Бестиа́рий (от лат. bestia, «зверь») — средневековый сборник зоологических статей (с иллюстрациями), в которых подробно описывались различные животные в прозе и стихах, главным образом, с аллегорическими и нравоучительными целями. Один из первых источников бестиариев — греческий трактат «Физиологус». Наиболее известны старо-французские бестиарии: Ph. de Thaon’a (XII век), Gervaise (XIII), Ришара де Фурниваля (XIII, изд. Hippeau, 1860) и др. В древнерусской литературе бестиарии назывались «физиологами». Очень часто в бестиариях появлялись статьи, где подробно и с иллюстрациями описывались животные, которые не существуют на самом деле..."
Всем утра доброго, дня отменного, вечера уютного, ночи покойной, ave, salute или как вам угодно!
Фигура этого господина всплыла в последнем "Бестиарии" - в непосредственной связи с объявленной Сергием Уваровым Н.А.Полевому и его "Московскому телеграфу" войной. Тогда я ещё подумал: экий славный кандидат в наш "клоб мерзостей"! А не жидковат ли? Ну - подлец. Ну - отпетый в липкости своей подхалим. Ну - вообще мерзковатый типчик. Нет, всё-таки точно - наш господин! Прошу не любить и не жаловать: барон Филипп Иванович Бруннов. Он же Ernst Philipp Graf von Brunnow.
Для начала - объяснюсь, что именно побудило меня выписать Филиппу Ивановичу членский билет в Бестиарий. Да Бог с ним, с Полевым, в самом деле. Рад был Бруннов оказать услугу опасному и сильному Уварову - и оказал. В конце концов, не он, так кто-нибудь другой сделал бы то же самое, хоть тот же Булгарин. Собрал бы все номера "Телеграфа", да и понавыписывал бы в нарочную тетрадочку сомнительных цитат из неблагонадёжного журнальчика. Даже вот, к примеру, что есть "прогресс" в толковании г-на Полевого? Уместно ли видеть сей прогресс в просвещении повсеместном, так сказать? Просвещение не хлеб, оно хорошо в дозированном, т.е. направленном по необходимому предназначению виде. Купец должен торговать. Мужик - сеять. Дворянин - служить. Выходит, г-н Полевой один знает, как трактовать прогресс, а - страшно подумать - Правительство и сам Государь - заблуждаются? Вредный, вредный журналишко, что ни говори...
Отзывы о Бруннове того же Вигеля или Вяземского... Да и это не повод. Хотя читать - занятно.
Как назвать мне насильственный брак Брунова? Инженерный генерал Лёхнер, в чине полковника находясь в Стокгольме при Сухтелене, женился на хорошенькой, бедной шведочке, по имени Брюс, будто бы происходившей от Шотландских королей. В Одессе все пленялись её личиком, фигуркою и особенно танцами. Не понимаю, как мог ей понравиться Брунов, когда муж её, конечно, невзрачный и неуклюжий во сто раз был его красивее. Всем была известна эта связь, но в снисходительной Одессе мало говорили о том, как о деле самом обыкновенном. Когда же секрет комедии перестал им быть для мужа, он прогневался. Между протестантами получить развод весьма легко; сим не удовольствовался раздраженный Лёхнер, вызвал соблазнителя на дуэль и, так сказать, с пистолетом к горлу, заставил его жениться на соблазненной. Жили ли Бруновы потом счастливо, сказать не умею, только жили уединенно; однако часто, весьма часто посещал их Пален, что было чрезвычайно приятно неревнивому новому супругу.
"Высокие отношения" - ничего не скажешь. Поблудил с чужою женой, заставили жениться (испугался, наверно, тогда бедный Филипп Иванович!), но против амурного интересу к супруге непосредственного начальника не возражал.
...Бруннов изгибается перед всеми высшими. Я видел его в Ораниенбауме: он был посмешищем великих княгинь и фрейлин. Сказывают, что эту же роль играл он в Одессе при дворе Воронцова...
Играл-играл, ещё как! Даже своему тёзке Вигелю предлагал некоторый комплот составить, чтобы скинуть управителя канцелярии наместника Казначеева. Тот, однако, оказался либо порядочнее, либо просто умнее.
И уж вовсе приторно-тошнотворно звучат воспоминания Липранди, в которых на костюмированном бале у Наместника наряженный валетом червей Бруннов преподносит Воронцову стихи с фразою "Валет червей в дар королю сердец".
Карьеру свою Бруннов закончил графом, десять лет возглавлял посольство России в Великобритании, где заслужил следующую характеристику:
- "... опытный и добросовестный дипломат, он безупречно, с официальной точки зрения, выполнял свои трудные обязанности; благородный человек, приятный собеседник, он был любим английским обществом по старой памяти, или вернее, любим тогда, когда напоминал о себе обществу и двору. А напоминал он о себе редко; годы брали свое… Он ко всему относился холодно, апатично; общественные связи тяготили его, он любил проводить целые часы один в кабинете; поспешно справлялся с бумагами, которые к нему приносили, и ко всякому вопросу, предмету, или лицу, не имеющему непосредственного отношения к делу, относился как-то рассеянно, отвлеченно… Надо прибавить, что вне сферы политической граф Бруннов был скорее иностранец – чем русский. Он усердно служил интересам русской дипломатии, но русским нравам, русским традициям, русскому образу жизни он далеко не сочувствовал. Едва ли мы ошибемся, сказав, что он просто не любил русской жизни. Да он и не знал ее. Он почти всю жизнь провел за границей, предпочитал все иностранное, с грехом говорил по-русски. Естественно, что как представитель России среди английского общества граф Брунов был совершенно бесполезен. Он был окружен лицами, между которыми можно указать на многих, достойных по своим высоким качествам глубокого уважения; но среди этих лиц не было никого, кто бы поддерживал в обществе симпатии к России..."
Скончался дипломат 77-ми лет в милом его сердцу Дармштадте, пережив двух дочерей и супругу Шарлотту Адамовну.
И что же всё-таки этот малоприятный господин делает в Бестиарии? Не набирается материальчик-то, жидковато всё... Самое интересное в нём - сразу три пересечения с фигурою Пушкина.
На службу Коллегию Иностранных Дел под начальство Каподистрии и Нессельроде Брунов поступает годом позже Пушкина. Вольности, позволяемые уже тогда определившим истинное своё предназначение поэтом, известны. Числясь по министерству, он, собственно, едва ли служил в полном понимании этого слова хоть месяц в общей сложности. Но в присутствие всё же иной раз являлся - в вызывающем своём боливаре и американского кроя свободном сертуке. Наверняка, к ужасу всяко видевшего его Бруннова. Уж тот-то точно служил как надобно, оказывая все знаки почтения заприметившему его уже тогда Карлу Васильевичу. Свидетельств об их знакомстве с Пушкиным нет, но едва ли они могли не быть хотя бы шапочно знакомы. Кто сей? А Пушкин же, поэт. А вот Бруннов. Фу, неприятный какой... Как-то так.
Следующее пересечение - у Воронцова в Одессе. Про анекдот с "червонным валетом" мы уже знаем, думается, никакого удовольствия Пушкину вынужденное повторное знакомство не принесло. Зная же Александра Сергеевича, можно предположить, что и Бруннов, чувствуя неприязнь первого, держался от него в стороне, затаив, однако, изрядную обиду. Трусоватая натура его, о которой мы уже наслышаны по истории с чужой женой и пистолетом у виска, не позволила Бруннову проявить себя своевременно (за один только косой взгляд в его сторону какой-нибудь Липранди или Толстой-Американец вызвал бы наглеца к барьеру), но вполне мог позволить себе копить злобу и желчь на особый случай... Который предоставился лишь через десять с лишком лет.
Итак - пересеченье третье. Возможное.
- "18.Х 27. Многоуважаемый Павел Елисеевич, в „Огоньке“ 16 октября я впервые увидел факсимиле пушкинской анонимки. Почерк поразил меня, как знакомый. Мне кажется, что это почерк Фил. Ив. Брунова, многочисленные lettres particuliers которого я читал почти 30 лет тому назад, когда работал с Н. П. Павловым-Сильванским в Гос. архиве. Конечно, могу ошибаться, но характер почерка – уж очень знакомый. На почерк Долгорукова совсем не похож… Брунов – сын немецкого пастора, сделавшийся бароном и графом, блестящий дипломат старой школы, злой остроумец и насмешник, в молодости подлизывавшийся вовсю, позднее изводивший Горчакова своими сарказмами, в последние годы перед англо-русскими переговорами 1840–1841 гг. был в Петербурге при Нессельроде. В период Крымской кампании кн. П. А. Вяземский изображал, как Брунов пластронировал перед вел. княгинями. Это была его большая слабость. В 30-х годах он несомненно также пластронировал перед Марьей Дмитриевной. Мне представляется такая картина: злая, энергичная, властная Марья Дм. имела при себе подлизывающимся остроумца Брунова; он ее несомненно увеселял после обеда; она очевидно в соответствующих красках рассказала о романе государя с Пушкиной; Брунов, любитель шалостей и скабрезностей, очевидно сочинил тут остроту об ordre des cocus и сказал – «Пушкин заслуживает диплома»; Марья Дм., оскорбленная Пушкиным, ухватилась за это, и Брунов тут же набросал карикатуру официального документа. Вы несомненно легко достанете в Центроархиве какое-либо lettres particuliers Брунова для подтверждения моей гипотезы. С совершенным почтением Георгий Чичерин»
Как такое могло случиться? Версии Чичерина, которую он изложил замечательному нашему пушкинисту П.В.Щёголеву, уже 95 лет, а одна из мрачнейших и величайших тайн XIX столетия не раскрыта до сих пор! Причём, прошу заметить - насколько стройна, логична и проста эта версия!! Не станем даже упоминать "отложенную обиду" Бруннова на Пушкина - это даже не доказательства вовсе, так, всего лишь штришок, и то - пунктиром. Нелюбовь к поэту графини Марьи Дмитриевны общеизвестна, равно как и совпадает происхождение особой, "глянцоватой" бумаги, оказавшейся под рукою "остроумного" автора. Побочное "достоинство" такого хода: подозрения непременно падают на Геккерна. А кто ж ещё? Ну и последний довод - позднейшая фраза Александра II, произнесённая им в семейном кругу: "Ну, вот теперь известен автор анонимных писем, которые были причиною смерти Пушкина; это графиня Нессельроде". Добавлю - и её вероятная креатура Филипп Иванович Бруннов. Не сама же она писать такое станет - в самом-то деле? Вполне в духе искушённого в делах мерзейшей придворной дипломатии, между прочим, у Воронцова редактировавшего "Одесский вестник" Филиппа Ивановича - человека морально до такой степени нечистоплотного, что потные ладони его ощущаются даже спустя 150 лет (с юбилейчиком, кстати!) после его смерти.
Да, выполненная в 2016 году почерковедческая экспертиза не подтвердила руку Брунова. Но, собственно, кто сказал, что он сам сидел и строчил эти дипломы? НАписать оригинал и ПЕРЕписать энное количество экземпляров - вещи разные и вовсе не обязательно тождественные. На то другие найдутся. Потому версия Чичерина, который, хоть и ошибся в авторстве почерка, но выдвинул крайне жизнеспособную догадку, кажется мне самой верной.
Но, даже если авторство Филиппа Ивановича и ошибка, извиняться перед несветлой его памятью нам, наверное, не за что. По заслугам и компания.
С признательностью за прочтение, мира, душевного равновесия и здоровья нам всем, и, как говаривал один бывший юрисконсульт, «держитесь там», искренне Ваш – Русскiй РезонёрЪ
Предыдущие выпуски "Бестиария "Русскаго Резонера", постоянные циклы канала, а также много ещё чего - в гиде по публикациям на историческую тематику "РУССКIЙ ГЕРОДОТЪ" и в иллюстрированном каталоге "РУССКiЙ РЕЗОНЕРЪ" LIVE
ЗДЕСЬ - "Русскiй РезонёрЪ" ЛУЧШЕЕ. Сокращённый иллюстрированный каталог