Так вышло, что отец у меня воевал в Первой Чеченской кампании. История его не уникальна – получил после окончания техникума повестку, отправился в военкомат и уехал на сборный пункт. На сборном пункте оказалось, что едут они в Чечню. Банально не повезло. Как он мне рассказывал, первые дни – страх, ужас и отчаяние. Желание сбежать. Кто-то даже пытался отказаться стрелять. Но война расставляет все по местам.
Через неделю все привыкают к постоянным боям, близости смерти и звуку свистящих пуль. История произошла на подступах к Грозному. Тогда только собирались штурмовать город, однако боевой опыт ребята уже получили. Вечер. Вокруг бочки с костром внутри собрались после тяжелого дня все солдаты. Кто-то пьет водку, кто-то разговаривает.
Однако обстановка оставалась напряженной – чеченские боевики всегда могли нанести неожиданные удар – это они умели прекрасно. Надо сказать, что отец мой обзавелся там за пару дней несколькими друзьями. Сформировался такой небольшой круг общения.
И вот, вечером, пока все отдыхали вокруг огня, вернувшись с почтовой точки, подходит к отцу один из его друзей. Молча подсаживается, смотрит в огонь. Какая-то нездоровая тишина повисла, видно, что напряжен.
Ребята уже начали думать – что, мол, девушка бросила? Оказалось, нет. Друг тот достает из кармана какую-то бумажку. Письмо из военной части. Раскрывает и показывает – оказывается похоронка. Но как она вообще может прийти в их часть, если такие письма отправляют семьям погибших солдат? Потом оказывается, что похоронка на имя того самого товарища. То есть ему пришло оповещение о его собственной смерти. А он сидит, вроде бы живой. Но странно сумрачный, неестественно спокойный и холодный как покойник. Кто-то попытался развеять обстановку, пошутить. Вроде никто особо не напрягся – мало ли, ошиблись. Главное, что вот он – живой и с нами.
Так и легли спать, обо всем позабыв. На утро просыпаются, начинают собираться. Выдвигаться пора, командир всех гонит побыстрее. Мой отец оглядывается по сторонам, но никак не может найти своего друга. Докладывает командиру – мол, куда пропал боец? Уйти за ночь далеко он не мог – так бы нашли. Но его потеряли вообще. Потом вспомнили про похоронку, всем как-то жутко стало. Так никого и не разыскали. Даже тела.
Уже после войны, приехав к семье того товарища, чтобы разузнать, в чем там дело, отец застал только одиноких родителей. В ответ на вопрос о сыне говорят, что умер. Показали похоронку – а она на то же самое число, что и та. То есть человек числился официально умершим в тот день, когда отец его еще видел и сидел рядом с ним. Никто до сих пор не смог разобраться в этой истории. На простую бюрократическую ошибку не похоже. Мистика? Возможно. Отец до сих пор часто вспоминает то холодное и отстраненное выражение лица, которое он видел у своего товарища в последний раз. Будто живой труп.