Полина приехала в Московскую область из Курской области к своей старшей сестре Александре поступать в Лобненский индустриальный строительный техникум. Сестра жила в маленькой полуторной однокомнатной квартире на первом этаже двухэтажного дома вместе с мужем и двумя детьми: сыном Володей и дочерью Раей. Она приветливо приняла свою младшую сестренку. Шура, так звали ее в семье, позаботилась о том, чтобы младшая ни в чем не нуждалась. Ее дочь Рая была на десять лет младше Полины, а Полина на 17 лет младше Шуры. Поэтому Шура отнеслась к ней как к своей старшей дочери. Она была очень веселого нрава и шутила по любому поводу, и даже в трудные минуты старалась не унывать. Полина никогда не чувствовала себя ущемленной в этой семье. Наоборот, она чувствовала себя полноправным членом семьи. И настолько полюбила этот маленький город, вернее в то время он назывался станцией Лобня, что всегда говорила сестре, что она обязательно сюда вернется, когда отработает где-нибудь по направлению положенные три года. За четыре года, прожитые здесь в Лобне, у нее появилось много подруг и вздыхателей. Но после окончания техникума она была направлена на Вильнюсский кирпичный завод. В Вильнюсе ее поселили в двухэтажное кирпичное общежитие, где жили и семейные пары и, одинокие женщины и мужчины, рабочие этого завода. На этаже была одна кухня, душ и туалет. Это был небольшой поселок на окраине города Вильнюса. В основном в нем стояли деревянные дома и несколько кирпичных двухэтажных домов на несколько квартир, которые построил кирпичный завод для своих работников. Рядом с заводом стоял Клуб, в котором по выходным дням показывали кино, а по вечерам после вечернего сеанса в субботу и в воскресение были танцы. За клубом простирались карьеры. Именно оттуда вывозили глину, из которой изготавливался кирпич.
Полину назначили мастером цеха, в котором делали кирпич. В ее обязанности входило обеспечение бесперебойного процесса производства кирпича. А для этого нужно было, чтобы все работники, обеспечивающие производство кирпича, были на своем рабочем месте в начале смены. Она ходила с табелем по всему цеху и определяла, где происходит простой производимой продукции и по какой причине. Нужно было перебрасывать рабочих с одного участка работы на другой, то есть при необходимости обеспечивать взаимозаменяемость рабочих. Все было бы хорошо, но не получалось у Полины наладить контакт с рабочими: не хотели они подчиняться какой-то русской сопливой девчонке. Она часто плакала, сидя у себя в кабинете.
- Полина, - позвал, открыв дверь рабочий Мечислав, - тебя вызывает начальник цеха, Игнат Федорович..
- Иду, - резко отвернувшись, чтобы Мечислав не заметил ее заплаканных глаз, - сказала Полина.
Она вошла в кабинет начальника и, подойдя к столу, села на стул, стоящий напротив него. За ней вошел Мечислав и выжидающе остановился у порога.
- Вот что, Полина. Я тут подумал и решил, что тебе нужен помощник, - начал Игнат Федорович отеческим тоном, - и продолжил, обращаясь к Мечиславу, – подойди Мечислав поближе.
Мечислав подошел к столу начальника.
- Мечислав хороший, добросовестный работник, и, хотя он не имеет специального образования как ты, Полина, но зато он умеет разговаривать на польском, на белорусском и вполне прилично на русском языках, также понимает литовский язык. А наш контингент заводских рабочих особенный. И к ним, как к детям, нужен индивидуальный подход: кого-то кнутом наказать нужно, а кого-то и пряником поощрить можно. Они желают, чтобы с ними разговаривали на их родном языке, а ты, Полина, говоришь только по-русски. У нас русских рабочих раз два и обчёлся. Фактически это только Кудряшов и Лотышев. Они-то тебя понимают по-русски, а другие может и плохо понимают, и им кажется, что ты, так как не понимаешь их языка и не можешь с ними говорить на их родном языке, то и специалист никудышный. Ведь русских и так не привечают здесь, в Литве. Поэтому я и решил твои обязанности поделить на двоих: ты будешь табель вести, посматривать, чтобы повременщики работали, а не спали на своих рабочих местах. Ему будешь докладывать, он будет применять мужские меры, а не справится – я помогу. Согласна? А то я вижу море слез, а результат нулевой. Понимаешь наши работяги прошли огонь и воду, и медные трубы, сама понимаешь, некоторые из них – это бывшие лесные братья, кое-кто и фашистам во время войны помогал, а теперь амнистирован. С ними нужно разговаривать по-мужски. Я вижу, что ты опять плакала: глаза на мокром месте. Утри нос и принимай помощника. С Мечиславом я уже переговорил. Мечислав бери свою напарницу за руку и веди в ваш общий кабинет. Полина теперь кабинет мастера – это ваш общий кабинет.
Мечислав попытался взять, как сказал Игнат Федорович Полину за руку при выходе из кабинета начальника, но она вырвала руку из его руки. И возмущенно сказала:
- Ты хоть и будешь мне помогать, но фамильярности в наших отношениях я не допущу.
- Да я и не хочу никаких фамильярностей.
Явно это слово «фамильярность» Мечислав не совсем хорошо понимал, но переспрашивать у нее, что это такое, он не стал. Он понял, что имеет дело с недотрогой: и разговаривать с ней можно, а дотрагиваться нельзя. Они молча дошли до кабинета мастера.
- Ищи себе стол и стул, я за свой стол тебя не пущу, - сказала Полина.
- Это не проблема, - сказал он и вышел. Вскоре он вернулся со стулом, испачканном в глине.
- Это будет мой стул, - сказал Мечислав, - сейчас пойду поищу стол.
- Какой грязный стул, - сказала Полина, но Мечислава уже в кабинете не было.
Полина подошла к шкафу, в котором висела ее верхняя одежда. Открыла дверцу, достала из кармана пальто носовой платок и сунула его в карман синего халата, который был надет поверх ее одежды. Потом оторвала кусок бумаги от огромного рулона, стоящего в одном из углов кабинета. В кабинете была раковина с краном. Она намочила этот кусок бумаги водой из крана и, выжав его, подошла к принесенному стулу и стала его тщательно протирать. Проделав эту процедуру несколько раз, она в конце протерла стул своим носовым платком. Стул стал чистым. Она вернулась на свое место. Дверь с грохотом открылась и на пороге она увидела Мечислава и рабочего Кудряшова. Они втащили в кабинет стол.
- Куда и как его поставить? – спросил у Полины Мечислав.
Ей понравилось, что он все-таки спросил у нее, а не стал ставить стол в то место, которое ему было бы удобно.
- Поставь углом к моему столу. Я буду лицом к двери, а ты боком. Ты согласен?
- Да, - ответил он, не высказывая никакого неудовольствия, и продолжил, когда они с рабочим поставили стол на указанное место, обращаясь к Кудряшову, - ты свободен.
- Я стул почистила, а вот стол ты будешь протирать сам. Здесь у нас нет чистой тряпки. Я использовала свой носовой платок, чтобы почистить этот стул.
- О, какая ты! Пожертвовала своим платком? Ради меня? Я восхищен. Мне уже нравится с тобой работать.
- Работать мы еще не начинали. Это только подготовка. Чтобы хорошо работалось, нужно создать уют на рабочем месте.
- Я готов. Мы можем поставить диванчик. Нам будет очень уютно на диване вдвоем во время отдыха.
- Ты хам.
- Я? Нет. Это у тебя, наверное, какие-то извращенные мысли по поводу диванчика. А я серьезно. Неужели тебе никогда не хочется прилечь отдохнуть, допустим, после обеда минут так на пятнадцать?
- Всё, я пошла работать. А ты здесь заканчивай обустраиваться, - и Полина вышла из кабинета. Она пошла на рабочие места проверять повременщиков. Мечислав вышел за ней и пошел немного поодаль, чтобы она его не заметила. Ему хотелось понаблюдать, что она будет делать. Она ходила с блокнотом, и, подходя к рабочим, что-то писала в блокноте.
Подойдя к рабочему месту Лотышева, она не увидела его на своем месте. Она обернулась и, заметив Мечислава, пошла к нему со словами: «Лотышева нет. Что делать? Где его искать? Может ты заглянешь в мужской туалет? Я засекаю время. Интересно сколько он будет отсутствовать?»
- Хорошо, я проверю, нет ли его в туалете, - и Мечислав пошел к туалетам, а Полина осталась стоять возле рабочего места Лотышева, делая какие-то записи в своем блокноте. Она походила взад и вперед, пока не вернулся Мечислав. Сзади него шел Лотышев.
- Где вы ходите? - спросила Полина, - вы уходите с рабочего места и слишком долго отсутствуете.
- Что? Уже и в туалет сходить нельзя? Я курю. Мне после часа работы хочется затянуться папироской.
- У вас перерывы очень большие. Я здесь стояла больше 10 минут и ждала когда вы вернетесь на рабочее место, а вас не было еще до моего прихода. Значит вы отсутствовали около 20 минут. Это слишком много, если через каждый час работы перекуривать 20 минут, то получается, что, проработав 3 часа, вы отдыхаете час. Потом работаете еще три часа и опять целый час отдыхаете. За 8 часов рабочего дня у вас получатся 6 часов работы и 2 часа отдыха. Так нельзя. Слишком много рабочего времени уходит на перекуры.
Мечислав, наблюдая и слушая ее речь, взял ее за руку и сказал: «Вы закончили? Пойдемте, Полина Ивановна. Мне нужно с вами поговорить». Увидев, что его глаза из голубых превратились в синие, она покорно пошла за ним, на этот раз не вырвав своей руки из его руки.
Когда они пришли в кабинет, он сказал:
- Полина, я, конечно, техникумов не кончал, но, понимаю, что так нельзя с рабочими разговаривать. Что ты считаешь его время? Он должен выдать результат своей работы. Вот это главное. Конечно, если он будет мало времени работать, а много курить – это плохо, но еще хуже тыкать ему пальцем и говорить, что он мало работает и подсчитывать время его работы. Ты должна конкретно указать фронт работы в начале смены и сказать, что он должен сделать и сколько, и предупредить, что в конце смены проверишь работу. Всё, завтра утром вместе пройдем по рабочим местам, проверим рабочих, наметим им план работы на день, а потом я буду следить за их работой, а ты займешься уютом нашего рабочего гнездышка, - улыбнувшись, сказал он. Полина вначале хотела возмутиться, но потом передумала. Она поняла, что он прав. Они подружились, потому что Мечислав, действительно, оказывал ей большую помощь в работе. Он знал, как разговаривать с мужиками, причем с каждым разговаривал на их родном языке. Рабочие его за это уважали. Они приглашали их вдвоем на крестины, на проводы, на свадьбы и на свои юбилеи. Странно то, что, если когда-то что-то просила выполнить Полина, то рабочие могли ей нагрубить, послать куда-нибудь подальше и отказаться выполнять то, что не входило в их обязанности. А вот Мечислава они слушали, и его просьбы выполняли. Однажды Полина заболела и не вышла на работу, Мечислав заскучал. И, когда она снова появилась, он сделал ей предложение, сказав, что испугался, что она исчезнет из его жизни, а ему бы этого очень не хотелось. Неудивительно, что со временем дружеские отношения между Полиной и Мечиславом переросли в более близкие – они оба были красивы и с одного года рождения, а также решая производственные проблемы, не мыслили без совета друг друга. И Мечислав предложил им пожениться. Когда им назначили время для регистрации брака, Мечислав сказал, что он должен съездить к своим родным: к матери и братьям с сёстрами, их было всего пять братьев, включая Мечислава, и две сестры. И сказать им о том, что он женится, пригласить их на свадьбу. Они жили не так уж далеко в 70 км от Вильнюса. Из Вильнюса туда и обратно курсировал поезд каждый день. Из-за того, что поезд останавливался возле каждого столба, то дорога занимала около трех часов в каждую сторону. Если они приедут, то он закажет места в заводской столовой, и там они сыграют свою свадьбу. Полина решила пригласить сестру, которая находилась не так далеко: в Бобруйске. А старшей сестре Александре решила написать письмо после того, как они поженятся, потому что это было слишком далеко - Московская область.
Когда Мечислав приехал в родительский дом, его встретили хорошо, но узнав, что он женится на русской, все родственники стали его отговаривать. Только его сестра Ванда сказала, что раз он любит русскую, то пусть женится. Женится нужно по любви. Она сама жила с местным мужчиной, который работал на железной дороге. И у них была маленькая дочь. Она с мужем до сих пор расписана не была, потому что жили они на хуторе. Девочка была маленькой и съездить в район все не было времени. Добраться можно было только на лошади, а лошади у них не было. Нужно было кого-нибудь просить, чтобы отвезли или напроситься в попутчики к кому-либо, если кто-нибудь из местных поедет в район. Но случай не представлялся. Они жили своей семьей в родительском доме с больной матерью. Отец умер, а мама была больна и с кровати не вставала. Младший брат служил сейчас в Красной Армии, а самый старший брат жил в Варшаве. Он уехал в Варшаву в 1945 году, тогда ему предложили работать в МВД Польши, и он уехал. Там женился на польке. Здесь остался жить второй по старшинству брат Зенусь. Он жил не в родительском доме, а в доме тестя. Ему женитьба брата на русской девушке не понравилась. Он считал, что они, поляки, не должны родниться с русскими. Он считал, что в 1939 году фактически Красная Армия напала на Польшу и отобрала насильственно часть ее земли, хотя это были Белорусские земли, которые в 1921 году были отданы Польше Россией, которая была уполномочена Белоруссией, по Рижскому Договору, чтобы прекратилась война с Польшей, а теперь эти Белорусские земли Красная Армия вернула Белоруссии. Поэтому старший брат, который не хотел, чтобы Мечислав женился на русской, решил, что женитьбу брата нужно не допустить. Он решил брата напоить и задержать его здесь дома, чтобы тот не успел вовремя приехать на брачную регистрацию и собственную свадьбу. Так как ему нужен был помощник, то он обратился к мужу сестры Ванды Тэвусю, чтобы тот помог ему вместе поучаствовать в пьянке, а потом заснувшего Мечуся, как называли Мечислава дома, перетащить в баню и закрыть его там спящего на засов. Он оттуда выбраться не сможет, а они отопрут его позже, через сутки, сказав, что думали, что он уехал в Вильнюс, выйдя из бани вместе с ними, что все так набрались, что совсем не помнят, что тот остался в бане. А в бане он оказался, потому что захотел истопить ее и попариться перед свадьбой, и они все якобы пошли в баню, а там еще добавили выпивки и, что было дальше не помнят. Но муж сестры Тэвусь не согласился на этот розыгрыш. Тогда старший брат сходил к самой старшей сестре Фране, которая жила неподалеку, и рассказал, что Мечусь собирается жениться на русской. Сестра Франя, узнав об этом, тоже начала сетовать на непутевого брата, что тот решил жениться не на польке и не на белоруске или, на худой конец, на литовке, а женится на русской. И сестра поговорила со своим мужем Адольфой и тот согласился помочь Зенусю опоить Мечислава. Теперь задуманное нужно было воплотить.
- Мечусь, на свадьбу мы к тебе не сможем поехать, зато давай устроим мальчишник дома. Пригласим Адольфу и Тевуся. Посидим, поговорим, может быть, последний раз вместе будем выпивать, - обратился Зенусь к брату, и потом продолжил, - и всегда потом будем вспоминать, как мы хорошо посидели перед твоей женитьбой.
- Хорошо, - согласился Мечислав, - я и сам так думал сделать, если бы вы не согласились со мной поехать.
Раз на свадьбу они не поедут, то, естественно, надо посидеть с мужиками дома. Ванда накрыла на стол и, ничего не подозревая, ушла к сестре Фране с дочерью. А мужчины остались выпивать. Старшие мужики старались пить поменьше, и всё подливали младшему, приговаривая: «Пей, а то может быть, больше никогда с нами не придется сидеть и выпивать». И Мечислав, по душевной простоте, не подозревая ничего худого, пил и вскоре напился так, что лег на диван и тут же заснул. Тевусь, который не согласился участвовать в плане Зенуся, пошел за Вандой и дочерью, а Адольфа с Зенусем перетащили Мечуся в баню и заперли его на засов снаружи.
- Все, не выберется. Пусть спит, да и спать будет долго, хорошо набрался. Завтра я его выпущу после двенадцати часов, поезд уже уйдет. Поезд в одиннадцать утра уходит. И тогда послезавтра на регистрацию брака он не успеет.
- Ладно, я пойду домой, - сказал Адольфа.
- Иди, иди отдыхай. Я тоже буду отдыхать, пойду к себе.
Адольфа ушел к Фране. А Ванда и Тевусь со своей малышкой доченькой скоро вернулись домой.
Тевусь все время ворочался, ему не спалось. Он вставал и выходил на улицу и то заходил в хлев проверить скотину, то спускался вниз с горы. Их дом стоял на горе, а внизу под горой протекала небольшая речушка. На другом берегу речки стояла баня, в которой и был заперт Мечислав. Он подошел к бане, прислушался, но ничего не услышал, по-видимому, Мечислав безмятежно спал. Тэвусь послушал еще какое-то время и стал подниматься на гору. Он не участвовал в перетаскивании Мечислава в баню. Но он был посвящен в заговор, поэтому ему было неспокойно. Мечислав ничего плохого ему не сделал. И ему самому хотелось зарегистрировать свои отношения с Вандой, но все никак не получалось. Поэтому препятствовать Мечиславу он не хотел, потому что человек сам решает с кем и как построить свое счастье. Он вернулся домой и снова лег рядом с Вандой.
- Куда ты все время ходишь и спать мне сегодня не даешь, - перевернувшись на другой бок, - сказала Ванда.
- Ну извини, больше не буду, - и он, действительно, задремал, как будто голос жены его немного успокоил.
Потом настало утро. Ванда, проснувшись, быстро оделась и пошла доить корову. Потом выгнала корову в общее стадо к пастуху деду Матвею. Когда проснулся Тэвусь спросила его: «А где Мечусь?»
- Ну, спит, наверное, или по девкам пошел. Последний раз же, потом женатым будет, не сходит.
- Какие девки, о чем ты говоришь? Не может Мечусь пойти по девкам, если у него любимая есть. Я своего брата хорошо знаю. Я его воспитывала, потому что мамка часто болеть стала, когда его родила. И всё время меня заставляла таскать его всюду, даже к подружкам. Приду из школы и с ним уроки делаю, а потом с ним к подружкам играть иду. А если на улице играем, то посреди крапивы его посажу и игрушек рядом много набросаю. Я ему наказываю, чтобы за пределы крапивы не выползал, говорю ему, что овцы, пасущиеся рядом, могут съесть его, а крапиву они боятся. Настращаю его, так он и сидит, играет с игрушками и меня ждет. Он, как первый мой собственный ребенок, был. А потом, когда он в школу пошел, я его читать учила. Он мне все свои тайны рассказывал: кто ему нравится и, кто его обижает, с кем подрался или чего задумал сделать кому-то. Он всегда у меня совета спрашивал, как лучше сделать то или другое дело. Ему казалось, что я все умею и все знаю. Он самый любимый мой брат. Я больше времени, чем с ним, ни с кем из других братьев не проводила. Вчера вы пили. Куда он мог подеваться? Домой уехать не мог, потому что поезд уходит в 11 утра, а вы сели выпивать в восемь вечера. Ты за мной пришел в половине одиннадцатого. Рассказывай, в каком состоянии был Мечусь, когда ты уходил?
- Все будет хорошо, ты, мать, не выходи из себя.
- Ну и что значат твои слова? Что значит, что все будет хорошо? Ты что-то знаешь, но не хочешь мне говорить? Так? Тэвусь, так или не так? Говори, что знаешь, я не прекращу спрашивать, пока ты мне не скажешь.
- Да, спит он. Вчера хорошо надрался. Сегодня спит.
- А где спит, дома же его нет?
В общем, Тэвусь всё рассказал, не смог скрыть тайну от Ванды, да ему и хотелось, чтобы Мечислава выпустили. Побежала Ванда к бане, открыла ее и нашла спящего Мечуся. Но он от скрипа не смазанных дверей проснулся. И удивился.
- А как это я здесь очутился?
- Попариться захотел перед свадьбой, - ответила Ванда, не желая выдавать замысел старшего брата. – Ты давай вставай, умывайся, может, действительно, баньку истопить перед отъездом? Не хочешь? Собирайся, уже десятый час. Не успеешь оглянуться, как время подойдет уезжать. Надо вещи все собрать. Загляни в сундук, может какие-нибудь старые твои вещи пригодятся. Я твоей жене будущей отрез шелка на свадьбу подарю. Мне его на свадьбу с Тэвусем подарили, а свадьбы то нет, да и сшить мне не у кого. А вы в городе скорее найдете какую-нибудь швею, которая сошьет твоей жене платье. Да и от нас с Тэвусем хоть какой-то подарок будет. А то неловко: и на свадьбу не приедем и подарка никакого не подарим. Вы, как поженитесь, так вместе приезжайте и как можно быстрее. Хочу познакомиться с твоей русской женой.
Мечислав с благодарностью взял подарок сестры. Он очень любил свою сестру. И хорошо помнил, как много времени в его детстве она проводила с ним.
Ванда, собирая его в дорогу, дала ему много домашних продуктов: сала, масла и сыра, - все торопила его на поезд. Она боялась, что брат Зенусь придумает еще что-нибудь, чтобы Мечусь не уехал в Вильнюс и опоздал на свою свадьбу. Но все обошлось, когда Зенусь пришел будить Мечислава, того уже не было, он стоял на станции и ждал подходящего поезда.
- Кто его выпустил? – закричал Зенусь, не найдя Мечуся в бане. – ну зараза, Тэвусь, это ты?
- Я не выпускал, - ответил Тэвусь.
- Так это ты придумал в бане Мечуся запереть? Я пошла, хотела баню натопить, чтобы Мечусь перед отъездом помылся и попарился, а там его нашла. Ему предложила помыться, а он наотрез отказался в бане мыться, по пояс мылся крыничной водой, поэтому я не стала топить баню, - улыбаясь, сказала Ванда, и через пару секунд продолжила, - пойдем, Зенусь, напою свежим молоком. Только что корову подоила. Молочко теплое, парное.
А на следующий день Мечислав с Полиной поженились, на свадьбе был начальник их Игнат Федорович с женой и приезжала Полинина сестра.
В первые же выходные Мечислав повез Полину в свой родительский дом знакомить со своими родственниками. Все встретили Полину натянуто. Только Ванда старалась быть как можно приветливее, чтобы сгладить молчаливое недружелюбие родственников. И в доме у Ванды было тепло и уютно. Там они остановились всего лишь на одни сутки. И в эти сутки многие соседи и дальние родственники заходили в дом к Ванде посмотреть на русскую жену Мечуся.