(Продолжение).
Вагон был плацкартный. Это значит, что вагон был разделен на отсеки — купе, и каждая такая «комнатка»-купе имела окошко с выглаженными занавесками и столиком, но от общего коридора они не отделялись и в целом пространство вагона было открытым. В каждом было по 4 спальных места, и еще два боковых — напротив отсека. В общем, полный вагон пассажиров. Это была шумная, веселая, доброжелательная компания.
Пассажиры напротив стали предлагать свои угощения, домашние заготовки, пироги. Шумное веселье продолжалось до вечера.
Колеса все стучали и стучали по бесконечно летящим рельсам, а вагоны качало из стороны в сторону.
Транссиб. Впереди меня ожидали от 8 до 10 тысяч километров. Пахло сажей, проезжали станции со странными названиями — Яя, Зима, Улан-Удэ... На больших станциях торговцы приносили всякие разности.
Проезжали Байкал. Казалось, что вагон шел накренившись над водой, так близко от меня плавали косяки рыбы, блестели камешки. Их можно было рассмотреть на дне, гладкая разноцветная галька, и дальше, на глубине, тоже все просматривалось четко и в подробностях. Вокруг говорили, что эту воду можно пить прямо из озера.
По вагону торопливо расхаживали разносчики, предлагая жареный, вяленый, копченый омуль. И весь вагон, и мы с мамой пели «Славное море — священный Байкал, славный корабль омулёвая бочка...»
Наверное, наш импровизированный хор был слышен далеко в просторах вод, в тайге с роскошными стройными соснами в скалах, и даже в темных и страшных неосвещенных туннелях, по которым с ревом и свистом мчался и громыхал наш поезд.
А впереди и позади еще тысячи и тысячи километров пути.
Колеса все стучали и стучали по рельсам, поезд гудел и свистел, вагоны все качались и раскачивались, мчали вперед и вперед мою странную колыбель.
Позади месячное ожидание на реке Обь из за ледохода под Новосибирском, которое фактически парализовало движение на Транссибирской магистрали. Когда поезд приблизился к реке, масса льда двинулась вниз по течению Оби и поэтому временно было прекращено всякое передвижение всех транспортных средств на период высокого уровня воды.
А мы, пассажиры, должны были оставаться в вагонах и ожидать, пока пройдет ледоход и спустится вода. Кроме тягостного чувства безысходности и тоски ничего не могу вспомнить. Наверное, я заболела. Правда, вагон-ресторан мне понравился, и мы часто там бывали.
После всего этого и многого другого Нужно было дождаться прибытия в Хабаровск, съездить на экскурсию, чтобы приблизиться к Великой Китайской стене, где кроме наших пограничников у основания стены можно было рассмотреть и китайских военных патрулирующих на самой высокой части стены.
Однако самое восхитительное — это река Амур. Вот уж действительно, «величава и горда», река «плавно несла свои воды».
Хорошо запомнился омлет, огромная «говорящая» кукла и красивый город, можно сказам. что прекрасный, если не сравнивать с Киевом или Москвой.
Магадан, побогаче архитектурой был наполнен запахом большого города. Пахло парфюмерией, хлебом и морозным озоном.
А теперь — самолет - Магадан и снова самолет до самого Певека и только потом, в районе Чаун-Чукотской Губы, по дороге, идущей по замерзшей и еще не оттаявшей поверхности Ледовитого океана, по льду пересечь залив, и мимо вмерзшего во льдах корабля, добраться до ожидающего нас геолого-разведывательного поселка Валькуумей.
Из окна иллюминатора было видно. как леса редеют, а после Анадыря расстояние между ними увеличивается, и сами они все уменьшаются и уменьшаются в размере. пока не стали выглядеть как кустарник, разбросанный редкими пучками то тут. то там.
Наблюдения прервал сон.
Продолжение следует...
Каждый новый день, каждое мое утро
начинается с Молитвы.
Благослови, Господи, наши селения и города. Сохрани наши народы и земли в мире, процветании и достатке.
Насыть алчущих пропитанием и плодами, а жаждущих целебными водами.