С первым осенним weekendом, друзья мои!!!! Не знаю, как в ваших краях, а на московских просторах осень властно взяла все в свои желто-красные руки))) В общем, из субтропиков мы резко вернулись в среднюю полосу России, но нам не привыкать)))
В общем, надеюсь, что сегодняшний день у вас пройдет насыщенно, но при этом найдется время почитать очередную часть нашей истории))) И может, лайкнуть между делом)
Не изменяя собственным правилам, напоминаю, что предыдущие части можно найти здесь:
Следующие два дня на альпийском курорте были одновременно монотонны и наполнены событиями, скажем, местного масштаба. Народ сходил с ума от ничегонеделания: в регионе объявили штормовое предупреждение в связи с лавинной опасностью. Еще бы! При такой оттепели и затяжном снегопаде разве можно ждать каких-то милостей от природы?
#современная русская проза
#история с продолжением
#жизнь, как она есть
#вторая попытка или на перепутье
#проверка на прочность
#между москвой и гамбургом
Наша компания разделилась: Моника на утро после праздничных посиделок демонстративно не вышла к завтраку и вообще отказалась покидать номер до приезда Макса (тут уместно кинуть ремарку о том, что на сей выпад избалованной богини психоанализа никто не обратил внимания). К тому же психоаналитику почему-то жутко не понравилось, что компания пополнилась милейшим французским семейством, а особенно забавным малышом, так сказать, пажом Ксении. Моника посчитала это неуместное вторжение нарушением целостности границ маленького полуэмигрантского сообщества; к тому же к детям она вообще относилась скептически. «Сначала москвичи, ну они, ладно, особо не мешали, если только Ксюха, а вот ее муж.... Если бы не вчерашний приказ, даже не знаю, как назвать это по-другому, Романа и ледяной тон Степана, то у меня бы точно все получилось. И Ромка был бы мне благодарен: ему могла просто так достаться его любовь, а я бы заполучила своего голубоглазого красавца... Как после него смотреть на Макса?» - размышляла она, лежа в номере перед телевизором, бездумно перескакивая с одного канала на другой. Рядом на кровати валялся мобильник, на который она иногда поглядывала почти с ненавистью.
Те же, кого оскорбленная девушка считала предателями, или коллаборационистами, все-таки Моника не была лишена чувства юмора, отправились в соседний городок в спа-центр. Мужчины планировали поплавать в бассейне, а Елена и Доминик в два голоса убеждали Ксению согласиться хотя бы на массаж, а лучше на комплекс процедур. Анри, подобно любопытному щенку, носился неподалеку. В какой-то момент Степан не выдержал и залепил в мальчишку снежком. На какое-то мгновение парнишка замер, а потом с довольным визгом подхватил занимательную игру. Через некоторое время азартно сражались все. Анри попеременно атаковал то отца, то Степана с Романом, организовавшими круговую оборону, то девушек, которым не всегда удавалось вовремя увернуться. Каждое попадание вызывало бурный восторг у сражающихся сторон. Казалось, взрослые сбросили лет двадцать пять. Их уже не останавливала ни метель, ни каша под ногами. Главное, успеть слепить снежок, а в идеале, еще неплохо бы и прицелиться, чтоб попасть.
Пока добрались до центра, успели вываляться в снегу и чуть промокнуть, но никто не расстроился. Напротив, все получили необыкновенный заряд бодрости, а потому планы изменились. Какие могут быть массажи, обертывания и прочая ерунда, когда битву с тем же успехом можно продолжать в бассейне, но для начала стоило бы погреться в сауне.
Ребенок сблизил взрослых значительно быстрее и естественнее, нежели застолья и попытки вести умные разговоры. Анри долго думал, глядя на случайных знакомых его родителей, вроде взрослых, но таких смешных людей, говоривших между собой на непонятном языке, и в результате придумал серьезную, с его точки зрения схему своего отношения к новым приятелям: Ксения, или La Belle, стояла как бы особняком, ее хотелось охранять, быть около нее; она наравне с ним самим. Мальчишка бы очень удивился, узнав, что примерно то же чувствовали Степан и Роман. Эти парни импонировали открытому, любознательному парнишке с самого начала: вроде серьезные, взрослые, а ведут себя почти как его одноклассники, готовы поддержать любую игру и совсем не поучают, как некоторые люди, старше пятнадцати. Короче, они оба классные, и с ними прикольно играть! А потом, очень добрые Ян и Элен. Они чем-то напоминают бабушку с дедушкой из Ниццы, такие же уютные и готовые баловать малыша, разрешая любые шалости. Придумав и выстроив такую замысловатую пирамиду, Анри пришел к выводу, что познакомил родителей с отличными людьми, и стоило бы эту дружбу продолжить! Ну а если уж совсем честно, то и их русский - такой забавный язык, так смешно они говорят!
Кстати, мальчишка был бы очень удивлен, сумев прочитать мысли, например, Романа. Жданов второй день подряд ловил себя на мысли, что легко подчиняется всем прихотям забавного малыша. Накануне он с удивлением осознал, что в обществе Анри чувствует себя весьма комфортно; тень Ваньки, преследовавшая его, постоянные мысли о трагической гибели сына стали отпускать, сменяясь воспоминаниями о живом непоседливом ребенке, неуловимо напоминавшем маленького французского приятеля. Вот и наметился, кажется, первый шажок к новой жизни, первый признак выздоровления. Депрессия вдруг начала сдавать свои позиции, и Роман снова учился реагировать на внешние раздражители под банальным названием — жизнь. «Теперь бы от наваждения, по имени Ксения, избавиться, - думал он, прислушиваясь к переменам в самом себе, - и может, жизнь наладилась бы совсем. Только как по собственному желанию отказаться от любимой женщины? Но ведь никто не говорил, что любить и жить надо с одной и той же... Может, попробовать для жизни как-то адаптировать Элину? Получится ли? И она ли мне нужна? - размышлял он, снова играя со всей компанией в снежки теперь уже в сумерках, возвращаясь в свой городок. - А если усыновить ребенка? Дают в России одиноким людям детей? Надо узнать, а то совсем отстал от жизни, а усыновление не самая плохая идея, что посетила меня за последнее время... Но возьму ребенка только из России, однозначно. Вот об этом и поговорим сегодня вечером с Элей».
Все происходящие в Романе перемены не укрылись от внимания Ксении и Степана, и они не могли не порадоваться тому, что близкий им человек становится похож на московского Жданова, каким он был до того трагического июльского дня, разделившего его жизнь на до и после.
*****
Макс ехал к Монике. Молодой человек пребывал в блаженном состоянии эйфории, после того, как услышал по телефону голос любимой девушки и стандартную, но такую приятную для любого влюбленного фразу: «Я, кажется, погорячилась. Приезжай, я очень соскучилась». Естественно, наутро он, удивляясь собственному порыву, побросал первые попавшиеся шмотки в сумку, заскочив по дороге в магазин игрушек, чтобы купить ей еще один новогодний подарок, отправился в крошечный тирольский городок, который ненавидел всей душой. Дело в том, что Макс, преуспевающий инженер одной из известнейших немецких фирм, временно переживающей кризис идей, давно прослыл классическим урбанистом. У него в буквальном смысле вызывали аллергические приступы любые деревенские пейзажи; кататься на горных лыжах молодой человек категорически не умел и, кажется, бравировал этим неумением. Однако, несколько лет подряд, презрев негативное отношение к сельской жизни, приезжал сюда только потому, что этого хотела его Моника. Макс умел жертвовать собой ради любимой. В это Рождество он, наверное, впервые робко попросил невесту поехать с ним на ближайшую неделю в Лондон, но она категорично отказалась и снова предпочла Альпы в привычной компании благополучной столице объединенного королевства. Незадолго до ее отъезда влюбленные повздорили, и Макс теперь чувствовал себя виноватым. «Что стоило мне согласиться? Все равно без нее никуда не поехал, и как здорово, что она сама позвонила!»
Ему импонировала импульсивность, может, излишняя взбалмошность Моники. Большинство знакомых девушек отличались умеренностью во взглядах и желаниях. Любимая женщина на их фоне выглядела истинным дьяволенком, которому априори прощалось все: избалованность, эгоизм, если не сказать, эгоцентризм, то есть многие из тех качеств, что ему, стопроцентному немцу, были чужды изначально. Ее манера поведения и характер чаще вызывали умиление, хотя и раздражение за последние два года, прошедшие с момента придания их отношениям официального статуса, поднакопилось. Однако на такие мелочи любящий мужчина не обращал внимания: впереди новогодняя ночь, и они снова проведут ее вместе. Как знать, может, в наступающем году они все-таки поженятся?
Подъезжая к городку, Макс набрал номер Моники и долго слушал веселенькую мелодию, что стояла у нее вместо пресных гудков. Она не отвечала....
В это время Моника смотрела на высветившееся на дисплее изображение официального жениха, слушала медленную мелодию, что стояла на входящих, и мысленно убеждала того, кто был на том конце, развернуться и ехать обратно, вопреки всем законам логики. «Так, девочка! Тебе срочно надо взять себя в руки, забыть про Степана и встретить Макса. И снова мое идиотское упрямство и любопытство, и зачем я поволоклась сюда? На Ксению хотелось посмотреть, понять, кого так любит мой новый, теперь уже бывший пациент. Все в этой жизни случается в первый раз: измена жениху, постель с пациентом. Я нарушила все мыслимые нормы, но не жалею об этом. И Макса видеть не хочу или не готова?» - размышляла она, не отрываясь от телевизора, но не видя изображения на экране. При этом девушка прекрасно понимала, что в уединении, упиваясь своими обидами и жалея себя, ей осталось пробыть не больше получаса. Так, впрочем, и случилось, но в тот момент, когда раздался стук в дверь, Монике захотелось выпрыгнуть с балкона в объятия Степана. В приоткрытое окно слышались веселые голоса дружной компании, вернувшейся с прогулки. Вздохнув и попытавшись улыбнуться, она открыла дверь.
- Привет, - Макс искренне улыбнулся и потянулся обнять Монику, но та увернулась, хотя он успел заметить слезы в ее глазах.
- Малышка, что случилось? - парень не на шутку испугался.
Он никогда не видел Монику такой: в их паре она всегда считалась заводилой, жизнерадостным, неунывающим магнитом, к которому его притягивало с космической силой.
- Господи, зачем ты приехал? - не сдержавшись, почти простонала Моника.
- Ты что-то сказала? Снова по-русски? - озадаченно спросил Макс. - Обещаю, что выучу твой язык!
- И этим лишишь меня последней возможности поговорить с собой наедине, - и перешла на немецкий. - Ты, наверно, устал с дороги? А я мучаюсь весь день — голова болит страшно.
Лайки и комментарии, если повествование заинтересовало, приветствуются и очень радуют автора, добавляя уверенности в себе или, в крайнем случае, настроения))) Заранее спасибо! Удачи!