– Да, я слышал об этой трагедии... - Скиданский нахмурился, нажал кнопку селектора, вызвал секретаршу. - Леночка, принесите нам кофе, пожалуйста...
Завкафедрой закачался в кресле, поставил пальцы домиком.
– Признаться, мне нечего вам сообщить, майор. Да, я знаком с Соболевым-старшим. И даже как-то встречал его с сыном. Красивый был парень... Говорят, подавал большие надежды... У Соболевых вообще в роду все замечательно талантливы. - Профессор помолчал. - Жаль. Очень жаль. Что же касается личных отношений… Были времена, дружили. Но это было давно. Еще в молодости. Мы учились вместе, жили в одной комнате студенческого общежития. Потом, после университета, я распределился на Урал, в закрытый НИИ, а Лёва остался в Москве. Была такая возможность. У него тесть был проректором нашего университета. Успел защититься. А потом болезнь. В науку больше не вернулся. Преподавал на кафедре. Потом ушел и оттуда, переехал с семьей в Питер. На встречу выпускников ни разу не приезжал. Я пробовал связаться с ним, но... Искренности, прежней теплоты в отношениях уже не было. А формалистике мне хватает и здесь...
– А с кем Соболевы общались в последнее время?
– Не знаю. Мы за все эти годы и виделись-то практически пару раз, да и то мельком. Даже толком не поговорили. Впрочем, погодите... Вот визитка. Это Хомяков Витя. Он был в свое время ассистентом Льва. Вхож в дом. Говорят, одно время даже жил у него. Соболев руководил его научной работой. Очень перспективное направление, кстати. Лева тогда интересовался этими вопросами. А Хомякова я недавно встретил на одном из симпозиумов. По-моему, они, действительно, поддерживают отношения. К слову, их дети почти одногодки, очень дружили. Во всяком случае, мне так показалось. А еще вам бы найти Аду Циклер. У нас была такая теплая компания... Всегда с удовольствием вспоминаю.
Скиданский улыбнулся, и майор обратил внимание, какая хорошая была эта улыбка. Профессор смутился, подергал себя за нос.
– Вот, собственно, как говорится, чем могу...
Панафидин не торопился уходить.
– Скажите, Геннадий Алексеевич, ну а враги, такие... серьезные, личные, у Соболева были? Возможно, перешел когда кому-нибудь дорогу…
– Это Левка-то?!! Да ну что вы?!! Нет! Нет! Это же... Да он мухи никогда не обидел! Он славный малый! Тем более... Как бы это поделикатнее выразиться... - Профессор неожиданно запнулся, подыскивая подходящее слово. - Он совершенно безынициативный, настоящая рохля. В жизни такие люди всегда ведомые. Чтобы что-то задумать и осуществить... Да он бы это не осилил! Он не способен на поступок. Тем более плохой. А еще его принципы... Он очень порядочный человек. И никогда не позволил бы себе обидеть другого. Этот, скорее, свое, последнее, отдаст...
– Хм... Простите меня, профессор, но в вашей системе, - я имею в виду научную среду, - борьба за место под солнцем иногда бывает много ожесточеннее и кровопролитнее, чем в самом настоящем мафиозном клане...
Скиданский не обиделся, скупо улыбнулся.
– И тем не менее. Соболев никому не переходил дорогу. То, что он после университета остался на преподавательской работе, была инициатива его тестя. А когда тот умер, Соболева уже не отпустили с кафедры: он оказался очень талантливым педагогом, к тому же весьма недурственным ученым. Послушать его лекции приходили даже маститые мэтры. Учились работать с аудиторией. Лёва, сколько мне помнится, был дружен со всеми. Флегма, но очень обаятельный. Харизма потрясающая. Его любили все. И не за заслуги, и не за услуги, а просто как человека, как Левушку Соболева. Милого, теплого, совершенно безобидного и бескорыстного. Я даже вообразить себе не могу, что он мог кого-то чем-то обидеть...
– А его жена?
– Хм... Милая хорошенькая простушка. Ее удел - семейный очаг: стряпня, дети, с их пеленками, какашками, молочными кухнями... Оля была очень талантлива, но, к сожалению, в ней оказалось слишком много женского. Она замечательно хороша как друг, как жена, в общем, как «прекрасная половинка». Хотя, повторюсь, разбиралась и в своей научной специальности. Из двух начал - ученого и женского, - которые в ней всегда боролись, естественное однажды одержало верх, похоронив исследователя. Впрочем, я слышал, она была счастлива в браке. Хотя злые языки и утверждали, что со стороны Лёвы это был всего лишь меркантильный расчет: дескать, взял жену с хорошим приданым в виде высокой должности ее папаши. Но это все домыслы. Тесть Льва Александровича скончался через несколько лет после свадьбы дочери, не успев сделать зятю карьеру. А молодожены остались жить вместе и любить друг друга. Так что, майор, простите, но и здесь я ничем вам не пригодился. Впрочем, даже к тому, что я уже рассказал, вы должны отнестись критически. Наши пути со Львом Александровичем давно разошлись. Мое мнение - это мнение человека не близко знавшего его семью. Да, по большому счету, и его самого. Мы были дружны только в юности. А человеку, знаете ли, свойственно с годами меняться. К тому же у него наверняка появились другие интересы, круг знакомств...
– Да, я понял...
***
– Соболев, Соболев... - Начальник факультета сокрушенно покачал головой. - Ну что сказать?.. Это огромная потеря.
Он помолчал.
– Что с его родителями?..
– Мать в реанимации, отец - не в лучшем состоянии. - Черкашин нахмурился. - Эдуард Михайлович, и всё же... Почему он уехал? Ваша академия это не обычный вуз. Наверное, курсант должен был прежде подать рапорт, получить разрешение...
– Должен. Конечно. Но жизнь есть жизнь. И ее невозможно втиснуть в узкие параграфы устава. Он позвонил командиру взвода, отпросился на день по семейным обстоятельствам. У нас курсанты старших курсов не обязаны находиться на казарменном положении, живут в семьях.
– Чем он мотивировал свою просьбу?
– У него были чрезвычайные обстоятельства. - Москалев замялся. - У его родителей годовщина свадьбы. И по семейной традиции они всегда собираются все вместе...
– И это вы называете «чрезвычайными обстоятельствами»?!!
– Здесь другое. Его мать серьезно больна. В последнее время состояние ухудшилось. Возможно, это торжество явилось бы последним в ее жизни праздником… И взводный не мог отказать, вы же понимаете...
– Гм... Но такая срочность... Почему он не подал рапорт заранее?
Москалев, раздражаясь, развел руками.
– Не подал... Да и в чем проблема, вообще, скажите, не понимаю?! Если бы не эта трагедия и разговаривать было бы не о чем! Ну, посидел бы парень с матерью за столом, может, повторяю, в последний раз... Ну не сдал бы он экзамен на отлично... Но ведь всё равно же сдал бы... Мы что не люди?..
– Не вяжется, Эдуард Михайлович...
– Что не вяжется?
– Характеристика вашего курсанта с его поступком. Вы утверждаете, что Соболев исполнителен до педантизма, человек с высокоразвитым чувством долга и ответственности. Приказы командиров для него - закон. И вдруг этот педант, этот служака, поднимает взводного среди ночи с постели, чтобы поставить руководство факультета просто перед фактом... И только потому, что ему вдруг захотелось домой увидеться с матерью?.. А о торжестве ваш парень забыть не мог... Уже по определению. И вот вопрос: почему он не подал рапорт заранее, а спохватился в самый последний момент?.. Я интересовался: за все годы обучения он ни разу никуда в это время не уезжал, не отпрашивался...
Москалев снял очки, повертел их в руках.
– Мне нечего вам ответить...
Они помолчали.
– Давайте на чистоту, Эдуард Михайлович...
Москалев насторожился.
– Разве у вас никогда не отчисляли курсантов за употребление наркотиков или по причине, например, неуставных отношений?
– Гм... Ну, положим, военнослужащий тоже человек. И ничто человеческое, как говорится, ему не чуждо. И среди наших слушателей, случается, попадаются и такие образчики. Но Соболев - это особый случай. И этот далеко бы пошел. В хорошем, разумеется, смысле. Этот настоящий человек. Был... то есть...
– У него были конфликты с сослуживцами?
– Нет. Никогда. Он пользовался авторитетом. Я не знаю, как это объяснить... В общем, встречаются иногда в жизни такие люди, которым не нужно никому ничего доказывать. Присутствует в них какая-то, знаете ли, внутренняя сила, харизма. Эти из безусловных лидеров. Их уважают. С ними считаются. - Москалев помолчал. - Но я понял вашу мысль, капитан... Вы полагаете, что Соболеву могли отомстить за то, что он мог кого-то здесь «сдать» или с кем-то повздорить... Насчет ссор не знаю. Если они и были, то, наверное, не такие уж и значительные, иначе, вы сами понимаете, я, как начальник факультета, был бы в курсе. А потом... Резать за простую перебранку человеку глотку... Нет, среди наших слушателей, способных на такое, я не знаю. А что касается прочего... Это тоже исключено. С дисциплиной у нас строго. И за этим следят не сами курсанты, а командиры. Соболеву не было нужды «в случае чего» кого-то «закладывать» или «подставлять»: ни один эпизод употребления курсантами тех же наркотических веществ или алкоголя, а еще неуставных отношений не остался бы в отделении незамеченным.
– Вообще-то я имел в виду другое. Сам Соболев мог заниматься сбытом наркотиков или...
Москалев вдруг посветлел лицом, его морщинки разгладились и, медленно отваливаясь на высокую спинку дорогого кожаного кресла, он уставился на оперативника помолодевшими от удивленного недоумения глазами.
– Что?! Соболев - наркодилер?!! Вы это серьезно?! Хм... Да это самый короткий анекдот, который я когда-либо слышал... Вы просто не понимаете, о чем говорите! Поверьте, я многое повидал в жизни и, наверное, могу утверждать, что хоть немного разбираюсь и в ней, и в людях. Так вот, вы не с того конца начали тянуть свою «ниточку»! Соболев - это... это особенный человек. И особенный курсант. Многие, и не только в этой академии, обязаны ему жизнью. На одном из кораблей, где он год назад проходил практику, случилась нештатная ситуация. Пожар. Тогда даже опытные моряки растерялись. А он задраился в отсеке, стал самостоятельно бороться с огнем. А на судне - полный боекомплект, плюс ракеты... Хм... Многих ли таких сбытчиков наркоты вы, капитан, на своем веку встречали?.. Да на таких парнях как он Отечество держится! Откуда только и мысль такая взялась?..
– Не сердитесь. Это все профессия. Она иногда такие ЧП преподносит -куда уж вашему опыту ...
– Я не знаю, капитан, за что его убили. Возможно, и не случайно... Вы правы: каждому в душу не заглянешь... Кто знает, чем иной человек дышит... Но... Но только не такие! Этот был светлый, чистый, просто... просто... хороший, по-настоящему хороший, замечательный парень! Вы пообщайтесь с его товарищами, поговорите с ними. Да я больше чем уверен, ни один из них не скажет о нем и полслова дурного! Случилась трагедия... Самая что ни на есть настоящая...
***
– Чё ты гонишь, начальник?! Мокруху мне шьешь?! - Червонец затравлено заметался глазами по допросной. - Не выйдет! Я не убивал!
– Тогда откуда барахло?
– Нашел!
– Ну, конечно... Кто бы сомневался...
– Не веришь?! У меня свидетели есть!
– Хм... Это Гуня, что ли?
– И что?! Как бывший зэк, то уже и не человек?!
– Он твой подельник. Он тебя покрывает, ты - его. Ловко...
– Да говорю тебе: нашел! В натуре! В урне у остановке!
– Слушай, Червонец, давай без туфты... Ну что ты мне горбатого здесь лепишь?.. Кто тебе поверит? Ты бы уж пооригинальнее что-нибудь придумал...
– А нахрена мне?! Я в завязке! Я работаю!
– Ага... А здесь, у вокзала, по ночам только «подрабатываешь»...
– Слушай, Скворцов, я и не знал, что ты такая сволочь!
– Ну, ты, давай, полегче... Выражения выбирай...
– А зачем?! Сволочь, она и есть сволочь! Даже если ей погоны нацепить!
Скворцов заходил желваками. Червонец взгляда не отвел, с ненавистью уставился в оперативника.
– Я, значит, "мокрушник". Меня, значит, можно так называть... А ты меня на трупе взял?! Ты видел, как я убивал?! А, может, у тебя доказательства есть?! Ты мне «дело» шьешь, сука! Вместо того, чтобы разобраться вначале, если ты правильный мент!
– С вами разберешься... Как же...
– Я тебе правду говорю: не убивал! А вещи те просто нашел!
– Везунчик, значит... Хм... Нет, ну ты мне вот объясни: почему именно тебе всегда так везет, а?! Почему другим так не фартит?! Вот шли вы с Гуней по улице, гуляли, воздухом ночным морозным дышали... после трудового-то дня... И вдруг тебе, рабочему человеку(!), пришла в голову "счастливая" мысль покопаться в урне... Да не просто в какой-нибудь, а именно в этой, где золотишко лежало. А, может, ты телепат, Червонец?! Или экстрасенс?! Или вы с Гуней все урны подряд на улице шмонали? Это что же, любимое ваше хобби после смены в чужом дерьме копаться?! Ты что мне здесь му-му водишь, а?!! Кто тебе поверит?!! Я тебе пацан, что ли?!!
Червонец схватился за голову, закачался на стуле.
– Я не убивал... не убивал... не убивал...
– Тогда откуда у тебя вещи с убитого?
Задержанный затряс головой, а потом вдруг выпрямился, умылся ладонями, глубоко, полной грудью вздохнул, посветлел лицом.
– Хорошо, я расскажу...
– Давно бы так...
– Ты не понял, начальник! Я никого не грабил! Хм... Ну, было дело, да... Правда... Решили малость «подзаработать». Точнее, даже ни так. Сначала мы не хотели. Просто зашли после работы пивка попить, посидеть в тепле. «У Петровича», в шалмане, что на вокзале. А на перроне баба туда-сюда ходит. Видать, ждала кого-то. Долго так ходила. Примелькалась. В общем, мысль как-то сама собой тогда и пришла... А чё?.. Девка мелкая... людей мало... а через плечо сумочка козырная... Короче, решили мы это... того... ну, в общем... Стали следить. А через минуту питерский «скорый» подошел. Хм... И нас сразу обломало .
– Что так?
– Да там такой «лось» оказался! Парень ее, которого она с поезда встречала. Ростом - под два метра, и весу - центнер, наверное, не меньше. А еще - вояка. Да он бы нас одной левой уложил!
– Почему вы решили, что он военный?
– Шапка на нем - форменка с «крабом». Шинель...
– И что же вы?..
– Ну что мы?.. Отвалили, конечно. Мы ж не идиоты. Зачем подставляться?..
– И куда пошли?
– На остановку, через парк. А дальше стоим мы, от ветра за тумбу спрятались, автобус ждем. А тут, глядь, девка та прямо к нам из парка бежит. И уже без кавалера. Запыхалась. По сторонам оглянулась и быстро из кармана что-то достала, в урну сбросила. Потом она к дороге подскочила, первую же легковушку тормознула, юркнула туда, и - ходу!
– Что за машина была?
– «Форд»... - Червонец, вспоминая, наморщил лоб. - Точно «Форд». С шашечками.
– Такси?
– Да-да!!! Такси! Точно такси!!! Я же говорю! Это радиотакси было! Я еще последние цифры запомнил: ...555. Это же легко проверить! И водилу можно вычислить! Он подтвердит, что девку здесь, у парка, подбирал!
– Описать сможешь?
– Кого?
– Женщину ту.
– Ммм... Не-е-т... Только так, чисто по прикиду. Длинная юбка в крупную клетку... короткая теплая куртка с опушкой... На голове... не помню... кажется, шарф или платок... сверху на маленькой шапочке намотан был... Ну, знаешь, как в кино... Как у Анны Карениной...
– У кого?! - Скворцов скупо улыбнулся.
Червонец смутился.
– Ну, это... так раньше барышни ходили: муфточка там... шальки всякие... Старомодно, конечно... Но, ничего... Даже красиво. Таксист должен был ее запомнить обязательно.
– А лицо? Особые приметы?
– Нет, начальник, не разглядел. Я ее лица не видел. Холодно было очень: она куталась, лицо постоянно от мороза, от ветра закрывала. Но фигурка - просто точёная. Нет, девочка что надо была...
– Что было дальше?
– А дальше любопытство нас взяло: что, думаем, деваха та в урну скинула? Мы туда, а там... опаньки! Мобила, часики и две цепи золотые: одна с крестом, другая с «богоматерью»...
– И вы?..
– Ну что мы... Пока в урне рылись, продавщица из соседнего павильона нарисовалась. Она тоже видела, как девка в урну что-то скинула. И мы её, эту урну, втроем в снег опрокинули...
– Зачем?
– Проверить. Может, там еще что-то ценное есть. Может, деньги. Портмоне достали. Но бабла там мало было. На пиво только.
– Что еще нашли?
– Ценного ничего. Мусор один.
– Место точно показать сможешь?
– Легко.
– Тогда поехали...
(продолжение следует...)
P. S. Если кто хочет читать все главы произведения подряд, заходите ко мне в ленту (один клик мышкой в аватарку - женщину в белом в кружке)