Недавно вышла моя статья про русский мат. И в комментариях мне написал мужчина. Не успела я ответить, как запись удалили. Приблизительное содержание было такое: «Лучше матом ругаться даже при детях, чем использовать эвфемизмы». Я вот задумалась, чем товарищу так не угодили эвфемизмы?
Эвфемизм в быту
Термин дословно означает «хорошо/вежливо говорю». Например, когда мы вместо вульгарного: «Пойду посру». Говорим: «Схожу-ка я в комнату переговоров». Мы применяем эвфемизмы.
Или вот еще ситуация. Приходит к вам ребенок и спрашивает: «Мама/Папа, откуда берутся дети?». Я не думаю, что взрослый начнет в красках описывать процесс рождения и то, что было перед ним. В таком случае мы пользуемся эвфемизмами с аистом и капустой. Или говорим почти честно: «Папа и мама поженились, любили друг друга, а потом из животика появился/появилась ты».
Есть слова, которые вызывают в нас сильные чувства, особенно чувство страха.
В незапамятные времена неприятные слова, связанные с болезнями, смертью, опасностью и другим негативом, запрещали использовать. Это называлось табу. Такие слова заменяли синонимами (эвфемизмами), чтобы не накликать беду, обмануть злых духов.
Сейчас эвфемизмы нужны, чтобы не шокировать собеседника, не обидеть его грубым словом, заменять ненормативную лексику и всячески беречь нервы слушателей и читателей. Но у любой монеты две стороны.
Эвфемизм как усыпитель бдительности
Иногда людям нужно знать правду, но ее тщательно вуалируют. В таком случае медиа и политики используют эвфемизм как средство манипуляции.
Казалось бы, такое обычное явление, как менее грубый синоним, стало предметом исследования политической лингвистики. Наверное, не просто так.
Я часто натыкаюсь на заголовки в СМИ: «В такой-то пятиэтажке произошел хлопок». По факту в доме случился взрыв газа. Хлопок — это звук, от которого не гибнут люди, а от взрывов частенько такое бывает.
Из свежих эвфемизмов: «Проведение специальной военной операции (СВО)». Следственный комитет настаивает на эвфемизме и штрафует всех, кто с этим не согласен. Но оставим сегодня.
8 октября 2018 года телепередача «60 минут». Сергей Марков говорит: «Правительство Украины является не очень успешным. Оно уничтожает свой народ, поэтому будет какая-то борьба».
Тот же самый год 28 сентября та же программа Ольга Скабеева вещает: «Вы сейчас их защищаете, но прольется кровь».
Я не фанат теорий заговоров, я считаю, что СМИ формируют у нас определенные взгляды. (В этом месте вы можете кричать, что такого со мной не происходит.) Если человеку десять раз сказали, что какая-то борьба будет и кровь будет литься. Если заменили страшное слово эвфемизмом, человек будет готов. Зачем теперь что-то делать, если все должно было произойти?
Где проходит грань?
Иногда сдабривание текстов «мягкими» синонимами играет важную роль. Когда началась пандемия, все СМИ писали об этом. Но важно было не допустить паники. Пытались не нагнетать и использовали вызов вместо кризиса, неоплачиваемый отпуск вместо временного увольнения, длинные каникулы вместо карантина.
Когда речь заходит о смерти, журналисты стараются заменить слово «умер» такими, как «скончался», «ушел из жизни» или прочим.
Что я думаю?
Наверное, любое явление в языке нельзя рассматривать как хорошее или плохое. Считаю, в присутствии детей нужно пользоваться «заменителями грубости».
Некоторые профессии предполагают сглаживание углов. Не хотела бы я попасть на прием к врачу, который скажет: «Ну все, готовься, скоро сдохнешь».
Кроме того, сейчас мы живем во время, когда люди вводят новые эвфемизмы для ужасных событий. Например, «прилет» вместо «ракетный обстрел». Надеюсь, это дает им сил, чтобы пережить то, что нельзя называть.
Но вот от маркетологов, журналистов и политиков хотелось бы слышать слова по делу, а не витиеватое щебетание и грубые слова там, где без них можно обойтись. Хотя думаю, что это невозможно. Будем стараться читать между строк.
А какие эвфемизмы бесят вас?
Автор: Анастасия Шендрик, лью горький бальзам на душу