Гришка заснул быстро и легко, улыбаясь в подушку своим мальчишеским мыслям. День, начавшийся так хорошо, закончился тем, что тетя Глаша вместо обычного ворчания на паразита и дармоеда племянника задумчиво погладила его по вихрастой голове, попросила убрать со стола и отправилась к себе, на второй этаж, постукивая пальцами по перилам.
Не спал только Антон, сидя в полной темноте в своей брезентовой палатке в лесу. Очаровать одинокую, истосковавшуюся женщину оказалось ожидаемо легко. Громадный двухэтажный дом сулил безбедное существование на некоторое время и, самое главное – надежное укрытие от легавых ищеек, которые вот-вот пойдут по следу подрасстрельного зэка, сбежавшего от конвоя, что вёз его из СИЗО в далекую колонию, где он должен был ожидать исполнения приговора. А конвоир с водителем уже не расскажут, где они умудрились потерять заключенного. Потому что лежат зарытые в этом самом лесу, где Антон раскинул привал из сворованной в соседнем сельпо палатки. И автозак, что перевозил их нехитрую компанию, надежно спрятан в глубине того самого озера, в котором они с мальчишкой ловили карасей.
Поэтому, ранним утром, едва меж деревьев пробились первые солнечные лучи, Антон искупался в озере, расчесал густые темные волосы, которые должны были обрить в колонии, оделся и отправился к Глафириному дому.
– Приветствую, хозяюшка, – закричал он через ворота, и Туз, услышавший чужака, выскочил из будки и громко загавкал, натягивая цепь до хрипа в горле.
Псу не нравился этот незнакомец. Пес чувствовал в нем непонятную, темную опасность, словно откуда-то издалека шла тяжелая, грозовая туча, готовая пролиться шквальным дождем на беззаботную собачью жизнь. Но Туза никто не понимал, и ему оставалось только гавкать, ревностно охраняя свою территорию.
Из коровника вышла заспанная Глафира с ведром парного молока в руках.
– Ой, – ахнула она, увидев Антона, – не ожидала так рано, не прибранная я еще. Туз, замолчи!
Повернувшись к дому, тетя Глаша звучно закричала:
– Грышка, кончай дрыхнуть, иди ворота открывай человеку.
Гришка пулей соскочил с постели, натянул шорты и выбежал во двор, где за калиткой, терпеливо ожидая, когда ему откроют, стоял Антон. Тетя Глаша торопливо прошла в дом, захлопнув за собой дверь. Туз, оскалив зубы, внимательно следил за тем, как чужак вошел в калитку, как остановился посреди двора и принялся оглядываться, словно хозяин.
Антон мял в руках кепку и цепким взглядом подмечал каждую мелочь, вроде покосившихся наличников, заржавевшей колодезной цепи и прохудившейся крыши курятника.
Работы много, подумал он, это хорошо.
Это значило, что некоторое время, пока его руки будут заняты работой по дому, хозяйка Глафира не станет задавать пустых вопросов. Такой тип женщин Антон знал хорошо. Через какое-то время она обязательно спросит по зарплату, которую он должен получить в своей секретной лаборатории. И про документы, и про родителей Антона.
Но пока она будет полностью очарована осознанием того, что в ее доме, наконец-таки, появился настоящий хозяин.
– Гриша, – сказал Антон, – а ну, пошли-ка с тобой работу заканчивать.
Обрадованный парнишка согласно шмыгнул носом и бросился в сарай, куда вчера заботливо сложил грязные тряпки.
– Это как же…, – обескуражено спросила Глафира из кухонного окна, – а… а… завтрак как же? А скотину кто кормить будет?
– Не обессудь, хозяюшка, – ослепительно улыбнулся гость, – со скотиной уж как-нибудь сама разберись, а мы на улице поработаем, пока солнце не жалит сильно.
Гришка, сияющий как медный таз, выскочил из сарая и вприпрыжку помчался на улицу докрашивать забор.
Глафира недовольно хмыкнула, но правоту Антона ей пришлось признать. В самом деле, работать на адской жаре с масляной краской – дурость из дуростей.
Через пару минут её нечаянное недовольство исчезло, уступив место настоящему восхищению тем, как ловко и умело Антон распоряжался покраской забора. Как по-хозяйски строго и справедливо заставлял пацана отмывать забор от пыли и перекрашивать неудачные участки.
Глафира покормила скотину, вышла на улицу, постояла рядом с работниками и с гордостью огляделась вокруг. С чисто женской мстительностью увидела, как хлопнули ставни Полины, чей муж не то, что забор покрасить, а гвоздя в доме не вобьет лишний раз. Вон, вон, одна ставня уже на соплях держится.
Когда же солнце почти добралось до зенита и бросило на землю обжигающие, горючие лучи, Антон с Гришкой уже сидели на вчерашнем камне и оценивали свой труд. Старый забор сверкал свеженькой зеленой краской, положенной умело, ловко и аккуратно.
– Красота какая, дядя Антон, – восхищенно протянул Гришка.
– Да уж, – подтвердил гость, – учись, малец. В жизни все надо уметь. Никогда не узнаешь, какое умение может пригодиться.
Калитка открылась, и на улицу вышла ослепительно красивая хозяйка. Даже Гришка, который по ночам, уткнувшись в подушку, называл свою тетку не иначе как «ведьма», вытаращил глаза и помотал головой. Глафира закрутила волосы на бигуди и сейчас, вместо привычной гульки на затылке, по плечам ее спадали роскошные каштановые пряди. Она подкрасила глаза и губы, надела желтый сарафан, разукрашенный синими незабудками, а вместо шлепанцев – босоножки с тонкими ремешками.
– Пора обедать, – певуче произнесла она, и оба работника ошарашенно кивнули.
В кухне Гришка снова зажмурился и потом долго открывал глаза по очереди. Стол ломился от разнообразной снеди, выставленной на скатерть. И домашняя колбаса, которую Глафира возила на продажу, и кастрюля с борщом на бульоне из прошлого петуха, и молодая развалистая картошка, украшенная сверху ослепительно желтыми кусочками домашнего сливочного масла и заботливо посыпанная свежим укропом. А посредине, гордо выпятив прозрачный бок, стояла небольшая бутылочка домашнего самогона.
– Ну, хозяюшка, – воскликнул Антон, – у меня слов нет. Кто ж такую красоту, как ты, в свое время упустил. Дурак дураком тот идиот был.
Гришка времени зря не терял, набивая живот колбасой, которую ему давали только по праздникам, да намазывая хлеб толстыми кусками масла, что обычно ему доставалось, только если успевал уворовать от Глафиры.
Тетка не обращала на него никакого внимания, а лишь подкладывала гостю лучшие куски и постоянно смеялась шуткам, откинув голову назад и демонстрируя глубокий вырез на крутой груди.
***
Неожиданно веселье прервалось громким лаем Туза. Глафира нахмурилась, сведя брови в одну строгую полоску, и сказала:
– Гриня, сходи, проверь, кого там черти принесли.
Осоловевший, тяжелый после сытной еды Гришка едва выполз из-за стола и направился к выходу. Зачем-то оглянувшись, он увидел, как Антон взял в свои руки ладонь Глафиры и принялся покрывать ее быстрыми поцелуями. От чего тетка раскраснелась как свекла и застыла, словно статуя.
Подойдя к калитке, мальчишка выглянул в щель между досками и первое, что увидел – это милицейские погоны, а затем – кобуру с пистолетом на боку. Перед забором стоял участковый и внимательно оценивал их с Антоном сегодняшнюю роспись по дереву.
– Привет, дядя Семен, – сказал Гришка, открывая калитку.
– Здравствуй, Григорий, – официально поздоровался участковый, – тетка Глафира дома?
Гришка тут же закивал и повел милиционера в дом.
Служитель закона пересек веранду, зашел в кухню, где за накрытым столом сидела хозяйка с гостем, и снял фуражку.
– День добрый, – вежливо поздоровался милиционер.
– Михалыч? – удивилась Глафира . – А тебе тут чего надо? Мы закон не нарушаем.
– Для порядка пришел, – тут же ответил участковый, – посмотреть что, да как тут у тебя. Женщина ты у нас, чай, одинокая.
Глафира начала подниматься из-за стола, уперевшись в скатерть кулаками.
– Да ладно, – загрохотала она, – для порядку он пришел, как же. Полинка-стерва уже наплела, небось, небылиц с три короба, вот ты и пришел, едва проспался. Иди лучше за ее мужиком присматривай, а то он у меня на прошлой неделе кружок колбасы из мотоцикла своровал и не подавился ведь, стервец такой.
Михалыч потому и не хотел идти к Глафире, когда утром у нему примчалась Полина с жутким рассказом о маньяке-убийце, который буквально сейчас убивает ее соседку. А намедни едва не убил сына Димку. А ее саму чуть не изнасиловал при всем честном народе.
– Погоди, хозяюшка, – остановил Антон зарождающийся скандал, – это, видать, он по мою душу пришел. Порядок есть порядок, закон есть закон. Пойдем покурим, участковый.
Они вышли на крыльцо, оставив за столом разгневанную Глафиру и умирающего от любопытства Гришку. Хозяйка раздраженно застучала пальцами о стол, а Гришка прокрался на веранду, приложил грязное ухо к двери, напряг слух и услышал голос Антона:
– Геолог я, собираю образцы пород для эксперимента. Какого – сказать не могу, секретный. Документы и деньги у меня украли еще на вокзале. На последнюю мелочь отстучал телеграмму в область, вот-вот должны прислать справку. Но сами понимаете, какая там волокита с бумажками.
– Ну, а здесь что делаешь? – строго спросил участковый.
– Как что? – искренне удивился Антон. – Постоловаться решил, деньги-то свистнули. Глафира баба зажиточная, а дом всегда мужского присмотра требует. Я ж не забесплатно, отработаю, поди.
– Ну, смотри у меня, – предупредил напоследок Михалыч, – я за тобой приглядывать буду. Как справку получишь – сразу ко мне, в журнале отмечу.
Гришка не видел, каким взглядом Антон проводил исчезающую в сумраке спину Семена Михай ловича. А если бы видел, то испугался.
– Ну что? – сразу же накинулась с расспросами Глафира на гостя. – Отстал участок от тебя? Пьянь беспросветная. Как жена от него в город сбежала, так и запил.
Глафира была не совсем права. Участковый не был горьким, беспросветным пьяницей. Он был идейный запойный. В запои уходил исключительно по знаковым датам. Новый год, День советской милиции, 7-е ноября, Первомай, День Победы и… уход жены который сам для себя лично Семён Михайлович обозначил как день ее смерти. Годовщина смерти жены наступала завтрашним утром. И должна была продлиться минимум неделю.
***
– Грышка, кончай бездельничать, иди Антону помоги крышу залатать!
Раскатистый голос тети Глаши застал парнишку в хлеву, где он дергал Борьку за уши и громко смеялся. Поросенок откровенно наслаждался весельем, счастливо хрюкал и постоянно норовил наступить копытцем Гришке на ногу.
Услышав голос тетки, Гришка обнял поросенка за крутую розовую шею, почесал напоследок за ухом и бросился во двор.
Помочь Антону ремонтировать крышу коровника, пока тетя Глаша доит корову; разливает по банкам для продажи свежее парное молоко, не забывая оставить одну большую кружку на завтрак для своих мужчин; на большой, шкворчащей от домашнего масла, сковороде жарит огромные, пятнистые оладьи, запах от которых щекочет нос и заставляет желудок громко бурчать.
Гришка расплылся в солнечной улыбке и зажмурился от счастья. Антон, взглянув на него, громко рассмеялся.
– Идите завтракать, работнички, – позвала их Глафира из открытого окна.
Долго уговаривать не пришлось никого. Торопясь на оладьи, они окатили друг друга студёной колодезной водой и оба, шутливо перегоняя друг друга, помчались наперегонки к дому. В сенях Гришка отряхнулся по-собачьи, скинул с грязных ног уличные шлёпанцы и переобулся в домашние тапки.
Запах свежих оладий с домашней сметаной шибанул в ноздри и заставил мальца громко сглотнуть. В животе заурчало так, что в кухне вздрогнули оконные рамы, а Туз в своей будке подозрительно вслушался в воздух.
Тетя Глаша ослепительно улыбнулась и потрепала Гришку по вихрастой голове.
– Садись быстро за стол, да ешь, а то не достанется. А как поешь – поможешь мне мотоцикл грузить.
Гришка с радостью закивал, уселся за стол и принялся запихивать в рот горячие, обжигающие оладьи. Видя, как ухмыльнулась его тетка, тут же заулыбался сам измазанным сметаной ртом. А тут и Антон вошел в кухню, обтираясь на ходу футболкой. Увидев его, Глафира расцвела. Забрала футболку из рук и подала чистое кухонное полотенце.
И только Антон сел за стол, как в открытое окно раздался собачий лай. Туз гавкал громко, но не напряженно. Словно там, за забором, стоял кто-то знакомый, хоть и пришлый.
– Сиди – сиди, – одним движением остановила Глафира поднимающегося Гришку, – я посмотрю, кого там нелёгкая с утра пораньше принесла.
Гришка с Антоном, пока Глафира ходила на улицу, принялись дурачиться, сворачивая из оладий самолетики и перекидывая друг другу в тарелки.
– В-ж-ж-ж, мессершмидт идет на посадку-у-у, бух, – Гришка бахнул оладий в тарелку Антона.
– Р-р-р, У-2 идет на посадку, – не отставал Антон.
В кухню зашла задумчивая Глафира. В былое время она обязательно попрекнула шалунов за то, что балуются с едой, но сейчас тетю Глашу было не узнать. Она прошла к столу тихо села и принялась перебирать пальцами кружено на скатерти.
– Глашенька, что случилось? – рискнул спросить Антон.
– Да ерунда, – тут же отозвалась она, – Михалыч приходил, у него запой кончился. Говорил, что вроде как ориентировка телеграфом из самого центра пришла. Вроде как беглого ищут. И вроде как словесный портрет на тебя похож. А фотографию, вроде как, позже должны прислать по почте. Говорю же, ерунда полная.
Автор: Крапива
Источник: https://litbes.com/holodnoe-grishkino-leto/
Больше хороших рассказов здесь: https://litbes.com/
Ставьте лайки, делитесь ссылкой, подписывайтесь на наш канал. Ждем авторов и читателей в нашей Беседке.
миниатюры конкурс литературная беседка