В каждом селе были Агашки, Глашки да Фёклы, но наша Агашка была особенной. Жила та бабуля прямо у перекрёстка, который Чёртовым назывался. Почему Чёртов? А кто его знает. Одни говорили, что на этом перекрёстке черти водятся да ровно в полночь по дороге скачут, копытами по асфальту бьют и искры выбивают, а другие с болотом связывали, мол, перед домом Агашки болотце с камышами, вот в нём как раз-таки нечистая сила и водится.
Копирование материалов без согласия Автора запрещено и преследуется по закону. Статья 146 УК РФ
Репост приветствуется.
Мне было лет шесть, когда про Агашку слухи разные поползли, мол, колдунья она, обходите её дом стороной и не вздумайте смотреть в глаза, иначе Агашка мысли свои чёрные в голову твою поселит и сме рть призовёт. Жутко было? Не то слово. Всякой всячины о ней говорили, пугающей, зловещей.
И так эти страсти в душу детскую запали, что мимо её дома проходить страшно стало. Агашкин дом в начале улицы, а твой – в конце. Хочешь-не хочешь, а в магазин или школу мимо её дома ходить. Идёшь, трясёшься, а деваться некуда. И вот настиг ты её двора и как дашь стрекача, чтобы перекрёсток обогнуть, дабы бабка тебя не увидела. Помирать-то страшно. Сходишь в магазин, библиотеку и обратно тем же путём, бегом, то есть.
Однажды мы с ребятишками в очереди за хлебом стояли, и тут она… Заходит, постукивая палочкой, которую клюкой называют, встанет в конце вереницы и в каждого мало́го покупателя всматривается. А глазки у неё маленькие, лицо вытянутое, морщинистое. На голове красный платок с нитью блестящей и розы на нём крупные, бордовые. Сама одета в юбку до пят, на плечах куртка, что-то вроде ветровки, или кофта вязаная. На ногах калоши, огромные, словно стопа у бабки расплющена. В то время такие размеры сорок пятым раздвижным называли. Одежда всегда серой была или черной.
И вот стоит Агашка, глазами зыркает, и как увидит дитё помладше, тут же подходит широким шагом, достаёт из кармана кофты парочку конфет и протягивает со словами:
- Бери гостинец, - и улыбнётся.
Дети берут, разворачивают, в рот кладут и радуются.
Один раз и меня Агашка конфетиной угостила, а я беру и спасибо не говорю. Словом обмолвится ж нельзя, друзья научили. Стоишь, дрожишь, глаза в пол, лоб взопрел, а в душе страх притаился. Сделав покупки, выйдем с ребятами на улицу, а один из них и говорит:
- Выбрось конфету, не вздумай есть. Она ведьма (про бабку).
А сладкого хочется, как и всем маленьким, но жизнь дороже. А про сме рть и думать боязно, спасибо сказкам про Бабу Ягу.
- Дай, сам выброшу, - говорит друг. Выхватывает из руки сладость и швыряет так далеко, что в душе легко становится.
- Всё. Теперь ты не умрёшь, - гордо произносит мальчик, и мы все вместе идём домой.
Агашка долгое время одна жила. Дети взрослые, разъехались. Про мужа её ничего не помню. Был, наверное, да ум ер. А детей её я видел. Сын, имени не помню, высокий блондин, а дочка стройная и загорелая. Она вроде как в Москве жила, в цирке выступала и часто по стране разъезжала, с цирком, значит. Один раз я её видел, а может и два. Красивой запомнилась, весёлой, радостной. Сын вернулся как-то в деревню, пить начал, пожил пару годков, а потом пропал. Всякое о нём говорили, но правда или нет - деревенские и сами не знали. И осталась Агашка вновь в полном одиночестве. Тихая, молчаливая.
А когда мне лет десять исполнилось, потащила меня мать к этой старушке, а зачем, не сказала. Но я и сам догадывался, колдовать будут. В то время многие заговорами увлеклись, гаданиями, пророчествами.
Приводит меня мама к этой бабке, а в доме у неё ничего особенного. Не так, как мальчишки сказывали, мол, у неё в хате кости человеческие под потолком висят, а на чердаке кто-то скелет видел. И я уже успел многое в своём детском мозгу нафантазировать: печь огромная, котёл для челов ечины, стены в паутине, на столе склянки с зельем колдовским, в углу кот чёрный – всё, как положено для настоящей ведьмы. Ничего такого не было. Хата на две комнаты, вместо дверей – шторки, печь белая, русская, у порожка не метла, а веник, скатерть на столе, такая же, как и у моей бабушки, кухонька с кастрюлями, комната с телевизором, а на нём салфетка вязаная, кровати с пружинами, коврик над кроватью, а на нём медведи балуются, на полу – дорожки. Ну не к чему придраться. Обстановка точь-в-точь, как у моей Агафьюшки, любимой и единственной бабулечки.
С порога мне полегчало, сердце успокоилось, туман в голове рассеялся. Агашка нас встретила приветливо, предложила блинков свежих да молочка коровьего, которое она у соседки покупает. Сама корову никогда не держала, а молочко дюже любит. Мама от угощения вежливо отказалась, тогда старушка набрала воды в железную кружку и пригласила нас в спальню. Я и ухом не повёл, для чего в спальню и зачем ей кружка? В спаленке две кровати стоит друг напротив друга. Одна белоснежным бельём застелена и подушки стояком стоят под белой салфеткой, а другая по-простому заправлена, подушки под одеялом спрятаны. Приглашает нас бабка на вторую койку садиться. Мы сели. Я глаза вылупил, огляделся и удивился запаху домашнему. А он такой уютный, сладкий, что аж спать хочется. Смотрю, на стенах портреты висят, мужские. Взгляд у того мужика пронзительный, так и лезет в душу, до сердца пробирает. В комнатёнке тишина, спокойствие. И вдруг Агашка подносит кружку к своему скособоченному рту и не пьёт. Смотрит на воду и жалобно вздыхает. Я мамку за руку взял и мурашками незаметно покрываюсь, а бабка возьми и скажи:
- Руки расцепить. Не трогайте друг дружку, а то ничего не получится.
Мама свои руки за спину убрала, и я вздрогнул. Зачем мы сюда пришли? Почему? Для чего? Что эта ведьма хочет с нами сотворить? И какого лешего мама остолбенела и не шевелится? Околдована? Сетями ведьмиными опутана?
- Ма-ам, - шепчу я матери, трогая её плечо.
Мать ноль внимания.
- Ма-ама, - продолжаю шептать, чтобы мамку расшевелить.
Бабка опускает кружку на колени и глядит на меня, прищурившись. Мать сразу отреагировала.
- Сиди тихо, - и тоже прищурилась.
«Ну всё, - думаю, - хана. Мамка заколдована».
Убежать хочется, а ноги будто в койку вросли. Сижу и потом обливаюсь. Что делать? Сейчас упадём замертво и нас никто не найдёт. Бабка помычала в воду и губами старческими задвигала. Я смотрю на неё и плакать хочется, а стыдно. Мужик, всё-таки. Негоже слёзы лить. Проходит минут десять. Чувствую, слабость на меня накинулась. Плечи вниз тянет, голова тяжёлая. Спать хочу, мочи нет. Прекратила ведьма над кружкой колдовать. Встала и мне эту самую кружку под нос суёт. Я на мамку, мамка на меня смотрит.
- Пей, - говорит и кружку у бабки забирает.
Не знаю, что на меня нашло, но я выпил пол кружки и на мать прислонился. А бабка ей вполголоса слова какие-то произносит, двумя пальцами перекрещивает. Наливает в свою ладонь воды из кружки и на наши головы брызгает.
- Бутылку принесла? – убирает Агашка кружку на стол, который у кровати стоит.
Мать бежит из комнаты, а я на месте присох. Когда мама вернулась, я вздохнул с облегчением. Подаёт мама бабке бутылку из-под… не помню, что за бутылка была, но была она из тёмного стекла. А в ней – вода. И когда она её прихватить успела? Не видел, чтоб в руках несла или в сумке…
Отдаёт мама бутылку, Агашка крышку открывает и давай шептать в открытое горлышко. Слушал я, слушал, о друзьях вспоминал и кому-то молился, чтоб эта ведьма не могла на нас силы чёрные напустить. Так усердно молился, что очнулся от ласковых слов матери.
- Вставай, солнышко. Пойдём домой, - глаза открываю, а ведьма рядом с мамой стоит и обе надо мной наклонились.
Оказалось, уснул я от монотонного шептания, тишины нависшей и страха душевного. И знаете, я после этого похода к ведьме, будто заново родился. Мать мне каждое утро и вечер воду из бутылки давала, по три глотка. Через неделю я перестал заикаться. Недуг меня уже полгода мучил, после собачьих бо ёв. Чей-то волкодав чуть не разорвал нашего Мухтара, а я в этот момент рядом стоял и визжал от страха. За Мухтара боялся.
Долго не решался рассказать друзьям об Агашке, как мы к ней ходили, а когда осмелился и выложил секрет, то ребята не стали надо мной смеяться. Предупредили, что осталось мне недолго.
Прошло уже много лет. Агашка приказала долго жить, когда мне было шестнадцать. А вот друзья детства… Кто в аварию попал, кто спился, кого-то током убило... Никто из них до двадцати семи не дотянул. Из всей нашей шайки остался только я. Вчера отпраздновал своё шестидесятилетие. Весёлый был праздник: семья, друзья, коллеги…
До сих пор вспоминаю бабку Агашку и думаю, кажись и была она ведьмой, только доброй. Своими наговорами жизнь продлевала, а кто не верил в её силу – с собой забрала.
Конец.
вступайте в Группы В КОНТАКТЕ и на ОДНОКЛАССНИКАХ
Огромная благодарность за комментарии, лайки и подписку.