⇦ предыдущая часть
Здравствуйте Иван Андреевич и Григорий Тихонович!
Вот уже наступил третий год, как я покинул родину, батюшку тихий Дон и вас, друзья. Теперь мне часто вспоминаются слова стихотворения:
Есть село над рекой,
Та река – тихий Дон…
И где Бог приведёт
Мне служить или жить,
Но родного села
Мне вовек не забыть…
Теперь скажу вам несколько слов о наших первых переселенцах и старожилах Уссурийского округа. Уссурийский округ тянется на 300 вёрст от озера Ханки, по истоку его Сунгачу и реке Уссури. Земля казаков лежит по правую сторону Сунгача до линии железной дороги (по левую её сторону – земля крестьян). От устья Сунгача, вверх по Уссури, в 13 верстах построен железный мост через Уссури, и земля казачья тянется уже почти до моря, тоже не менее 300 вёрст. Около этого моста по обоим берегам донцы основали посёлок Ново-Донской, в количестве 73 дворов, где построили часовню. В 85 верстах от них по линии дороги основан посёлок Муравьёв-Амурский, - 33 двора. В 15 верстах от него по реке Има, притоку Уссури, основан Сальский посёлок. 25 семей поселилось при впадении Има при Графском посёлке. В 100 верстах от Има, при вокзале, основан Бикинский посёлок (современный город Бикин), при реке того же имени, где и я имею свой дом. Остальные донцы поселились по старожилам, исключительно по берегу Уссури или сами добровольно, или размещены начальством как бунтовщики.
Я уже писал на Дон, что многие переселенцы растратили деньги, почему и трудно им взяться за хозяйство. Но нужда научит есть калачи, а потому заметно многие начинают приниматься за хозяйство. Те семейства, во главе которых находились опытные старики, сразу поняли необходимость земледелия и живут теперь домохозяевами; но, к сожалению, таких стариков мало было в числе переселенцев. Большинство было – люди молодые, лёгкие. Правда, все наши донцы построили хорошие дома; но что из них, когда в кармане и закроме пусто. Кормятся почти все заработками по дороге: службой и торговлей дозволенной и недозволенной. Но что заработки, когда хлеб от 2-3 рублей пуд! Работа на дороге в нашем месте кончается, а потому многие складываются по две и по три семьи и думают пахать землю; для семейства из 5 и 6 человек довольно обработать хотя две десятины. Есть ещё между нами волнующие, которые стремятся то на Амур, то на Иртыш; это – совсем разорившиеся.
Из описанного выше видно, что наши поселения малы и далеко отстоят друг от друга, такие же у старожилов, потому что нет сплошных земель для хлебопашества, а клочки. Большее пространство земли покрыто лесами (тайгой) или же очень низко. Ново-Донской посёлок может ещё увеличиться вдвое, а также и Бикинский. Сообщение очень трудное, а летом невозможное; за исключением железной дороги и рек, у старожилов один речной путь, так как повозок они не имеют.
Церковные приходы в округе по малонаселённости отстоят далеко: во всём округе у нас два прихода – в станицах Козловской и Ильинской. Священник навещает прихожан 5-6 раз в год, вследствие чего большинство прихожан умирает и погребается без священника; по той же причине и нравственность в крае мало развита. А когда священник приедет послужить, то мужчины совсем не бывают в церкви, за исключением детей и женщин. Старожилы не соблюдают постов, даже не ездят и Пасху посвятить; в праздничные дни и по воскресеньям работают, Богу молиться не умеют, редко знает начальные молитвы, а дети до 12 и более лет только произносят одно слово: «слава».
Грамотного люда очень мало, а из женщин никого. Раньше грамоте обучали больше сахалинцы. В настоящее время, благодаря заботам местного начальства, в округе открыто три приходских училища и пять сельских; с сентября будут открыты в посёлках Ново-Донском и Муравьёв-Амурском. На первое время все училища содержатся на общественные суммы; но начальство ходатайствует о принятии их в казну.
Единственный доход нашего общества – питейные заведения. В прошлом году они отдали 6 000 рублей дохода. Жалованье приходским учителям – по 500 рублей с готовой квартирой и отоплением.
Общественный сход собирается один раз в год, в середине декабря. Должностные лица выбираются на голоса. Станичный атаман и писари служат на жалованье по 400 рублей в год, а остальные без жалованья, по очереди. Станичные суды тоже бывают один раз в год, да и то судить некого, разве посудятся донцы. На прошлом сходе впервые присутствовали наши; с гуранами (так дразнят старожилов) не сообщаются.
Старожилы живут неплохо, многие имеют деньги; бедняков, как у нас, мало встретишь; хлеба сеют мало по причине стародревней уборки, а потому многие его прикупают. Хлеб портится от обильных дождей в снопах и кладях, хотя легко можно избежать этого, построив на гумнах сараи. Лес встречается на каждом шагу. Для лошадей и рогатого скота приютов не строят: они стоят на морозе. Правда, у некоторых есть сараи, но они похожи на решето. Дома старожилы строят на две половины из цельных круглых брёвен; в каждой половине по одной комнате, половину которой занимает битая русская печь. В домах нет мебели, кроме стола и скамей. Спят старожилы на полу в соломе, повалкой. Хлеб мелют ручными жерновами. Есть конные мельницы и водяные; но последние мелют только во время дождей два-три пуда в сутки. Ветряков у нас нет, так как ветров бывает очень мало. Всегдашняя обувь их – «олочь». Она делается так: берётся кусок самодельной кожи конической формы; основание его складывается вдвое, сшивают верёвкой, - это зад; затем в передней части сверху вшивается треугольник, к которому пришивается верхняя часть конуса, вот и обувь. Портных, сапожников и других мастеров нет.
Кушанье готовить совсем не умеют: варят суп без кваса и соли, а из рыбы и мяса делают одни пельмени. Едят сыроедку, то есть сырую рыбу; молоко употребляют сырое; чай пьют кирпичный с солью. Хороши старожилы, да нас не любят и мы их тоже. Мотив песен у них заунывный, походит на малороссийский. От старого до малого ревут толстяком. Трудно приучать даже детей к пению. Притом у них много своеобразных слов. Вот несколько, которых помню: прошлый год – лани, позапрошлый – позалани, скоро – хлеско, заветрил – забычало, когда – колды, окунуться – окурнуться, нянчит – водится, одежда – лопотини, тогда – тожно, ссориться – журиться, врун – хлопуша, друг – паря.
В заключение сего письма прошу рассказать новым переселенцам, чтобы берегли копейку и по приходе не заводили дорогих хором, а постарались бы завести тягло да земельку распахали, - в накладе не будут. Урожаец здесь Господь посылает. Жаль, как я слышал, что первые переселенцы наши будут выходить в мае, а другие – в июне, - поздно. Останутся без огородов да, пожалуй, и без сена.
Беглецу У. скажите моим словом что он всё врёт. Он нигде не работал, прожил месяц во Владивостоке, пропил 100 рублей, потом, получив пособие, дал тягу. Мало ему: не будет жену мучить, привык таскаться.
Жалею вас, друзья, что вы отважились ехать на Уссури. Все грамотные донцы пока при деле, служат на железной дороге на жалованье до 600 рублей, и я благодарю Бога, что приехал в новый край. Получаем с сыном 1 000 рублей да земельку припашем; коровка, лошадки, свиньи, куры свои. А Гриша был бы здесь свой кабатчик, а то все чужие. Сообщите новости.
Т. Ф. Р.
Газета «Донская речь» № 68 от 23 марта 1897 года.
⇦ предыдущая часть | продолжение ⇨
Навигатор ← Переселение Донских казаков