Обе семьи прибыли в этот степной район из Сумгаита. В стране ещё процветал махровым цветом застой. Но движение из республик в лоно старшего брата - или сестры? - уже шло. С окраин СССР русскоязычное население потихоньку снималось и двигалось к центру.
Ивлевы и Колончак заселились в семейное общежитие кирпичного завода в небольшом райцентре на Ставрополье. Следовательно, там же мужчины получили работу.
Жены ждали оформления сыновей в детский сад. Не было пока места. Но обещали. Женщины-работницы на кирпичном тоже нужны.
Комнаты новоселы получили рядом. Одна напротив нашей, другая - наискосок.
Жара в то лето стояла нестерпимая. Все держали двери на распашку, повесив в проем занавеску.
Окна в комнатах тоже открыты. Затянуты старым тюлем или марлей. Но марлей реже. Она была большим дефицитом. Такой огромный кусок было вообще не достать.
Кухня общая, одна на коридор. Электроплитки строжайше запрещены. Чайников, включающихся в розетку, ни у кого ещё не было.
Знакомились с новыми жильцами, да и общались, в основном во время готовки.
Ивлевы и Колончак крепко дружили еще в Сумгаите. Разом и с места снялись. В обеих семьях было по первенцу-одногодку. У Любы с Мишей бойкий Серёжка. У Лили с Сашей плаксивый Леньчик.
Справлять нужду по большому пацанов высаживали в коридор. Аккурат напротив нашей колышущейся от сквозняка занавески.
Мальчишки сидели на горшках подолгу, занятые машинками или поеданием разломленной пополам булки. Ароматы процесса почему-то втягивались в нашу комнату. Я закрывала дверь, но было уже поздно. Всегда почему-то пропускала нужный момент.
Когда Люба и Лиля первый раз посетили местный рынок - два длинных стола под навесом рядом с автостанцией,- разочарованию их не было предела. Обе усомнились: не сглупили ли они с переездом? После роскошных зелёных рядов Сумгаитского центрального рынка, три пучка вялой петрушки и жалкие кучки червивой падалицы были восприняты молодыми хозяйками издевательством, насмешкой.
-Как можно тут жить? Ничего купить нельзя! Мы привыкли есть много зелени, овощей, фруктов! Из чего готовить обед? Мяса тоже нет. Только суповые наборы. Мы же не собаки, чтобы грызть кости!
Я отмалчивалась. Не добивать же их тем, что с молочными продуктами тоже трудно. Молоко продается на розлив только в центре станицы. И очередь за ним выстраивается за час до открытия магазина. Хватает не всем.
Тем не менее, жизнь новоселов все же налаживалась. Их включили в списки на получение мяса птицы и яиц непосредственно на предприятии. Мудрый директор кирпичного завода умел наладить бартер с окрестными совхозами.
Кстати, заботился он не только о работниках своего предприятия, но и о сохранности собственности. Не гнушался лично наведываться в общежитие. Проверял условия проживания - исправность сантехники, водопровода в местах общего пользования, надежность крыши.
Ходил по комнатам - нет ли сырости, плесени в результате запретной сушки белья на веревках. И горе тем, у кого заставал бардак и грязь. За антисанитарию можно было легко вылететь из общаги. Были случаи.
У Любы Ивлевой все горело в руках! С домашними делами управлялась быстро, играючи. И сама с утра со следами ухода. Жидковатые волосы подкручены и начесаны. Стрелки подведены, тени наложены.
Внешности самой обыкновенной, она умела выглядеть привлекательно. Никаких застиранных халатов. Аккуратные домашние платья.
Лиля Колончак - медлительная, задумчивая. Тонкие черты лица. Красивые глаза под изогнутыми черными бровями. Наличие азербайджанской крови в ней явно чувствовалось.
Никогда Лиля не сидела праздно. Но дела ее были бесконечны - уборка, готовка, стирка, глажка. Все это с отвлечением на постоянные капризы Леньчика.
Собой Лиля совершенно не занималась. Времени не оставалось.
Какой маникюр! Небрежно скрученный пучок на затылке - вот и вся прическа.
Это сейчас небрежность и растрепанность в моде. В то время из дома не выходили лохматыми, с "петухами" на волосах. Лиля причесывалась только для выхода.
Завершали образ запахивающийся халат с чужим пояском. Стоптанные тапки. Возможно, Лиля даже не подозревала, что она красивая женщина.
Красоткой смотрелась Люба, несмотря на крупноватый, картошкой, нос. Ухоженность много значит.
Но, видимо, муж Лили успел ее рассмотреть и полюбить до того как. До того, как она стала замученной бытом мамой вреднющего Леньчика.
На левом запястье Саши Колончака была татуировка - витееватая буква Л. В то время не было моды на татушки. Несмываемые чернильные метки на теле зачастую свидетельствовали об уголовном прошлом их обладателя.
Но с Сашкой была, конечно, другая история. Лиля. Любовь. В смысле любовь к Лилии.
Хотя... Хотя через какое-то время появился повод сделать иное предположение.
Продолжение