоенных проще исполнять, чем живых.
от автора: Я печатала эту историю под телевизионный канал ТВЦ. Шла передача про артистов и театральный репертуар советского времени. Вдруг - отрывок из спектакля. В главных ролях Фаина Раневская и Ростислав Плятт.
Это оказался тот самый спектакль о котором мне говорила мама по телефону! Про разлучённую супружескую пару. Про трагедию старости. Он назывался "Дальше - тишина." Больше добавить нечего.
Благодарю за прочтение. Голосуйте, отзывайтесь, пожалуйста. Хотя бы смайликом. И, кто не подписан - подпишитесь, если не трудно. Лина.
#реальные истории, рассказы #семейные отношения #воспитание детей #пожилой возраст, старость #родня