Начало ⏩ ЗДЕСЯ ⏪
Предыдущая частюлька ⏩ ЗДЕСЯ ⏪
Частюлька семнадцатая. Поцелуй
Все начало переходить в привычку.
Баан проснулась. Было темно, и очаг очень слабо горел. Она снова очнулась от сна, хотя это был не кошмар. Только ей было грустно. Она мечтала о своей старой жизни в не-вути до Лукиоса, подметать полы, колоть дрова, готовить и есть в одиночестве.
Жаль, это мечты и это огорчало ее.
В не-вути темно и тихо, хотя гурти'ги всегда пропускал звездный свет. Все предметы тускло светились серебром. Баан повернула голову и осмотрела оставшееся не-вути. Мешки с травами и шкурами для торговли, аккуратно сложенные на кухонном столе. Все готово — им оставалось только уйти.
Утром они уйдут отсюда, а когда Баан вернется, она снова будет одна.
Баан вздохнула и тихо встала. Она хотела прогуляться, но, если Лукиос проснется и увидит, что ее нет, он забеспокоится. Ее вроде как должно беспокоить то, что она вообще подумала об этом, но этого не произошло. В конце концов, он рисковал своей жизнью, путешествуя через пустыню, чтобы спасти ее. Хоть она и ведьма, но она не лишена чувства справедливости.
Наверно, если она выйдет во двор, проблем не будет.
Она тихо надела сандалии и побрела в ночь.
Назвать это место «двор» можно условно. Тут есть каменная плита, на которой можно приготовить мясо, чтобы уберечь кухню от брызг жира. В остальном это всего лишь голый и плоский кусок скалы, окруженный со всех сторон утесами, за исключением небольшой тропинки, ведущей вверх. Она прошлась раз или два, а затем заскучала
Она вернулась ко входу и села на ступеньки, глядя на звездное и безоблачное небо.
Возможно, ей следует отправится в путешествие. Лукиос первый предложил эту идею. Баан вспомнила странные очертания мертвых существ, запертых в скалах Ока. Были ли в мире еще такие существа? Кажется, гигантский бивень принадлежал волосатым слонам, которых Лукиос назвал "мамонтами".
Если она отправится на север, увидит ли она что-нибудь?
Может там она увидит "снег". Это звучало увлекательно, хотя она не хочет замерзнуть.
Пустыня никуда не денется. Она всегда может вернуться.
Баан опустила глаза на землю и резко ударила по каменной стене кулаком. Кого она пытается обмануть, а?
Дело не в том, что она хочет уйти. На самом деле перспектива остаться одной была…
Баан склонила голову набок и нахмурилась.
- Не можешь уснуть?
Что-то прошуршало за ее спиной. Одеяло легло на ее плечи. Лукиос сел рядом с Баан и тихо вздохнул.
- Я снова разбудил тебя. Прости, - он улыбнулся.
- Нет, не стоит. Это из-за солдатского прошлого. Ты просыпаешься, если хоть малая пташка махнет в твою сторону, - Баан снова подняла голову к небу
- Снова кошмары?
- Нет. Просто... мысли
- Счастливые или грустные?
- Просто мысли
Лукиос вздохнул.
- Баан... скажи, ты умрешь, если перестанешь это делать?
- А что я делаю?
- Ты... ты очень скрытна, Баан. И я не про твои секреты, хотя и это тоже. Я имею в виду... - он провел рукой по волосам, теперь уже знакомым жестом разочарования. - Ты всегда прячешься. От меня... Мы больше не чужие, так что это немного ... - он замолчал, затем повернулся к ней с таким серьезным выражением, что у нее защемило сердце.
- Ты всегда кажешься такой грустной, Баан. Но ты скрываешь и это. Даже когда смеешься, кажешься такой грустной. Ты никогда не пускаешь меня... в сердце, - он покачал головой. - Ты как... как... если я скажу "черепаха", ты поймешь, что имеешь в виду? Есть здесь черепахи?
- Нет. А они вкусные?
Лукиос закрыл лицо руками и тихо рассмеялся.
- Нет. На вкус они немного рыбные и жесткие. Да и пахнут не очень. Подожди, это... это не то, что я имел в виду. Я хотел сказать — они живут в воде. Но у них есть твердые панцири, в которых они прячутся. Понимаешь, что я имею в виду?
Баан все поняла, но на лице ничего не отразилось.
- Я думал о том, что делать, когда ты уйдешь, - она почувствовала, что он снова смотрит на нее.
- Что ты имеешь в виду?
Баан долго молчала. Лукиос ждал. Она коснулась каменной стены, служившей дверным проемом.
- Будет очень пусто
Он посмотрел на нее и взял за руку.
- Ты не должна оставаться здесь одна, Баан
Она растерянно моргнула, глядя на него. И как это понять?
Лукиос быстро вздохнул и выпалил:
- Ты можешь просто пойти со мной. Остаться. Столько, сколько захочешь
- Что?
- Я серьезно. Тебе не обязательно возвращаться сюда, как только мы доберемся до Кироса. Если хочешь, мы можем спрятать твой не-вути аккуратно, и ... ты можешь просто остаться со мной на некоторое время. Столько, сколько захочешь. Я позабочусь о тебе. Тебе не придется ни о чем беспокоиться, обещаю
Он ухмыльнулся, его зубы сверкнули белизной даже в лунном свете.
Баан непонимающе посмотрел на него. Предки, что происходит? Она знала, что Лукиос сумасшедший, но она не понимала… О нет. Он не знал, потому что не сказала ему. Никто не хотел бы принимать у себя мерзость, пожирающую души. Это логично.
- Я... благодарю тебя. Но я думала о том, чтобы отправиться на север
- Север?
- Да. Чтобы увидеть снег
- Но это очень далеко, Баан. Одна?
- Конечно. Ну а кто пойдет со мной?
- Ну, ты могла бы пойти со мной. И мы могли бы когда-нибудь отправиться на север вместе. Как только все юридические вопросы будут урегулированы
Почему Лукиос странно настойчив? Баан видела, что его не переубедишь... легко. Но можно попытаться… А надо?
- Лукиос
- Да?
- Есть кое-что, что нужно знать
- Хорошо, - он выглядел совершенно расслабленным, улыбаясь ей с ясным, открытым выражением лица. Он ничего не заподозрил. Он спал напротив нее много месяцев, даже зная, что она Ворон Бури. Баан подавила желание прикоснуться к его лицу, провести пальцами по его щеке.
Баан плотнее закуталась в одеяло и уставилась во двор и стены утеса.
- Когда я впервые проснулась, ты спросил меня, почему я живу здесь один. Почему я эс’тат
- Ты не обязана говорить мне, если не хочешь. Мое предложение не изменится. Обещаю, тебе понравится в Синоросе. Это именно то место, которое тебе понравится — прямо у пустыни, с множеством оливковых деревьев и зелени. Вода тоже. Много
Она покачала головой.
- Ты неправильно понял. Это очень важно. Ты не должен предлагать такие вещи по незнанию, Лукиос. Это очень опасно
- Хорошо, я думаю, это вторая самая подлая вещь, которую ты мне сказал до сих пор. Ой, мне кажется, я уже довольно хорошо знаю тебя, Баан, - он наклонился ближе, так что его дыхание щекотало ее щеку, хотя она не повернула головы, чтобы посмотреть. - Ты сварлива снаружи, но мягка внутри. Моя единственная и неповторимая Баан-черепаха, - он ухмылялся.
Почему ей приятно это слышать?
Наконец она повернулась и хмуро посмотрела на него. Второй вопрос: он произнес все это очень безобидно, как будто Баан не убивала его соратников тысячами.
- Я - Ворон Бури, Лукиос
- Ты сказала, что это глупо
Она вздохнула, глядя на него.
- Я говорю, что опасна. Ты понимаешь? Опасность.
- О, я знаю. Ты даже не представляешь насколько. Ты можешь убить человека, взглянув на него, - она еще больше нахмурилась, и Лукиос усмехнулся. - Видишь? Ты ранила меня одним взглядом, - он взял ее руку и прижал к своей груди, над сердцем. - Прямо сюда. Ты поймала меня
Его сердцебиение было сильным и ровным, хотя... немного быстрее, чем должно быть. Он опять заболел?
- Лукиос. Выслушай меня. А’тат изгнал меня не по прихоти. Понимаешь? Была очень веская причина
Лукиос стал серьезным, и убрал ее руку со своей груди, хотя и не отпустил. Баан знала, что должна отстраниться, но не сделала. Утром они отправятся на Кирос и ... их пути разойдутся, что бы ни думал Лукиос.
- Хорошо. Ты можешь рассказать мне все, что захочешь, Баан. Это не изменит того, что я думаю о тебе
Она нахмурилась. Вот это действительно очень глупо.
- Лукиос. Я летаю по ночам, снимаю кожу с маленьких детей, а затем пожираю их
- Хорошо
- Чего? Лукиос, ты меня слышал?
- Ага. Летаешь по ночам, снимаешь кожу с детей и ешь их. А ты продаешь их шкуры? Ты ужасно занята и быстра для такой маленькой женщины. Подумать только, я проспал все интересное. Нечестно
- Лукиос. Ты серьезно?
- Баан, - он закатил глаза. - Это, очевидно, чушь собачья. Я всегда слышу, когда ты встаешь, чтобы посмотреть на небо с таким грустным выражением лица, которое ты обычно делаешь.
Она вздохнула.
- Но если это правда, ты должен изменить свое мнение. Убежать, ради собственной безопасности, или убить меня, чтобы...
- Нет
- Что?
- Я бы никогда… он добавил своим знакомым добродушным тоном. - Если ты бы знала, что прошел я. Вопрос был бы кто кого возненавидел сильнее
- Чего?
Лукиос рассказал о ужасных вещах, которые произошли во время его службы. После каждой истории глаза Баан все больше расширялись и наполнялись ужасом
- Это ужасно, Лукиос! Все хватит! – она резко отвернулась от него
Лукиос ухмыльнулся и произнес очень самодовольно
- Видишь? Тебя это ужасает, и ты теперь думаешь, что можешь съесть кучу детей? – он рассмеялся, - Баан, никогда. Ты бы не смогла переварить это
Баан нахмурилась, глядя на него. Он не знал, что могла или не могла переварить.
Баан подумала о мертвом лице Ту'рина и его пустых, пристальных глазах.
Он понятия не имел…
- Очень хорошо, Лукиос. Я не убиваю детей, не ем их и не сдираю с них кожу. Но, Лукиос, глупо предполагать, что я…
И резко замолчала. Как только она начнет говорить ему, пути назад не будет. Если бы у него была бы хоть капля здравого смысла, он держался бы на расстоянии и оставил ее в Киросе. Так и должно быть.
Но очень трудно отпустить руку, которая была такой теплой и успокаивающей.
- Ты что...? Баан, ты можешь рассказать мне все, что захочешь. Или ничего не говорить. Для меня это не имеет ни малейшего значения. Ты дважды спасла мне жизнь, кормила и обеспечила меня жильем, вообще ни о чем не прося. Неужели ты этого не понимаешь? Большинство людей оставили бы меня умирать на дороге и обобрали бы меня дочиста, прежде чем мой труп остыл. Ты вернула мне все мои вещи, - Лукиос покачал головой. - Я беспокоюсь о тебе.
- Нет причин... беспокоиться".
- Вот тут ты ошибаешься, Баан, - выражение его лица стало серьезным. - Я хотел немного поболтать с тобой. Лучше бы ты поехала со мной в Синорос, но если действительно, действительно хочешь побыть здесь одна, пока... я занимаюсь делами, никого не подбирать на дороге. Никого. Понимаешь? Будет катастрофой, если бы кто-нибудь еще узнал, что ты Ворон Бури. Любой здравомыслящий солдат убьет тебя, если подумает, что не сможет привести тебя живой. Ты понятия не имеешь, что мы делаем, чтобы... ладно, не бери в голову. Но, Баан, ты не можешь просто так подбирать незнакомых мужчин на дороге. Это опасно.
- Я сама по себе опасна. Он будет в большей опасности от меня, чем я от него
Лукиос закрыл лицо руками и обмяк.
- Нет. Баан. Ты не- думай об этом. Ты спишь, как... суслик.
- Кто?
- Неважно. Я встаю каждое утро и хожу вокруг тебя, а ты просто спишь. Что бы ты, черт возьми, сделала, если бы проснулся от моего меча, пронзившего тебе живот?
Она нахмурилась.
- Но, Лукиос, ты не такой
- О, боги! Баан! Нет никакого способа узнать это!
- Но я права. Ты этого не сделал
- Баан. Ты... - он с выдохом разочарования потер лицо руками. - Баан. Не пойми неправильно. Я бы никогда - никогда, никогда не выдал твою тайну никому. Клянусь своей жизнью. Но, Баан, когда я проснулся и понял, кто ты, ты понятия не имеешь, в какой опасности ты была
- Но ты ничего не сделал
- Потому что я был слишком искалечена, чтобы встать с постели, Баан
Она моргнула, глядя на него.
- Очень хорошо. Что же ты планировал?
- Баан. - было слишком темно, чтобы сказать, покраснел ли он, но по его тону она подумала, что, должно быть, да. - Я не… Я просто хотел выяснить, что ты задумала. Но я определенно ... думал об этом. Например, чтобы я сделал, если бы ты планировала скормить меня своим растениям или что-то в этом роде. Человек должен жить, понимаешь? И... Баан, ты рассказала мне все о травах в бир-вути. Ты даже позволяешь мне готовить еду. А если бы я тебя отравил? Или добавил самби-сахи в еду и воду? Тебя бы не было дома, и я мог бы сделать с тобой все, что захочу. Что угодно. Ты когда-нибудь думала об этом?
- Но, Лукиос, - повторила она очень терпеливо, - ты этого не сделал. Так что я права
Он закрыл лицо обеими руками и тихо завыл.
- Великая богиня Афина, помоги мне
- Здесь больше никого нет, Лукиос
Баан знала бы о присутствии бог поблизости. Они очень... громкие
Он молчал, все еще закрыв лицо руками, но выть перестал. Наконец, он сказал приглушенным голосом
- Можешь ты просто пообещать мне, что больше никого не будешь спасать? С дороги или где-нибудь еще. Пожалуйста? Я бы лучше спал, если бы это знал
Баан посмотрела на него и на его позу изысканного отчаяния. Баан не думала, что драматизм был необходим, хотя она предполагала, что они должны имеют эффект среди его собственного народа.
- Лукиос. Не в моих привычках спасать чужаков. Чаще всего я просто позволяю им умереть
- Ох. Правильно. Хорошо. Хорошо.
Хорошо?
- Лукиос. Ты слышишь себя?
- Э-э, да. Что? Тебе можешь себе позволить нам умереть, а мне нет? Да ладно. В любом случае, я не очень люблю своих собратьев. Я имею в виду, я думаю, что на твоем месте я бы ... ну, отвез его к хирургу в Кирос, наверное. Но даже если бы я жил здесь, я бы не забрал его домой. Боги, Баан.
Хм. Наверно, не стоит спорить. Баан не собирался больше спасать чужаков.
- Я понимаю. Но ты должен выслушать меня?!
Лукиос поднял голову, чтобы снова посмотреть на нее, и его глаза были теплыми и милыми. Он снова улыбался, и Баан немного смягчилась “
- Ты можешь сказать мне все, что захочешь, Баан. Все, что угодно
Баан представила, как выражение его лица ожесточается, а глаза становятся холодными. Она сделала глубокий вдох.
- Я не человек"
Его брови сошлись на переносице.
- Э-э... чего? - он казался смущенным, посмотрел на нее, оглядывая с ног до головы. - Баан, ты…ты хорошо себя чувствуешь?
- Я в порядке, Лукиос
Какая наглая ложь. Сердце Баан начало учащенно биться, беспомощно колотясь в груди. Все внутри скрутило узлом. Она невольно потянулась и взяла его лицо в свои руки. Он наклонился, положив свои руки поверх ее. Они большие и теплые, нежные.
Губы ее слегка задрожали, но тихо продолжила
- Долкои'ри-ант, Лукиос. Мы не могли сравниться с вашими людьми. В конце концов нас разбили. Так что я... совершила запрещенное. Отправилась на священную гору и убила жившего там бога. Затем я... провела кровавый ритуал на своем плаще, забрав его магию. И оставила себе. Вот тогда я и стала Вороном Бури. И…
Она отпустила его и откинулась назад, коснувшись ожерелья Ту'рина. Лукиос проследил за движением ее руки, но ничего не сказал. Ее голос упал до шепота. Это было все равно, что выжимать воду из камня, но он заслуживал правды.
- Ваа’ти не сумасшедшая, Лукиос. Это не просто, связать бога, и я ... я не смогла бы сделать это в одиночку. Мне нужна была... Ты знаешь, что душа – это и есть магия. И мне нужны были силы. Больше магии, чем было. Так что я... - Ее голос дрогнул.
Голос Лукиоса сидел тихо и серьезно.
- Ты его любила, не так ли? - он коснулся руки, державшей ее ожерелье. - Так вот как он умер? Ты... как-то использовал его во время этого? Чтобы связать бога?
- Да, - ее голос был совсем слабым. Даже она едва его слышала. - Он был братом Ваа’ти. Поэтому она и сказала: «Ты заменила моего брата этим»
Она закрыла глаза и кивнула. Баан почувствовала, как большой палец Лукиоса вытер ее щеку, но слезы все еще текли.
Снова. Почему она опять потеряла контроль? Неважно. Все вернется на круги своя... после.
- Есть ... есть еще кое-что. Лукиос, мой голод - это неестественная вещь. Душа этого Бога... она все еще здесь, - Баан коснулась груди. - И она всегда голодна. Вот почему я ... такая… опасна и...
Лукиос нахмурился. Ну вот. Все шло так, как она и думала. Баан запнулась, голос превратился в ничто.
- Баан, - сказал он, и она была поражена тем, насколько спокойно это было,- ты умираешь с голоду?
- Я— что?
- Я ничего не знаю о Богах, но, похоже, этот вызывает у тебя этот голод. Все время. И... я подумал, может, тебе просто не хватает еды, но ты ешь и ешь, но... - он протянул руку и взял ее за запястье. Она была смехотворно тонкой и хрупкой. - Ты остаешься очень худой... Так что... Эта божественная штука. Ты… хочешь избавиться от этого?
- Я…Я не умираю с голоду, Лукиос.
Все гораздо хуже. По правде говоря, это уже не Баан, которая поглощала; ее уже поглотили. Древним Богом — мертвым, сошедшим с ума от ярости.
Баан не знала, как умерли мерзости. До Баан А’тат всегда творил мерзости, чтобы не дать им забрать больше душ, поэтому не было никаких записей, никакой мудрости предков, из которой она можно было бы что-то почерпнуть.
Но теперь у нее появилась хорошая идея. Очень хорошая идея.
Это не то, что ему нужно знать. Если рассказать Лукиосу, он только пожалеет ее и продлит их знакомство.
- Ну, тебе определенно нужно больше еды, чем ты получаешь, - и она нахмурилась. Неужели он не понял ее точку зрения?
- Лукиос. Я говорю, что я опасное существо. Я больше не человек, Лукиос. Я - я аннес'тат. Противоестественная вещь. Мерзость… мерзость… Я настолько опасна, что А’тат снял с меня вереницу имен и изгнал меня. Это не мелочь. Лукиос, это очень серьезно. Ты не понимаешь, потому что ты чужеземец, - она колебалась. Если Баан скажет ему, что питается душами, может это наконец убедит его? Но он всегда задавал правильные вопросы.
Тогда ей пришлось рассказать ему — для того, чтобы отвратить душу Бога. Чтобы отсрочить день ее смерти. Чтобы восстановить те части, которые были вырваны и поглощены.
Нет, нет. Лучше оставить все как было. Лучше не усложнять ситуацию, и…
Она только хотела, чтобы Лукиос помнил о ней только хорошее. Запомнит ее такой, какой он думал, а не та, какая она была на самом деле.
Одно эгоистичное желание. Конечно, ей можно так поступить. Наверно…
- Ты не должен так небрежно приглашать меня в свой дом, Лукиос. Я принесу несчастье. Я убийца — нет, хуже. Ту'рин ушел. Его душа исчезла. Он никогда не вернется на Колесо. Энха-наус-хаса-эн тоже не будет. Они оба ушли. Из-за меня. Это за пределами понимания. Это...
- Баан
Она, заикаясь, остановилась. Сидела тихо и дрожала
- Мне все равно, - он приложил палец к ее губам. - Подожди. Позволь мне Баан. Это не первая моя война. Люди совершают поступки. Плохие вещи. Если бы мы судили каждого солдата по тому, что он сделал на поле боя, то пригвоздили каждого к кресту. Всех. Понимаешь? Ты не можешь постоянно думать об этом. Ты просто не понимаешь. Так что ... мне все равно. Мне все равно, что ты сделала, с кем ты это сделала и почему. Это было. Все кончено. Вот и все.
Баан уставилась на него широко раскрытыми глазами. Он думал, что это...?
Она помотала головой
- Я не думаю, что ты понимаешь, Лукиос. Это нечто большее. Я поглотила душу бога. Я не человек, Лукиос. Я нечто иное. Я... я...
- Жуткая ведьма, которая живет одна в пещере и спасает случайных путешественников?
- Лукиос!
- Правильно, ты больше так не делаешь, - он пристально посмотрел на нее тяжелым взглядом. - Ты обещала. Больше никаких привозов незнакомых мужчин домой. Я говорю серьезно.
Она нахмурилась. Нет, он не понял. Да что же такое?!
- Нет, Лукиос. Я- я больше не человек. Ты не понимаешь, но связывание душ очень- очень… я представляю опасность для других. Вот поэтому я живу одна. Лукиос, ты...
- «Я представляю опасность для других», - говорит она, зашивая незнакомцев и кормя их. Ты себя слышишь?
Пришло время пойти другим путем.
- Лукиос. Ты видели Ваа’ти и Салу’ку. Они не хорошие ведьмы, и Салу’ка скоро нарушит свою клятву и уйдет в отставку. Я могу понадобиться им рядом, на случай...
- О, боги. Ты не можешь говорить серьезно. Нет не верю
- Что? Почему я не могу быть... серьезным?
- Баан. Ты- именно ты выиграл для них войну, Баан. Смотри. Даже за день до твоего появления мы уже говорили о том, чтобы отправиться домой. Вот насколько были уверены в победе. Мы говорили обо всей добыче, которую собирались получить, как только доберемся до ваших пещерных деревень. У нас были осадные машины, снаряженные для путешествия по пустыне. В конце концов, мы бы разрушили ваши скалистые стены. Понимаешь? Но потом появилась ты, и никто не мог понять, была ли ты одной из вас или... был ли ты Зевсом или кем-то еще... В итоге: боевой дух сломлен; целый отряд дезертировал. Это была настоящая катастрофа. Именно ты выиграла войну, Баан. Они должны благодарить тебя. Они обязаны были построить тебе храм — ну мы бы точно так сделали. Но вместо этого они выгнали тебя. Это ужасно, Баан. Это просто отвратительно, - он покачал головой. - Неблагодарные маленькие засранцы. Я должен врезать твоему драгоценному А’тату в челюсть
- Лукиос. Ты не можешь это сделать. Это тоже эс’тат, - она сделала паузу. - Это также не очень практично. Все члены совета принадлежат к разным племенам.
- Да? Ну мы посмотрим
- Лукиос. Ты... - она вздохнула. - Я благодарна, что ты так хорошо думаешь обо мне. Благодарна, что ты пригласил меня. Но я доставлю тебе неприятности, Лукиос. Это неразумно. Я ведьма. Ты должен доверять моим словам
Он бросил на нее очень странный взгляд.
- Баан. Ты…ты же знаешь, что я не один из ваших... охотников, или налетчиков, или ... кого-то еще, верно? Я не такой… Ты не можешь просто решать за меня. Я могу пригласить кого захочу, и приглашаю тебя
- Ты не понимаешь, потому что чужеземец. Я не человек, Лукиос. Ты не будешь спокойно жить со мной под одной крышей
Искушение забирать души всегда было бы там. Баан избегала городов, потому что они были похожи на банкет, на который ее не пускали. Как-будто если бы она сидела за столом и стонала от голода, когда ей запрещали дотрагиваться даже до наперстка, полного крошек или капель жира.
Это пытка.
- Подожди, подожди. Баан, забудь обо мне на секунду
- А?
- Забудь о том, что считаешь лучшим для меня или о чем-то еще. Ты больше не ведьма, верно? Так что ты можешь забыть об этом. Просто скажи, чего именно ты хочешь? Действительно хочешь жить здесь одна, когда вернешься? - он огляделся. - Мне здесь нравится, но только не одному. Я бы сошел с ума. Я не могу представить, как ты продержалась пять лет, Баан.
Она посмотрела на пальцы. Он прав. Почему в этом вопросе он ни разу не ошибся?
Однажды Баан приготовила смесь из нау'тха и самби-сахи, чтобы умереть во сне, но она боялась того, что будет с ее телом - что, если Баан умрет, а Энха-наус-хауса-эн нет?
Она станет одной из преба, но с силами бога. Катастрофа.
- Я ненавижу ваши города
- Хорошо. Но Синорос - это не город. Это оливковая ферма. Раньше так и было. Он находится прямо у пустыни, так что, если когда-нибудь соскучишся по песку, можешь прогуляться и навестить его, а потом вернуться к ужину, - он наклонился вперед и притянул ее ближе. - Тебе понравится, Баан. Тебе очень понравится. Там много деревьев и воды и ... есть хорошее тенистое местечко за домом. Там у может быть сад.
Он был очень настойчив.
- Лукиос
- Да?
- Ты действительно так волнуешься?
- Да
- Почему? Я прожила здесь пять лет. Я буду дальше так жить
Пока она не умрет, когда бы это не произойдет. Сегодня, завтра, через десять или двадцать лет — невозможно сказать наверняка, хотя она подозревала, что это произойдет скорее раньше, чем позже.
- Баан. Ты действительно должна была спрашивать? - он заправил ее волосы за ухо. - Ты серьезно?
- Я всегда серьезна, Лукиос
- Боги, Баан. Разве я не понятно сказал?
Она нахмурилась, глядя на него.
- Ты очень странный, даже для чужеземца.
Лукиос закрыл лицо руками. Его плечи тряслись.
- Лукиос?
Он плакал? Или смеялся?
- Баан. Баан. Что я должен... Ха. Аид забери ее
Ох. Он тихо смеялся про себя, но это звучало не очень смешно. Когда он снова поднял лицо, выражение очень изменилось.
Это был не ее обычный Лукиос. У него было лицо, которое она видела только в своих снах, но ошибиться было нельзя: это был взгляд мужчины, который сгорал от желания заполучить женщину.
Который сгорал за нее.
О.
Баан встретила его яркие, голодные глаза, и ее сердце затрепетало о ребра, пульс подскочил к горлу, бедрам. Она слышала, как кровь шумит у нее в ушах.
- Баан, - сказал он очень тихо. Он протянул руку, обхватил ее щеку одной рукой, проведя большим пальцем по ее нижней губе. Она уставилась на него, прикованная к месту одной только силой его взгляда.
Он притянул ее ближе, затем поцеловал.
Нежный. Теплый. Баан тихо вздохнула и медленно приоткрыла губы, позволяя ему делать так, как ему хотелось. Она обняла его за шею, когда он прижал руку к ее пояснице и притянул к себе. Его губы двигались по ее губам, становясь все более и более голодными. Руки сомкнулись вокруг нее, как челюсти стального капкана, но Баан и не думала о побеге.
Ее голова была наполнена ревом ее собственной крови, биением собственного пульса. Его прикосновение жгло огнем, и Баан жаждала сгореть. Она обняла его, прижимаясь к его шее и прижимаясь к нему.
Лукиос опять не понял. Он не знал, что сейчас держит в руках, а если бы наконец знал, то уже сбежал бы без оглядки.
Она отстранилась, тяжело дыша.
- Лукиос
- Мм, - он уткнулся носом в ее горло и поцеловал скачущий пульс. Она вздрогнула, и он провел рукой по ее спине и запутался пальцами в ее волосах.
- Лукиос. Ты не понимаешь...
Он отстранился и посмотрел на нее, слегка приподняв ее подбородок.
- А что тут понимать? - он тяжело дышал и наклонил голову, чтобы снова поцеловать ее в губы. - Мне все равно, что ты сделала. Я просто не знаю. У тебя могли бы быть где-нибудь еще три головы, сделанные из змей и жуков, и мне было бы просто наплевать
- Но, Лукиос, я...
Он приложил палец к ее губам.
- Баан. Я продолжаю говорить, что я не один из твоих охотников, а ты больше не ведьма. Если ты этого не хочешь, просто скажи, - он наклонился так, что их носы соприкоснулись, и когда он снова заговорил, его губы коснулись ее, и она вцепилась в его одежду. - Остальное не имеет значения. Это совсем не сложно, Баан. Так не должно быть, - они сидели, прижавшись друг к другу, слушая дыхание другого. В конце концов, их дыхание замедлилось.
Лукиос поцеловал ее в последний раз, целомудренно прижавшись губами, прежде чем отстраниться. Он положил руку на ожерелье Ту'рина.
- Ты можешь думать об этом сколько захочешь, Баан. Я буду здесь, - он поднес ее руку к губам и поцеловал пальцы. - Давай уложим тебя в постель. Ты выглядишь измученной.
Ошеломленная, она, спотыкаясь, плелась за ним, пока он за руку вел ее обратно к кровати. Он уложил ее, как ребенка, но ее разум был слишком переполнен, чтобы протестовать; она просто послушно откинулась назад и издала приятные звуки, когда он пожелал ей спокойной ночи.
Это не должно быть так сложно
Баан - мерзость. Пожирала души.
Она повернулась на бок, лицом к стене.
Баан - ведьма. Она обязана рассказать ему, кем была, какой мерзостью была.
Баан повернулась и легла на спину, глядя на звезды.
Нет. Она больше не ведьма. У нее больше нет никаких обязанностей.
Она повернулась на другой бок и увидела, что Лукиос мирно и неподвижно лежит в своем маленьком гнездышке из ковриков и одеял.
Лукиос не знал. Если бы знал, что она пожирает души, он бы ... он бы—
Баан перевернулась на другой бок. Она сунула палец в рот и прикусила.
Он заслужил правду. Она должна сказать ему.
Баан свернулась в тугой маленький комочек.
Но он все равно уходил от нее.
Уходил.
Баан спрятала руки под подушку, колени все еще прижаты к груди.
Люди. Баан опасна для других.
Она снова беспокойно пошевелилась.
Баан не могла оставаться с ним. Это невозможно. Невозможно. Если бы он знал, кем она была, он бы — он бы—
Это не имело значения, потому что ему было все равно.
Но он не знал. Если бы он знал, ему было бы не все равно. Любому здравомыслящему человеку было бы не все равно. Это был здравый смысл.
Но... но…
- Баа- ааан, - тон Лукиоса был очень мягким. - Я слышу, как ты усложняешь отсюда
Она натянула одеяло на голову и спряталась.
- Я думаю, - пробормотала она, - как ты и сказал
Лукиос тихо фыркнул.
- Верно. Но разве ты не хочешь спать? Уже почти рассвело. Мы никогда не доберемся до Кироса, если ты заснешь стоя, Баан.
- Все. Я сплю. Спокойной ночи.
- Приятных снов, Баан
Лукиос замер. По его ровному дыханию можно сказать, что сейчас он действительно спит. Как он это сделал? Абсурдно, как легко он заснул. Это немного раздражало.
Она высунула голову из-под одеяла. Он растянулся на полу, и было очень хорошо видно его. Но не видно его лица — на пути была яма с огнем.
Медленно, так тихо, как только могла, она выползла из-под одеяла и на цыпочках подошла к очагу, пока не оказалась рядом с ним. Теперь она могла видеть его лицо.
Он спал. Очень мирно. Баан присела на корточки, обхватив руками колени, и посмотрела на него.
Это была его последняя ночь здесь.
Если только она не уйдет с ним. Он настаивал на этом. Он—
Она закрыла лицо руками.
Нет. Не имело значения, что он чувствовал. Он не знал, кто она и что для него лучше. Баан ведьма, и она старше. Она должна была быть та, кто проявил здравый смысл и... и…
- Баан, - очень нежно, не открывая глаз, Лукиос тихо произнес
Она подпрыгнула от неожиданности. Он отодвинул одеяло в сторону.
- Перестань быть жуткой и иди сюда
Баан замерла. Лукиос продолжал спокойно дышать, хотя его бок, наверно, был холодным теперь.
Наверно будет очень уютно.
Баан прикусила губу. Она выглянула в открытый дверной проем. Скоро луна будет низко в небе, и они отправятся на Кирос, а затем…
Никогда больше не увидят друг друга, что бы ни думал Лукиос.
Очень медленно она поползла вперед.
Лукиос не двигался.
Медленно она легла и положила голову ему на плечо. Не говоря ни слова, Лукиос натянул на них обоих одеяло и притянул к себе.
Да, он был очень теплым. И очень уютно.
Она опустила лицо под одеяла, прижав его к его груди, и закрыла глаза.
Только сегодня вечером, решила она. Только сегодня вечером…
Примечание для закрепления:
- Гурти'ги: открытый люк на крыше, который проветривает вути и пропускает свет.
- Эс’тат: Запретная вещь.
- Аннес’тат: Неестественная вещь. Мерзость
- Нау'тха: Ночное цветение. Мощное обезболивающее, вызывающее привыкание. Может быть смертельным в больших дозах (как и большинство вещей).
- Самби-сахи: успокоительное. В больших дозах это может быть смертельно. Его не следует сочетать с ночным цветением, в этом случае летальность увеличивается. (По сути, это было бы похоже на смешивание опиума со снотворным.)
- Преба: один из ходячих мертвецов. Бездушные тела, которые все еще функционируют. Они не похожи на зомби - они не двигаются сами по себе, если только кто-то не управляет ими магически.
- Пригвождение к кресту: думаю, что у большинства это ассоциируется с Иисусом Христом, но это очень старая форма наказания. Во-первых, это было очень болезненно, поэтому служило пыткой. Во-вторых, большинство форм распятия также предназначались для унижения. В-третьих, это также публичная форма казни, при которой другие могли видеть последствия определенного поведения и предупреждены о них. Как правило, римские граждане не могли быть распяты, единственным исключением были солдаты и мятежные или иным образом непослушные рабы
Продолжение следует...
#ведьма #рассказыомагии #магия