Чук и Лео редко спорят на темы и кажется не имеют взаимных интересов. Это не мешает им говорить о бизнесе, политике и многом другом, неизвестном посторонним ушам. Чук по своей натуре добытчик, а Леон – оценщик, но вместе они явно разработчики практически любого. Для посторонних глаз это непонятный альянс, и мало кто знает его результаты, но любят они друга глубоко и искренне, не заботясь о мнении третьих лиц.
Итак, мы все сидим и говорим о скверной погоде в городе, от которой нужно было убежать давно, но зимний отпуск был пропущен, а этот организовался, как от безысходности холодных будней. Все с благодарностью посмотрели на Лину и авторитетно добавили, что сестры из Кристалл агенства обобрали бы нас за такую поездку, как бандитки с большой дороги. Через пару минут однако общая беседа делится на несколько отдельных разговоров по темам интереса: Чук наставляет Гека и одновременно проверяет почту на своем телефоне. Гек делает вид, что не слышит наставлений, но это далеко не так.
Лина и Розанка говорят о том, как уже сегодня вечером после обеда, когда все сытые и усталые разбредутся к себе в номера, чтобы вырубиться под комментарии об агрессивных происках Южной Кореи, они «разорвут» местное казино на мелкие куски.
Лео слушает Малыша. О чем тот может говорить, предположить невозможно. Скорее всего это дежурная вежливость обеих сторон. Оказывается все гораздо проще: не иначе как Малыш сыпанул комплимент на новую пару от Гуччи полу кукольного размера на ногах у Лео и заработал улыбку благодарности.
Ники и Мики (Николь и Микоэлла) обсуждают что-то недавно прочтенное или еще не читанное, но наверняка имеющее большой потенциал. Приехав в штаты совсем молодыми, они прошли значительное обучение для получения здесь медицинских специальностей. А какой же обучение возможно без умения читать. Обе они утилизируют это умение для путешествий в страну женских грез. Так часто случается с женщинами, когда те находятся в третьей фазе романтизма.
Я стою около новой знакомой по имени Прелесть, а точнее около ее склоненной над чем-то головой. Рядом с нею Слаш и Марки. Они дают ей советы на ломаном и не ломаном русском языке. В руках у Прелести электронный гаджет величиной с игральную карту. Прелесть руководит бегством ушастого мышонка от колобка и компании. Особенно поразительны для меня ее руки. Давненько не видал таких ухоженно-аккуратных, с соразмерено подстриженными для человеческой рутинной жизни ноготками.
Марки говорит по-русски с сильным акцентом и интонацией прибалта.
Слаш понимает не все, но не переспрашивает из вежливости.
Прелесть закончила очередной уровень игры и посматривает в сторону Малыша и Лео.
Объявляют посадку и сразу чей-то айфон начинает надрываться популярной испанской мелодией из клубов all inclusive. Многие из пассажиров улыбаются от мысли, что им удалось опять оказаться на пороге замечательного, и эта музыка звучит, как позывные.
В самолете все расселись не по семейно, а таким образом, чтобы наверстать недосказанное-недослышанное по телефону или во время нечастых оказий совместных ужинов.
Лина была приглашена Слашем посидеть с ним и его мамой, пока Малыш будет делить компанию со мной.
Видно было, что Малыш с нетерпением ждал рева моторов, чтобы начать свой монолог ко мне. Я только приблизительно представлял, о чем он может быть.
У него было четыре с половиной часа для создания плана деловой стороны нашей поездки. Как только самолет взмывает в небеса, Малыш грубыми, но мастерскими мазками начинает набрасывать картину предстоящей затеи. К его чести, надо сказать, он вовсе не хочет никого ставить в дурацкое положение и уж тем более - топить, чтобы те выгребали из последних сил своего умения выгребать.
Вся его идея была в том, чтобы использовать исключительно умственный потенциал для дела, которое может стать общим по обоюдному желанию сторон и не больше.
Кроме того Малыш твердо выражает свое желание, чтобы разработка была представлена не как моя, а как Прелести по следующим причинам: во-первых, она - доктор наук из Европы с мировым именем и печатными работами, что автоматически уменьшает подозрения о разводке, во-вторых, она молода, красива, хоть и с ребенком, но под защитой Малыша.
Худшее, что может произойти, один из отряда или все сообща, они могут украсть ее трусики с сушильной веревки; и в третьих – никто из компании не рассматривает меня кем-то бОльшим, чем Лининым мужем, счастливым чмо, и поэтому не поверит до конца в мой потенциал ученого, иначе почему бы это случилось именно сейчас, когда мы все летим в отпуск.
К тому же я никем не прикрыт, поэтому и пришел к ним, а значит, что могу быть опущен по полной программе, и пожаловаться будет некому.
Потом Малыш добавил вполне серьезно: « Наверняка, Чук и Лео, если носят стволы, то одного калибра, чтобы в контрольный момент одновременно сказать - Шмуль, дай в долг пуль».
В эту минуту русско-говорящий стюард предлагает нам напитки, так что Малыш вынужден был остановиться со своими проекциями и траекториями.
Я смотрю вперед по диагонали на Малышову Прелесть: как яркое солнце через блюдце окна играет золотом в ее неприбранной гриве. Видно Малыш замечает мой интерес и говорит обнадеживающе, что у меня еще будет время познакомиться с ней поближе.
Пока мы пьем наш томатный сок с лимоном, я обдумываю план Малыша в поисках слабых мест, но не нахожу особых. Однако в моей голове возникает самый главный вопрос – как он собирается познакомить их с заданием, когда они еще так шапочно знакомы.
Малыш каким-то непонятным образом читает его в моем развороте тела или головы и говорит, что для переговоров с незнакомыми лицами может подойти проверенный временем метод цифр.
Я не вдаюсь в подробности, ведь Малыш среди нас двоих – мастер кнута и пряника.
Из-за шума самолета общение довольно затруднено, и мы думаем каждый о своем какое-то время.
А между тем, двумя рядами впереди, несмотря на ранний час, начинается не предусмотренное полетом пиршество. Я вижу, как Розанка передает через проход Чуку одноразовую красочную тарелку с нарезанным тонкими пластинками языка на ломтиках черного хлеба. Специфический и незнакомый многим запах деликатеса пробуждает ото сна и настораживает одновременно нескольких человек.
Лео с полусерьезным лицом говорит какую-то бытовую фразу на еврейском языке, связанную с биологическими отправлениями не только евреев, и Чук заходится безудержным взрывом смеха.
Малыш толкает меня в бок и шепчет в самое ухо: «Мой отец был мастером подобных шуток, но никто из нашего окружения не понимал идиш. Мне было года четыре, когда он обучил меня необходимому минимуму слов и выражений и любил провоцировать мое еврейское остроумие в компаниях, и сам просто умирал от смеха, когда я «выступал».
Автор - писатель Илья Либман / другие книги писателя Ильи Либмана доступны по ссылке: https://zen.yandex.ru/libman
#штатные записки