...Черкашин помешивал ложечкой чай, оглядывался на маленькую, очень опрятную гостиную.
– Уютно у вас, Соня...
Дроздова улыбнулась.
– Мне самой нравится... - Она с нежной грустью обвела взглядом высокие потолки квартиры. - Но, наверное, скоро придется уехать отсюда.
– Почему?
– Муж хочет перевестись служить на Север или на Камчатку.
– Зачем? Чем ему здесь не нравится?
– Нравится. Только в Питере карьеры не сделаешь. Если, конечно, папа не адмирал...
– Вы тоже хотите уехать?
– Мне выбирать не приходится. Куда иголка - туда и нитка...
Черкашин смущенно кашлянул в кулак.
– Вы с мужем хорошо живете?
Дроздова задумалась только на секунду, потом подняла на оперативника решительные глаза, твердо сказала.
– Нормально. Мой Худяков отличный парень. Мне с ним повезло. Этот из тех, о ком говорят, «каменная стена»...
– Вы сейчас это так произнесли... - Черкашин, пряча взгляд, уткнулся в кружку.
– Как?..
– Как будто доказывали это самой себе...
Соня не обиделась.
– Хотите знать, люблю ли я своего мужа? Не люблю. Но и другого не хочу. Любовь это романтика. А жизнь есть жизнь. И я больше ничего не хочу в ней менять. Слишком болезненный мне однажды преподнесли в ней урок...
– Это вы о Соболеве?
– Да.
– Что он за человек был?
– Хороший. Всегда только с теплотой вспоминаю.
Черкашин смутился.
– Даже после того, как он вас обидел?..
– Я сама виновата. И говорю это сейчас совершенно искренне.
– Вы меня, признаться, удивили... В иной семье и от супругов друг о друге доброго слова не услышишь, а вы о бывшем бойфренде так отзываетесь... Тем более после того, как он с вами обошелся...
– Это от недопонимания. Вы же ничего о нем не знаете. А это был целый огромный мир. Очень красивый. И очень одухотворенный, светлый, чистый. А я взяла однажды и эту сказку, эту мечту, да что там, - весь этот мир! - не то, чтобы разрушила, а испоганила. Для него это было настоящей трагедией.
– Боюсь, я действительно не понимаю...
Дроздова горько усмехнулась, помолчала.
– Знаете, может, это будет несколько не в тему, и тем не менее. …У матери моего мужа есть сводная сестра. Бедная несчастная одинокая старуха. А видели бы вы ее, какой она была еще совсем недавно... Вот где трагедия. А началось всё с того, что ее единственный сын развелся с супругой. И все бы ничего, не окажись эта брошенная женщина из разряда тех жен, которых, по мнению обывателей, «не бросают», «от которых не уходят». Одним словом, хорошая была баба. Такая, «каких на свете больше нет...» Всем взяла: и умница она, и красавица, и хозяюшка отменная, и мать необыкновенная... К тому же хлебосольная, добрая, порядочная, в общем, повторюсь, из тех, «которым ноги мыть и воду пить...» Двоих сыновей с мужем вырастили, и тоже хороших. Учились ребята отлично, не хулиганы, одним словом, родители такими гордятся. И как такую семью можно было разрушить и бросить? А, главное, из-за кого?! Наша родственница немедленно провела «расследование» и выяснила, что сын уходил из семьи к какой-то «пигалице». Когда же она увидела её воочию, узнала поближе, то и вовсе был шок. Во-первых, совершенно некрасивая. Маленькая такая, тощая. Фигура, как у дистрофика, - «ни сиси тебе, ни писи», и подержаться не за что. На голове настоящее осиное гнездо - высокий неаккуратный начес. На щеках, как у Марфушеньки из сказки, ярко-бордовый румянец, искусственные ресницы, искусственные брови, губы ботоксом накачены. Ножки, как спички, кривенькие, наверное, в детстве рахитом болели... К тому же эта «шлёндра», как оказывается, никогда нигде не работала, хотя и была высокообразована. Закончила консерваторию. Короче, целыми днями валялась девица в кровати, бринькала на пианино или ногти красила... Злые языки поговаривали, что эта засранка не умела и не хотела даже еду себе готовить. О чем говорить, если ей её же собственные трусы стирали соседи…
– Как это?!! - Черкашин опешил.
– Буквально. Платила она соседкам-пенсионеркам какие-то деньги, и они ее обслуживали: одна - обед готовила, посуду мыла; другая - в квартире убирала; третья - сранки ее стирала... Благо, материально эта «обезьяна» была хорошо обеспечена: любовник неплохо ее содержал. Он командиром крупного воинского соединения был. Без пяти минут генерал. Говорят, министр должен был со дня на день приказ подписать. Наш полковник даже китель себе уже новый сшил, погоны прицепил... Так вот, его любовная связь, как оказывается, длилась давно: он ждал, чтобы бросить жену, когда вырастут дети. Но «крыса» внезапно и сама забеременела. А поскольку это была ее первая беременность, а она - в возрасте: ей было уже за сорок, роды были тяжелыми, и она едва не умерла. Вот тогда-то наш герой перестал шифроваться, бросил жену и детей, стал открыто бегать к ней в больницу, носить передачи, ухаживать. Она родила мальчика. И... как говорится, нашла коса на камень! Взбунтовалась общественность. Все друзья, знакомые, сослуживцы нашего «сошедшего с ума» молодожена, а еще многочисленная родня вдруг озаботились его личной жизнью, стали проявлять непритворное и самое деятельное в ней участие: звонить, приезжать, чтобы вести бесконечные увещевательные беседы, уговаривать «одуматься». Мать бегала по инстанциям, умоляла командование «повлиять на него», писала куда-то какие-то письма, нанимала журналистов, чтобы они сочиняли «разоблачительные» против разлучницы пасквили, дралась с нею, позорила, преследовала... В общем, взяли парня в оборот хорошо. А тут еще и генералитет по просьбе родни подключился и не просто пригрозил, что при таком раскладе нового звания и должности ему не видать, как собственных ушей, но его вообще могли уволить из армии «как морального разложенца». Короче, дожали они его все. Вернулся мужик в семью.
– А любовница?
– А она, забрав ребенка, уехала к родителям в другой город.
– И как все решилось?
– Печально. Застрелился наш полковник. 31 декабря. Как раз на Новый год. Хм... Да уж. Праздник, рассказывают, получился просто «сказочным». И прощание, к слову, тоже. Несчастный любовник оставил посмертное письмо. В котором просил жену не приходить на его похороны, так как, как он писал, «если он увидит ее у своего гроба, то просто там перевернется...» Он писал, что никогда не любил ее, что этот брак был самой большой и непростительной в его жизни ошибкой, что он всю жизнь, оказывается, тяготился ее присутствием, брезговал ею, мучился необходимостью исполнять супружеский долг, спать с ней в одной постели, жить с ней под одной крышей, видеть ее, слышать ее голос, чувствовать ее запах... Он, оказывается, ненавидел всё, что было с нею связано, даже имя, даже то, что она являлась матерью его детей... И больше не имея ни душевных, ни физических сил выносить ее рядом, видеть, думать о ней, принимать из ее рук пищу, он и принял решение свести счеты с жизнью. Хм... Вы представляете, капитан, что чувствовала бедная женщина, прочтя о себе такие строки?..
– Да уж... За что же он ее так ненавидел?
Об этом чуть позже. Так как это еще не конец истории. …Через год после этого закончил школу старший сын покойного. И вместо того, чтобы поступать учиться, ушел служить в армию. А когда на присягу приехала мать, он ее прогнал. Да, да, капитан. И, знаете, что сказал? Он обвинил ее в том, что это она явилась причиной гибели его отца. Дескать, заставляя его жить с собой, любить себя, она довела его до самоубийства. Когда же мать попыталась оправдаться, он обругал ее последними словами, заявил, что если она станет настаивать, преследовать его своей любовью и заботой, то он тоже повесится... Командир, видя такое дело, попросил ее немедленно уехать. И это понятно: зачем ему неприятности и суицид в части?..
– И что же было потом?
– Она умерла. Вернулась домой и заболела. А через несколько дней скончалась. Диагноз, кстати, так и не установили. Просто лег человек в постель, отвернулся к стене и больше не встал.
– А младший сын ее где сейчас?
– А кто знает? Когда он остался круглым сиротой, бабушка оформила над ним опекунство и попыталась заботиться о нем. Так он не пустил ее даже на порог квартиры. Просто выгнал. Он заявил, что это из-за нее, «старой сволочи», его родители оказались в могиле. Зачем, дескать, она лезла в их семью, «командовала» кому и с кем следует жить?.. Мальчишка дождался брата из армии, они продали родительскую квартиру, поделили деньги и разъехались. Никто не знает куда. Ну да речь не о них. Я, капитан, к чему это все стала вам рассказывать? Когда через год умер отец нашего полковника, который, к слову, тоже считал, что это именно они, родители, загнали сына в могилу, в общем, явились причиной такой трагедии, бедная женщина едва не попала в психушку. Вы только представьте: иметь семью - и вдруг в один момент ее потерять... Всю. Вместо дома, в котором, как казалось, всегда жило только счастье, осталось одно пепелище, сплошная разруха, руины. Даже для собственных внуков она сделалась врагом номер один. Конечно, она многое передумала за это время. Это и понятно. Но, - как она потом сама рассказывала, - даже добросовестно стараясь, она не могла найти в этом несчастье своей вины. Разве же она за это боролась, этого добивалась?! Нет! Она старалась, она хотела как лучше... Хм... Другое дело, что получилось как всегда… - Соня помолчала. - В общем, не знаю, додумалась ли она до этого сама, или кто-то подсказал, но пошла наша родственница к психологу. Посоветоваться. И та растолковала несчастной матери, в чем заключалась ее ошибка.
Дроздова придвинулась ближе, заговорила, старательно подбирая слова.
– …Понимаете, каждый человек по-своему уникален. Это совершенно особый, удивительный мир. Это только людям глупым и дурным может представляться, что мы, homo sapiens, все одинаковые, как под копирку или по одной мерке сделанные. Это самое глубокое заблуждение. Ведь мы же все не просто биологические существа, мы - личности. И все очень разные. И это прекрасно. Другое дело, что имея собственное мнение, свой взгляд на тот или иной «предмет», мы отчего-то не допускаем и мысли, что кому-то оно, это мнение, может не нравиться и уж тем более, что люди могут думать иначе. Иному болвану любое инакомыслие - это же просто, как конец света! Он не понимает и понять не хочет, как другому может не нравиться то, что нравится лично ему, или, наоборот, как можно любить то, что не любят остальные?.. Существуют некие стереотипы, некие «нормы» поведения и эстетики, отклонение от которых однозначно трактуется социумом как «диагноз», как «развращенность», или, в лучшем случае, как «ошибка», «заблуждение». Например, красивыми, заслуживающими внимания и одобрения, считаются только женщины-труженицы, женщины-матери, передовички производства, то есть те «ломовые лошади», которые и на работе пашут в три смены, и на даче вкалывают, и у плиты стоят, и с детьми нянчатся, и супружеский долг ночами через силу исполняют... У большинства и мысли не возникает, что у кого-то такая двужильная тягловая сила может вызывать единственно ужас и отвращение... Такие женщины не сексуальны! Иным эстетам хочется чего-то по-настоящему женственного, лёгкого, красивого, мягкого, утонченного... Это их идеал. Который они всю жизнь подсознательно ищут, мечтают о нем, стремятся к нему и, найдя, мгновенно прикипают всем сердцем, всей душой, страшатся потерять. Потому что этот образ есть вторая половинка их единого с нею целого! И разрушая потом это целое, люди, по сути, разрушают человека. Они делают его не просто несчастным, но еще в абсолютной степени и нежизнеспособным. Непонимание таких моментов и приводит к трагедии. ...У нашего полковника, как оказалось, был свой идеал женщины. Его единственная и неповторимая должна была быть именно такой, какой была его любовница, а не жена. То есть... тупой, ленивой, взбалмошной шмоточницей, большой любительницей «красивой жизни», секса и драгоценностей, которая не хотела и не умела работать, готовить себе еду, стирать за собой даже нижнее белье... Короче, его идеал - это капризная «панночкой», у которой обязана быть прислуга, которой она непременно должна была(!) помыкать. А еще он любил, ему очень нравились женщины именно худые, маленькие, с тонкими короткими ногами, а еще с такой вот неопрятной на голове копной нечёсанных волос, напудренные, «размалеванные», с длинными и яркими ногтями. И этот жеманный и глупый, с надутыми яркими губками злой «гномик» обязательно должен был уметь играть на пианино, читать ноты... В общем, «идеальный образ» женщины нашего полковника, который непонятно в силу каких таких причин однажды сложился в его подсознании, кардинальным образом отличался от социально значимого образа его жены. И бедная женщина, наученная своей мамой, а еще всякого рода телепередачами, искренне верила, что путь к сердцу любого(!) мужчины действительно лежит через его желудок. Она всю жизнь заботилась не о себе, а о муже, не отходила от плиты: пекла, жарила, варила, консервировала, выдумывала, чтобы порадовать супруга, всякие новые кулинарные изыски, которые были ему не только не нужны, но и... отвратительны. Она экономила на себе, отказывала себе в обновках, уступая это право супругу. И он покупал новые машины, спиннинги, носил только фирменные костюмы, кожаные, а не дерьмовые, не с рынка, туфли и сапоги, пользовался дорогим парфюмом. Он был обласкан и ухожен, он был любим женой до обожания и злился, презирал ее за это... Она бегала в парикмахерскую, «приводила голову порядок»: коротко стриглась, делала «химию», чтобы потом, как ужасный клон, быть не отличимой от таких же, с такими же точно на головах «химиями», брошенных мужьями дур. Она каждый день жертвовала собой ради детей и супруга… хм... которому, между тем, эта жертва была не только не нужна, - его от нее тошнило! По-другому, несчастная женщина, желая угодить любимому человеку, делала все с точностью до наоборот. Не понимала сына и мать. Желая ему только добра и искренне полагая, что он ошибается, увлекшись другой, «дурной и некрасивой женщиной», разбивая его с ней отношения, она, по сути, разрушала даже не его «внутренний мир», а его организм, психику, саму жизнь! Вынудив его вернуться к ненавистной жене, которую он не воспринимал физически, - буквально на физиологическом уровне!, - она, считай, его убила.
Дроздова помолчала.
– ...Она не имела права лезть к нему в душу, хозяйничать там, распоряжаться, устанавливать свои порядки. А уж за друзей и сослуживцев и говорить нечего. Кто им дал право, кто их уполномочивал лезть со своим дурацким «личным мнением», какими-то советами, увещеваниями к товарищу, указывать ему, взрослому самостоятельному человеку, как следует жить и выстраивать отношение в его собственной семье?! Эти недоумки медленно, но верно подталкивали несчастного к краю могилы, в которую он однажды и сошел...
Черакашин с огромным интересом слушавший этот рассказ, не удержался.
– Так зачем же он тогда вообще женился на «не своей» женщине?
– Хм... Хороший вопрос... А разве у нас все браки заключаются по любви? Подавляющее большинство женятся случайно: по-дурости, по-пьяни, по-необходимости, в силу того, что иным способом невозможно решить какую-то насущную, особо значимую в жизни проблему... Нет, конечно, какой-то элемент симпатии даже в таких, искусственных браках, все-таки присутствует, а как же... Но я сейчас не об этом. Когда потом рушатся такие, с позволения сказать, «семейные союзы», то это, в общем-то, вполне предсказуемо и объяснимо. Ну, право же, смешно рассчитывать на счастливую будущность таких суррогатных отношений. Я говорю сейчас о другом. Я говорю о том, что нередко распадаются и браки, заключенные по любви.
– А с этими что ни так?..
– Хм... Есть здесь одна «интрига», капитан… Когда два любящих человека решают жить вместе и создать семью, как они потом начинают в ней себя вести?
– Как?! - Черкашин, заинтригованный неожиданным поворотом разговора, даже забыл на время о цели своего визита.
– Они начинают заботиться друг о друге.
– !!! И что?!! Что в этом плохого?!!
- В самом желании доставить удовольствие, сделать приятное, услужить супругу - ничего. Тогда как вот в расстановке акцентов в такой «услужливости», в выборе ее главных приоритетов и обнаруживается «засада». Мы когда начинаем выстраивать отношения с любимым партнером, на что ориентируемся? Правильно!, на собственную(!) интуицию, собственные(!) представления о жизни, добре и удовольствиях. А еще мы опираемся на подсказки более «опытных» в таких делах подруг, знакомых, родителей и даже психологов... Но не толковых, а профессионально безграмотных в своем деле пустышек из каких-нибудь развлекательных телевизионных шоу или популярных книжек, которых в свое время, к несчастью, начитались... И только мнение любимого человека(!), ради которого и стараемся, в этой ситуации никогда или почти никогда и не принимается во внимание. Мы все совершаем одну и ту же ошибку: живем по шаблону, по раз и навсегда установившимся в обществе, в общественном сознании «нормам» и «правилам», никогда не интересуясь внутренним миром близкого человека. А он почти всегда бывает необыкновенно интересным, отличным от других. Взять того же Соболева... Мы дружили со школы. Я очень хорошо, даже досконально его знала: привычки, характер, какие-то особенности... Но по-настоящему не понимала насколько всё это для него в жизни значимо! Вот в чем оказалась проблема. То, что для него было жизненно необходимым, воспринималось мною, как... простой «бзик», некая себе блажь, которые есть у каждого. А он был до мозга костей романтиком. Жил в каком-то своем очень светлом и трогательном мире. Знаете, я даже знаю, какого цвета был этот мир... Персикового. И все там было ностальгически-нежным, хрупким, утонченным. Особенно всё, что касалось женщин. Они тоже были персиковыми. Ему нравились девушки скромные и простые, такие себе «маменькины дочки», которые стеснялись и краснели до слез от «соленых шуточек», внимания мужчин, которые во всем полагались на своих строгих мамаш. Ему нравились фильмы о таких «ласковых кошечках»; и картинками, где девушки в простеньких длинных платьицах, с косами и в шляпках, - и непременно под ажурными зонтиками! - прогуливаются по парку, были обклеены стены его комнаты. Он ценил в женщинах их целомудрие, невинность и хотел связать свою жизнь с таким вот «небесным созданием», которое со временем трансформируется в строгую чопорную мамашу, так же строго держащую и его собственных с нею дочек... Это был идеал его семьи и отношений. Хм... Который я, сама того не желая, взяла и разрушила. Когда до свадьбы уступила его ласкам. Так получилось. «Доигрались», одним словом... И всё. Это был конец всяким отношениям. Я моментально превратилась из «небесной ласточки» в обыкновенную «тёлку». Заметьте, особо ненавистную. Так как я была вхожа в его мир, который не только не сохранила, не приукрасила, но по наущению подружек и психологов испоганила. Первые советовали ему "не отказывать", чтобы не оттолкнуть, чтобы его не тянуло «налево», чтобы он, «молодой жеребец», не искал удовольствий на стороне; вторые - рекомендовали исследовать партнёра на предмет «сексуального соответствия требованиям». Дескать, добрачные отношения, с точки зрения психологической науки, даже желательны, так как дают возможность убедиться, что будущий муж не импотент, не извращенец, что он соответствует вашим физиологическим возможностям и ожиданиям. А для Соболева это явилось ударом. Я была его героиней, его персиковой музой, которой он доверял безгранично и с которой связывал свою персиковую будущность. И если бы не моя глупость и вера в чужие авторитеты, мы обязательно скоро поженились бы, и у нас была бы самая замечательная и счастливая во всем мире семья...
– А ваш муж?
– Хм... У моего Худякова тоже есть свой «идеальный образ»… Это та самая «ломовая лошадь» с химической завивкой на голове...
Черкашин громко фыркнул, потом торопливо поправился.
– Извините...
– Ничего. Мой муж - обыкновенный мужик со здоровыми рефлексами и самыми примитивными представлениями о сексе и семейных ценностях. В этом плане он совершенно предсказуем. Как, впрочем, и во всем остальном. Ему нужны дети, запах их пеленок, какашек, а еще борща, лаврового листа в супе, котлет... Перед ним можно, совершенно не стесняясь, бродить по квартире в одном лифчике и застиранных трусах, в которых растянутая резинка затянута на животе большим узлом, икать, отрыгивать обед, вонять чесноком, ковыряться спичкой в зубах, выковыривая застрявшее там мясо или салат...
Черкашин не сдержался, рассмеялся.
– У вас отличное чувство юмора, Соня...
– Что в нашей семье тоже приветствуется. В общем, мы самые обыкновенные и по-своему счастливые.
– И все-таки... Это, возвращаясь к главной теме. Так что там с Соболевым? Как думаете, кого он мог так достать и чем?..
– Не знаю. Правда.
– Вы поддерживали с ним отношения?
– Нет, конечно. Я уже замужем.
– Муж ревновал?
– Нет. Зачем Соболеву уже не романтическая, «не персиковая», а «потасканная» чужая беременная баба? Он сам от меня отказался и бросил. А, во-вторых... Как бы это объяснить?.. Мой Худяков - приземленный, твёрдо стоящий на земле служака. А Соболев - голубая косточка, «офицер». Такой себе не от мира сего «интеллигент». Муж его вообще всерьез до последнего времени не воспринимал, относился как.. как к малахольному. Хотя они и дружили. Правда, мой отдавал Соболеву должное за ум, образованность, а еще сильно зауважал за случай, когда Серега боролся за живучесть корабля, спас экипаж. Этого он от него не ожидал. И радовался, что тот не уронил офицерского достоинства, до конца исполнил свой долг. Мой любит, ценит настоящих людей и поступки. Для него личное - не приоритет. Он уважает людей чести. А Соболев - как к нему не относись - из настоящих...
– Они общались?
– А куда денешься? Но в последнее время не часто. Мой уже служит, а Сережа еще учился, заканчивал академию.
– Где был ваш муж в момент гибели Соболева?
– На корабле. Он на «боевой», на учениях. Уже несколько месяцев в Атлантике болтается. Это легко проверить. Дайте только запрос. Хм... Только зачем ему это?.. А из меня и вовсе какой сейчас «мститель»?.. - Дроздова ласково погладила ладошкой огромный живот, улыбнулась.
Черкашин стал собирать папку, тоже улыбнулся.
– Девочку ждете?
– Мне все равно. Какая разница? Мой ребенок... Только бы здоровенький…
– Соня, что вы можете сказать о Плетневе?
– Вите? - Женщина передернула плечами. - Добрый, хороший парень. Но из тех, кто совершенно не способен на поступок. Эти от природы ведомые, крайне не уверенные в себе слабаки. И если вы полагаете, что Плетнев мог расправиться с Соболевым, то это настоящая чепуха. Тогда он должен был поубивать прежде еще и полгорода недоброжелателей, которые знают о его проблемах с женой, постоянно зло высмеивают его, унижают достоинство его семьи. Нет. Он на такое не способен. Этот страдает, - если такие вообще умеют страдать, - в одиночку, никому не мстя за свою ущербность.
– А кого из не близких друзей Соболева можете вспомнить?
– Только сокурсников. Но с теми вы уже беседовали.
– К слову, Соня, а что там с его женщинами? С кем он встречался?
– Я думаю, ни с кем.
– Мне говорили, у него была любовница…
Дроздова изумленно передернула плечами.
– У Сережи?! Любовница?! Вот уж нет! Глупости! Он не просто не любил таких отношений, они ему претили! Хм... Вместе с такого сорта женщинами. Он был чистым, словно не целованным мальчиком. Какой из него «любовник»?.. Да он и слова-то такого не знал... Очень был стеснителен. Хотя уже и взрослый человек. Я прекрасно помню, как он переживал по поводы даже наших с ним «отношений. А нас связывали настоящие чувства... Мы любили друг друга. Нет, таскаться с доступными женщинами, спать в чужих спальнях, прятаться там в шкафах, он бы не стал. Я думаю, это вранье.
(продолжение следует...)
P. S. если кто хочет читать все главы произведения подряд, заходите ко мне в ленту - один клик мышкой в аватарку - женщину в белом в кружке)