О метаморфозах беларусского коллективного (небанально) рассказал старший эксперт Центра новых идей и кандидат социологических наук Геннадий Коршунов. Разбираемся, что такое травма, травмирующий опыт и посттравматический рост.
Все новости на нашем сайте: https://malanka.media/
Сейчас довольно модно говорить, что Беларусь — это травмированное общество, рассуждать о так называемой коллективной травме — 2020. Так называемой — потому что этим на самом деле научным концептом («травма», «травматизация», «травмирующий опыт», «коллективная травма») оперируют не только специалисты, но и рядовые граждане.
А ЧТО В ЭТОМ ПЛОХОГО?
Геннадий подчеркивает, что некритическое использование сложного понятия сильно искажает пространство и не способствует «ни осмысленному описанию прошлого, ни рациональному восприятию настоящего, ни конструктивному построению будущего». А вот виктимность и пресловутая всебеларусская выученная беспомощность — напротив, плотно пускают корни.
«А все почему? А потому, что со словами, особенно такими сильными как “травма” и “коллективная травма”, нужно обходиться очень аккуратно. Тем более, что даже в научном сообществе нет единого общепринятого разумения того, как нужно понимать “коллективную травму”»
ВСЕ СЛОЖНО
Есть целая наука, занимающаяся изучением «коллективной травмы» — trauma studies. Более того, ученые рассматривают феномен с нескольких достаточно различающихся между собой подходов:
- Медико-клинический. Здесь упор на «посттравматическое стрессовое расстройство» (ПТСР) и «психотравма».
- Психоаналитический. Травму изучают как уникальный комплексный феномен в социально-философской традиции (разумеется, под сильным влиянием психоанализа).
- Социолого-культурологический. Прежде всего — изучение исторических нарративов и их воздействия на большие (религиозные, этнические, национальные) группы людей.
При этом Коршунов отмечает, что большинство подобных исследований для беларусов «напрямую» не актуальны — они ориентированы на события прошлого (иногда очень далекого). Вместе с тем анализ как исторических коллективных травм, так и медицинского запаса исследования ПТСР поможет внести дополнительную ясность и не запутаться в понятиях.
«Как минимум, нужно очень четко различать такие вещи как “травмирующих опыт”, “травма” и “посттравматический рост”»
КАКОЕ ИЗ ЭТИХ ПОНЯТИЙ ЛУЧШЕ ВСЕГО ОПИСЫВАЕТ «ТО САМОЕ» БЕЛАРУССКОЕ?
Травматический опыт — это ситуация или событие (комплекс событий), которые находятся на грани способностей субъекта (человека, группы, общества) прожить-пережить это событие; стресс от которых разделяет жизнь на до и после.
«В этом смысле, да — 2020 год и следующее за ним время, безусловно, является травматическим для беларусов опытом. И действительно, мы еще продолжаем получать этот опыт — травматическая ситуация еще не завершена»
Здесь Коршунов обращает внимание на комплексный характер травматических ситуаций. Как это? Травмирующий опыт — это не только «дубинкой по голове». Это и когда у тебя на глазах той самой дубинкой избивают других безоружных людей, или очередное душераздирающее интервью с узниками «беларусского концлагеря», или записи нечеловеческих криков с Окрестина.
Добавьте ко всему сказанному выше все «сопутствующие»: обыски, погромы, «конфискации», задержания, аресты, увольнения с работы и прочее. Коршунов подчеркивает: травматичность распространяется не только на непосредственную мишень репрессий, но и на всех, попавших в «зону» травматического опыта (члены семьи, друзья, коллеги, просто знакомые). По результатам опроса на платформе «Народный опрос», подавляющее большинство протестно настроенной части беларусского общества такой опыт имеет.
НО ПОЧЕМУ ВСЕ ЭТО НЕКОРРЕКТНО НАЗЫВАТЬ «ТРАВМОЙ»?
«Потому что травма случается тогда, когда у субъекта не хватает способностей, навыков, ресурсов, чтобы пережить травмирующее событие. Работающие на уровне индивида психологи в таком случае говорят, что “человек застревает в травме”. Такое “застревание” приводит к повышенному уровню тревожности, страхам, социальной пассивности, развитию неэффективных жизненных стратегий».
А если мы рассматриваем общество?
В этом случае травма формируется и проявляется в разрушении бытовавшей ранее картины мира, в фиксации на прошлом, в накапливающихся обидах, в навязчивых поисках виноватых и прочем ресентименте (взять хотя бы бесконечный бульбосрач между уехавшими и «я застаюся»).
Тем не менее Коршунов не считает эти тенденции всеобщими или хотя бы преобладающими.
И между прочим подмечает, что сходные проявления («ябатькасрач»?) свойственны не только протестно-демократической среде (от самого Лукашенко до «рядовых» ябатек) — «однако это тема отдельного разговора».
Если не травма, то что?
«Посттравматический рост. Это тот случай, когда субъекту (человеку, группе, обществу) удается прожить травматический опыт без разрушительных последствий (в идеале — даже с избытком в виде новых навыков, связей, компетенций и прочего)».
ТАК КАК НЕ «ЗАСТРЯТЬ»?
Несколько очевидных, но хорошо работающих способов «растравматичить» опыт:
- близкие люди и единомышленники рядом.
- зарядка-массаж-йога-баня и другие способы почувствовать тело.
- забота о других, помощь тому, кому сейчас тяжелее (взаимопомощь укрепляют чувство собственного достоинства, имеет ценность).
- повседневные ритуалы не дают реальности рассыпаться.
- фиксация своего опыта («и не только фиксировать свой опыт, вписывать его в общую историю, но и ценить, уважать свой опыт и себя самого»).
- поиск и расширение тех сфер, где можно управлять ситуацией и утверждать там свою субъектность, развиваться.
- «верняк» — помощь специалиста-профессионала.
ЭТО НА УРОВНЕ ЛИЧНОГО. А ЧТО С СОЦИАЛЬНЫМ?
«С обществом нужно работать. Чтобы травматический опыт не переплавился в какой-либо вариант ресентимента или ту же приснопамятную “выученную беспомощность”, коллективная травма (общие переживания большого количества людей) должна перейти на другой уровень — на уровень рефлексии. Общие эмоции должны быть оформлены культурой и закреплены в разного рода нарративах», – считает Коршунов.
«Необходима разработка системы смыслов, которая объяснит, что произошло, что происходит и что будет происходить. Обществу нужна новая, релевантная актуальности картина мира»
Хорошие новости: социологи считают, что Беларусь готова осознать себя как полноценного субъекта. Потому что у нас (у протестной части общества) есть для этого стартовая база. А именно:
- общее понимание судьбоносной значимости событий 2020 года,
- чувство гордости за себя и свой народ,
- утверждение того, что беларусы как народ, как нация выходят на новый этап своего развития.
Фиксация общего и объединяющего, обсуждение будущих шагов и стратегий имеет мощный политический и терапевтический эффект.
Фото: Natasha Garlukovich / Instagram