1222-1223 гг. Татарская конница продирается по Древнему Гуру. Эмиры-простолюдины, поставленные хорезмшахами в противовес старой знати сдаются без боя. Старая знать стоит в стороне.
Чем не дорожат - ничем не дорожит.
Продолжение. Предыдущая часть и захват Багдада за три дня, остывают ЗДЕСЬ
Музыка на дорожку
Мудрость предлагает подумать, тирания предлагает подумать по-своему.
Авантюра Багдадского похода. Типичная для поспешающих к своей пропасти тираний. Породила гораздо больше вопросов, чем ответов что собирались дать с ее помощью. Шептались болтуны, молчуны косились. Вместо обожающих взглядов, власть ощущала (кожей!) изучающий прищур
Кто этот человек и что нами правит
Голые султаны не большая редкость, чем голые короли.
Уязвляла не гибель войска (про них и не думали), но потеря удачи. Ненасытная пасть неуверенности раскрылась во всю ширь, требуя подтверждения годности и её бесконечных проверок.
Так заядлый картежник тасует колоду, доставая (наугад) не туза так валета. Увядающая красота вяжется с неудачниками и скачет по койкам юнцов. Стареющая сила задирает слабых мужчин. Чтобы и помоложе и наверняка.
Что угодно, лишь бы себе доказать. И в себе убедиться.
НО! Сомнение ненасытимо. Горе сомневающемуся и стократное горе от него зависимым. И что скажешь, если таковых миллионы...
Продлившись недолго (два-три войсковых перехода), растерянность уступила настырности. Досада жгла нутро, негодование перехватило глотку. Всех болтунов хотелось избодать, всех противников вытоптать.
Хотелось, только сил больше не было. И понимания, что их нет - тоже.
Вдобавок жизнь, чей полосатый хвост казался такой игрушкой, оказалась настоящей. И по-настоящему заиграла в ответ. Открывая давно закопанное и припоминая навеки забытое.
Ответить пришлось за всё, а события и не думали останавливаться.
Дело было в Отраре
Убивающий благодетеля, роет могилу собственным детям.
Будь рядом с Мухаммедом благородные (выноси он рядом с собой таких) и пришлось бы Султаны выслушать неприятное. Не выдающие себя за совесть укоры и обличение, которым прикрывает себя навязчивость. Теряя себя этим грешит и мудрость, но не пачкает (себя) благородство.
Мухаммеду просто указали (бы) на действительное состояние дел.
Гибель отборных тысяч на заснеженных перевалах Курдистана, превращал его из создателя обстоятельств в человека вынужденного под них подстраиваться. В человека. Мириться с этим Султан не хотел и не собирался, но его никто и не спрашивал. Как не спрашивают никого жизнь и смерть, приходящие и вызывающие без спроса.
Признавать это тяжело, но приходится..
В первое время, всё казалось налаживается.
Правитель Нишапура преподнес четыре тысячи верблюдов, взамен расклеванных орлами в Ираке. Вскоре Эмир умрет, а его богатство возьмут в казну. Тюки польются рекой. Одних вьюков золота будет семьдесят. НО! В виду приближения татарской конницы их бросят в Джейхун нераскрытыми.
Нет ничего более обманчивого, чем украденное богатство.
Это случится через год-другой. Пока же остатки войска возвращались в Мавераннахр, где Султана поджидали послы. Купцы-мусульмане, которых ветер странствования занес к Странному Человеку. Королю бродяг, которого степные голодранцы назвали Небесным Ханом.
Сам же Бродяга называл его сыном и.. предлагал торговать.
Всерьез чего-то с ним обсуждать и воспринимать его Мухаммед не собирался. Но разрешение на торговлю дал и на всякий случай поинтересовался, каково у дерзкого Проходимца войско?
Вошедший во все летописи и прошедший через все века ответ:
В сравнении с твоим несметным войском, его рати - всадник перед конницей и дымок в ночном мраке.
Успокоил ту самонадеянность, как успокаивает и все прочие.
Послов отпустили. Бредивший возвращением в Ирак Хорезмшах, собирался теперь воевать по-другому. По умному. Для чего требовались люди, а еще больше требовались деньги.
В дело шло всё.
Земельные налоги, торговые пошлины и выморочные состояния. Если наследников не было их брали в казну, а если были - брали наследников. Никогда еще не обнаружилось такое множество казнокрадов, чье имущество также перетекало из нечистых рук в чистые.
Людей с холодной головой и пылающим сердцем.
Железная гребенка государственной власти чесала безостановочно против шерсти. Вырывая не отдельные волосы, но целые клочья. Раны не успевали зажить, сковыривались болячки, но все терпели.
Всё равно ничего другого не оставалось.
Первые караван Чингиза пришел в Отрар, где правил Инальчик (Инал). Меченый выскочка - кипчак, возвышением обязанный происхождению. Приходясь султанской матери Туркен братом (или братом двоюродным), он находился в близком родстве с Хорезмшахом.
Как раз в то время старую знать искореняли, заменяя Ануштегинами, их свояками или простолюдинами, которые были обязаны всем. С двадцатью тысячами войска и самозванным прозвищем Каир (могущественный) хан, Инальчик стерег старый Отрар. Древние ворота в большие степи, обращавшие силу в мираж, а мираж в силу.
В Отраре Инальчика не любили.
До него правил другой человек. Его и поминали. Одни с одобрением, другие с укором, но все с теплотой.
Бильге-Хан происходил из кара-китаев, и в страну мусульман его предки явились с Елюем Даши. Разгромив сельджуков в страшной битве на Катванских полях. Великий Изгнанник отрезал у них полстраны, поделив ее между своими вельможами.
Предкам Бильге-хана достался Отрар, где они и начали править.
Новые подданные долго косились на собак, но время и доброта (подкрепленная силой) сотворили свое обычное чудо. Кидани принесли многовековую традицию управления, разрешая дела по праву Неба, а не прихотям земли. За это их непритворно зауважали.
Правителей отличали язык и одежды, а их манеры подчеркнуто исключали грубость. Но если с ней приходилось сталкиваться, отвечали силой.
Последний кара-китайский правитель Отрара Бильге-хан, поддержал Мухаммеда добровольно. Державу молодого Наследника нагло делили Гуриды, перешедшие и границы государства и черты дозволенного.
Наспех собрав войско и сколотив союз с Самаркандом, Бильге-хан обошел противника по широкой дуге и врезался гурцам в тыл. Их дело рухнуло, а Хорезм стал Великим.
Мухаммед отблагодарил за помощь по-своему. Вначале Бильге сослали в пыльную Насу, надеясь что жизнь на южной границе каракумских пустынь прибьет кочевника. Он как назло умирать не спешил.
Принудив к прямым мерам.
В Насу поехал Аяз. Человек темный и темных дел мастер. Начинавший таштдаром (держатель таза для омовений) он закончил исполнителем таинственных поручений. Собрав команду из десяти тысяч законченных головорезов, наводивших ужас на старую знать.
Запачканный кровью больше, чем частями тел до которых привык касаться. Держатель таза получил прозвище Джахан-Пахлаван, от которого взрослые трепетали, а дети плакали.
В Насе Аяз передал местному правителю свиток приказа, призывавшего Бильге ко двору. Едва Хан прибыл его обезглавили и назад палач скакал уже с головой. Так то Хорезмшах Мухаммед отплатил человеку, спасшему его дом, тело и дело его отца.
По стране полился поток кровавых слез (Насави) и больше всего скорбели мусульмане. Не все шептались, что слезы ему отольются, но все подумали.
Впрочем, Мухаммед на это чихал. Как в будущем будет чихать Джалаль ад Дин - Нерон Востока неизменно плативший черной неблагодарностью за кров и за кровь. Сыну следует избегать дорог, где валяются кости отца.
В Отраре Инальчик позарился на добро и начал действовать по-своему. Придрался к одному, прицепился к другому. Обвинил караванщиков в неуважении, а купцов в шпионаже. В том и другом заставить признаться не удавалось, а когда болтовня надоела всех перерезали.
Товары присвоили и свою долю Мухаммед продал на бухарских базарах.
Багдадский поход так и не научил его, что жизнь умеет кусать. И где был один укус, будет и второй. В чем убеждаются все козлы, норовящие бодаться с тиграми. Которые не столько боятся, сколько не замечают.
До времени.
Новые лица
Часто выказывающий презрение делает его похвалой
Истребление каравана стало пинком в незажившую рану, содрогнув всех и озадачив многих. Боль пронзала насквозь, не давая ни сбежать ни задуматься. Отчего злодеяние не осмыслили сразу.
Иначе и способные мыслить лишались ума.
Выходка Кипчака переворачивала представление о государстве. Изменив сущность и развернув задачи. Не власть теперь существовала, чтобы охранять торговые пути. Но торговые пути, чтобы питать власть. Никто никому ничего не обещал и никто никому ничего не мог вверить.
И если купцов режет власть, что делать разбойникам?
На людей султана стали коситься. Видя в них загрызшего хозяина - пса и слугу, что осмелился заушать господина. В ответ те (в основном кипчаки и люди Аяза) платили нескрываемым презрением и произволом.
Голое насилие избавляло от необходимости лицемерить и маски спали.
Законы, обычаи, вседневный уклад и вырабатываемые столетиями правила заменяла прихоть одного человека. И многих, что были обязаны ему всем.
Человек переставал быть хозяином. Человек переставал быть. Все что угодно у него можно было забрать, а его объявить предателем. Или просто забрать раз приглянулось. Потомственные законоведы такие степенные раньше, тряслись под кипчакскими саблями. Наперегонки поспешая объявить грабеж узаконенным, а насилие богоугодным.
Доносчика звали по имени. Лжесвидетель был уважаемым человеком. Все неслось в пропасть и без войны. А война была не за горами. Собрав кипчаков Мухаммед сунулся в степи и едва унес ноги с Иргиза. Тут бы угомониться, но следующим шагом стало убийство послов.
На границах раздался рык и показались черно-желтые полосы. Враг был почти неведом, но его почему-то боялись животным страхом. Кипчаки так и вовсе поджимали хвосты. Как сильный пес, учуявший зверя сильнее.
Только козлы еще ничего не хотели понять.
В Гурские земли, куда головорезы Аяза тыкаться опасались, пришли слухи.
Это конец
Только и сказал Хусейн Князю.
И Сабзавари привыкший искать светлые оттенки во тьме, тяжело вздохнул. Превращение сущего безнаказанно не проходит. Врач не может делаться убийцей, правосудие беззаконием, а защитник насильником.
Может (вернее), но на время.
Время еще было и тирания жила своей жизнью, призвав на службу множество скороспелых людей. Хусейн называл их одуванчиками, чей цвет переменчив, а седину кажущейся мудрости сдувает первый же ветер.
Находили их с поспешностью.
Считая преимуществом самодовольство и отдавая предпочтение горластым. Проходимцы, простолюдины, чернь. Люди не умеющие читать и не желающие слушать. Те кто расстилается перед высшим и грубит входящим. Натягивает оскал, а украшением почитает вид зловещий.
Стремясь больше кого-то смутить, чем чего-то сделать.
Лучше чистый баран, чем овца в волчьей шкуре
Смеялся Хусейн и ему они ответить не смели.
Сталкиваясь с силой, напыщенность слетала, а угрозы обращались в испуг. Все бы ничего, но Повелитель этих людей дернул за усы настоящего тигра и страна неумолимо вползала в войну.
Как они ее будут вести, никто не ведал.
Но вести понесшиеся в Хорасан были одна другой горше. Все валилось навзничь. Не до конца зарезанный отряд считался успехом, недостаточно быстрое бегство - победой. Бухара пала. Самарканд сожгли. Не было стены, которую проклятые не могли проломить. Не было дела, которого не могли сделать. Головы катились как осенние груши
И вскоре пришла весть из Отрара.
Город накормили смертью, а Кипчака серебром.
Чем началось, тем и закончилось. Поговаривали, что в свите Проклятого есть китаи, приходящиеся родственниками Хана Бильге. Не спеши притеснять одинокого, не знаешь Кто у него вдали.
Хусейна все это застало в родовых землях. После Багдада он службу бросил, а поводья отряда вверил напористому и усердному Хабаши. Тот незадолго получил похвалу Хорезмшаха, чем весьма гордился. Подбивал сторонников и задабривал ворчунов.
К нему даже Фахруддин проникся, высказавшись прямо
Ты не как все, Хусейн. Человеку с тобой холодно.
Дело уходило из рук.
Рано или поздно с этим сталкиваются все вожди-благодетели. От Цезаря, убитого пасынком, до Франциска Ассизского не впущенного привратником в им же основанный монастырь... Да и наш Сергий, которому все ипостаси Московии всем и обязаны. Покидал братию, лишь бы не плодить ссор.
И его Посад переименовывали в честь других святых.. И сколько еще городов Покровск называются Энгельс...
Перед Хусейном стоял обычный выбор властителя. Вырезать старых соратников или стать для них знаменем. С именем, но без власти.
И тогда он сделал лучшее из доступного благородным. Отошел в сторону. Оставив царей с их чернью, и подарив эту чернь царям.
Любили повыть. Пускай повоюют.
Подписывайтесь на канал. Продолжение ЗДЕСЬ
Общее начало ТУТ. Резервная площадка ЗДЕСЬ
Поддержать проект:
Мобильный банк 7 903 383 28 31 (Сбер, Киви)
Яндекс деньги 410011870193415
Карта 2202 2036 5104 0489
BTC - bc1qmtljd5u4h2j5gvcv72p5daj764nqk73f90gl3w
ETH - 0x2C14a05Bc098b8451c34d31B3fB5299a658375Dc
LTC - MNNMeS859dz2mVfUuHuYf3Z8j78xUB7VmU
DASH - Xo7nCW1N76K4x7s1knmiNtb3PCYX5KkvaC
ZEC - t1fmb1kL1jbana1XrGgJwoErQ35vtyzQ53u