И. С. Киевский задумал издать в Новочеркасске, под общим заглавием «Донская старина», собрание более или менее обработанных материалов по истории Дона. Нельзя не приветствовать этого полезного предприятия, тем более, что лежащий перед нами первый выпуск «Донской старины» не оставляет желать ничего лучшего как по внешности, так и по внутреннему содержанию. Выпуск этот носит заглавие «Черкасск и войско Донское в 1802 году» и составлен М. Калмыковым по изданному в Милане, в 1807 году, двухтомному сочинению Антония Людовика де-Романо «Философский очерк земли войска Донского. Открытие древнего сообщения между морями Каспийским, Азовским и Чёрным. Описание средств предохранения Черкасска от больших наводнений».
Известно, что Черкасск, бывший главный город донских казаков, ежегодно подвергается опустошительным наводнениям, которые в самом конце XVII, а затем в начале XIX столетия возбудили среди беднейших горожан толки о необходимости перенесения города на другое, более возвышенное место; но толки эти скоро затихли, так как войсковое начальство порешило тогда поднять уровень города насыпью на 17 футов (около 5 метров) – на высоту самого большого наводнения, для чего пришлось бы разобрать большую часть домов и затем вновь поставить их. Проект этот очень понравился гражданам и особенно зажиточным, которым не хотелось уходить с насиженных мест. Понравился он и войсковому атаману Платову, который, быть может, и приступил бы к его исполнению, если бы не случилось нечто, для него совершенно неожиданное…
С наступлением 1802 года в Черкасск прибыл по Высочайшему повелению молодой венецианец, инженер де-Романо, подполковник генерального штаба, в течение восьми лет уже состоявший в русской службе в свите императоров Павла и Александра, с его оригинальным проектом защиты Черкасска от наводнений, при исполнении которого Платов должен был оказывать молодому инженеру содействие со своей стороны. Правительство предлагало произвести потребные для этого работы на общегосударственные средства; но Платов, бывший в опале при императоре Павле, вызванный в Москву на коронацию императора Александра, в благодарность за такую милость и как бы по желанию всего войска, испросил позволение произвести все работы по защите города от наводнений на войсковые средства и тем поставил де-Романо, командированного на Дон по Высочайшему повелению и полномочного распорядителя проектированных им гидротехнических работ, в некоторую зависимость от себя.
По проекту де-Романо, предполагалось урегулированием донских гирл дать свободный исток весенним водам и тем если не предотвратить, то хоть до некоторой степени уменьшить разлив Дона, а Черкасск обнести плотинами и проведением целой системы каналов увеличить его площадь. Для производства этих работ сформировано было два рабочих полка, по 500 казаков в каждом, с 2 000 лошадей при них, и произведён наряд рабочих из 70 000 донских крестьян по одному на 100, всего 700 человек со столькими же парами волов. Но недостаточность войсковых средств и недовольство новым проектом со стороны войскового правления побудили де-Романо сильно ограничить работы в гирлах в пользу города, где сделано гораздо больше. Сам Платов повёл интригу против проекта де-Романо, который, с увлечением молодости, неосторожно осмеял излюбленный всевластным атаманом проект поднятия уровня города посредством насыпи, доказав высшему начальству, что на осуществление его потребовалось бы 136 лет и 5 месяцев! За это Платов, со своей стороны, уверил правительство, что все, будто бы, граждане Черкасска единодушно желают переселиться на другое, более возвышенное место, а когда был утверждён план Новочеркасска, заметим, кстати, он этих же самых граждан порол нещадно плетьми, силой принуждая их переселяться в новый город.
Интрига Платова привела к тому прискорбному обстоятельству, что де-Романо, человек высокообразованный, с глубоким философским умом, прекрасно знавший Россию, уже в следующем 1803 году принужден был оставить русскую службу и поступить в штаб французского императора Наполеона первого.
Целый год я трудился над предприятием, которое составило бы эпоху в жизни донского казачества, и вот, после стольких трудов я должен покинуть дело, оставив его в руках человека, по личным соображениям, ему несочувствующего, и возможно, что Платов ловко воспользуется благоприятным моментом и настоит на своём.
Здесь талантливый венецианец оказался настоящим пророком; через два года главный город донских казаков был перенесён в захолустный бирючий кут, по соседству с Мишкиной балкой, где было имение Платова…
Желая предохранить Черкасск от наводнений, де-Романо в то же время стремился и к исправлению его плана, чтобы предохранить его от гибельных пожаров. За весьма малыми исключениями, весь город был тесно застроен деревянными однообразной архитектуры домами, на высоких каменных фундаментах, с галереями по фасаду, на которых спали летом. Улицы были так узки, что с противоположных галерей можно было пожимать руки друг другу. Сообщение между домами и по улицам производилось по деревянным мостикам, что тоже немало способствовало к распространению пожаров, которых обыватели боялись чуть ли не больше наводнений. В предупреждение пожаров, городская полиция во время сильных ветров запрещала топить печи и даже накладывала на них свои печати. Тогда позволялось варить пищу только кизяками и на открытых местах, на площадях и улицах, или на дворе Мартыновых, которые из милости разрешали гражданам печь и варить у себя. Во избежание пожарного разорения, богатые люди прятали наиболее ценное добро своё в погребах на Соборной площади, так как на дворах негде было вырыть погреба.
Среди Черкасска находилось два больших озера Вонючее и Петропавловское. Это были раздольные приюты обывательских свиней и уток и место для свалки нечистот. Летом от них несло невыносимым зловонием, и только богатые люди не испытывали на себе пагубного влияния их злокачественного воздуха, так как выезжали на лето в свои хутора и дачи; но остальная масса населения не находила другого средства предохранить себя от гнилостных испарений этих озёр, как напиваться с раннего утра, а кто не пил, тот неизбежно страдал лихорадкой. Де-Романо засыпал эти страшные клоаки и тем навлёк на себя неудовольствие, - многие роптали на то, что теперь у них уже не будет таких жирных уток и что носить нечистоты в Дон – далеко.
Мостов и мостиков по Черкасску было множество, ремонт их обходился дорого. Через Вонючее озеро шёл длинный мост в предместье, через речку Варгунку. Эта речка, равно как и естественный канал Протока, крайне извилистая, летом пересыхала, оставляя на дне массу мелких раков, распространявших по городу зловоние, и потому не могла быть оставлена в прежнем виде. Де-Романо решил выпрямить её посредством канала, а по направлению моста, шедшего через Вонючее озеро, проложить значительно приподнятую улицу, вымостив её камнем вместе с другими главными улицами города. При выпрямлении, расширении и замощении улиц, значительная часть мостов и мостиков была уничтожена, что тоже послужило поводом к неудовольствию против де-Романо со стороны лиц, для которых они составляли доходную статью при ремонтах и перестройках.
Камень для замощения улиц привозился из станиц Кундрюченской, Бабской и Золотовской; но, по замечанию де-Романо, был гож на мостовые только потому, что в городе почти не было экипажной езды, так как в нём было всего только пять карет, которые, по невозможности построить конюшни на дворах, содержались в предместье Ратном и употреблялись в исключительных случаях, например, на свадьбах для поездки жениха и невесты в городской собор.
Из богатств Дона де-Романо упоминает о соли, которой добывалось до четырёх миллионов пудов ежегодно и которой, однако, недоставало здесь для соления рыбы. Последней ловилось бесчисленное множество, особенно тарани, которая вывозилась отсюда в Малороссию и Польшу и которая на месте ловли продавалась иногда по 10 копеек за 1 000 штук. Дело в том, что цель ловли составляла красная рыба: стерлядь, осётр, севрюга, а тарань весной шла вместе с ней необыкновенно густой массой и кишмя кишела на поверхности воды, так что буквально трудно было почерпнуть воды ведром.
Стада рогатого скота и табуны лошадей у богатых казаков тоже останавливают на себе внимание наблюдательного венецианца, не преминувшего отметить в своём сочинении, что у одного Мартынова было 20 тысяч голов рогатого скота, а у Платова 4 тысячи лошадей. Затем он указывает на обширные пастбища, строевой лес, долины, покрытые кустарником и тростником для топлива, на обилие дичи, вино и различные плоды и овощи, на удобные реки, открытое море, на соседство плодородных и богатых деньгами стран, на приятный климат и щедрую природу, на свободную торговлю, которая, впрочем, не особенно процветала, хотя он и знал торговых казаков, владевших капиталами до 100 тысяч рублей: Шапошников, Карпьева, Епифанов, Меркулов, Маноцкий и другие. Наиболее значительная торговля сосредотачивалась на ярмарках в станицах Пятиизбянской, Урюпинской, Луганской и в самом Черкасске, с преобладанием товаров из средней России. На них приводили для продажи и крестьян из соседних губерний, и невольников из Азии…
Де-Романо обратил внимание и на расхищение войсковой казны. Одного питейного дохода, по его замечанию, не только было достаточно для содержания всей донской администрации, но ещё бывали ежегодные остатки в несколько десятков тысяч, которые употреблялись на поездку разных чинов в Петербург. Этот капитал всегда показывался в расходе из политических соображений, чтобы не подумали, что край очень богат; но, тем не менее, всегда как то выходило, что при экстренных расходах войсковая казна оказывалась пустой. Если требовались, например, деньги на поездку атамана в Петербург или на содержание там депутата от войска, то в Черкасск созывались владельцы крестьян с целью раскладки между ними потребных издержек. Но донская знать неохотно принимала в этом участие. Многие под разными предлогами совсем не являлись на раскладку. Генерал-аншеф Денисов, например, никогда не платил денег по раскладке, если на то не было его доброй воли.
Число казаков при де-Романо простиралось до 350 000, в том числе в Черкасске 14 000. Казаки – единственные собственники в области. Крестьяне, в числе 70 000 – их рабы. Впрочем, право владения крестьянами, преимущественно беглыми из России, было очень слабо, и казачьи старшины были в постоянной тревоге, боясь их самовольного ухода, или принудительного возврата прежним помещикам. Крестьяне были распределены между весьма ограниченным числом казачьих старшин, людей ловких, умевших пользоваться обстоятельствами и ловить рыбу в мутной воде. Раздача в собственность свободных земельных угодий разным лицам зависела от войсковой канцелярии, или вернее – от председателя её, войскового атамана; но и право на владение этими угодьями тоже было крайне слабо, и у всякого помещика войсковой атаман мог отобрать в войско отведённые ему под поселение крестьян земли, после чего крестьяне самовольно уходили к другому помещику.
При всём богатстве края, бедность простых казаков поражала де-Романо. Весьма многие из них не в состоянии были сами снаряжаться на службу, обязательную для казака, и выпрашивали себе это снаряжение у своих станиц, в то же время они видели, что лучшие земельные угодья, крестьяне, табуны лошадей, стада рогатого скота, - достояние немногих счастливцев, каковы: Мартыновы, Орловы, Ефремовы, Платовы, Иловайские, Красновы, Себряковы, Поздьевы, Кутейниковы и другие. Всё это производило брожение умов, и из Петербурга ждали ревизора, а при императоре Павле, население толпами выходило навстречу кавказскому губернатору Кнорингу, нарочно присланному государем на Дон, и умоляло его о защите и справедливости. Собственно о земельных угодьях де-Романо говорит, что ″если бы последние периодически разделялись между казаками сообразно заслугам каждого и по числу членов в семье, то масса донского населения, эта соль, этот перст казачества, благословила бы правительство″.
В Черкасске находилось главное управление войском, называвшееся войсковой канцелярией, состоявшее под председательством войскового атамана, из четырёх офицеров, избиравшихся всеми станицами на три года, и из двух генералов как постоянных членов. Войсковой атаман, верховный начальник всех казаков, назначался государем из числа достойных и влиятельных донцов и получал от казны 8 000 рублей ежегодно. При нём состояло два войсковых есаула, назначавшихся по его избранию на один год. Под их ведомством, между прочим, находилась охрана Черкасска, ежегодно наряжавшаяся от всех станиц в числе 170 казаков. Казаки получали ежегодно от казны подарок в 10 000 кулей хлеба, свинец, водку, ружейные кремни и 500 пудов пороха. Всё это должно было распределиться между всеми станицами; но де-Романо сомневается, чтоб это делалось, так как порох, свинец и кремни сдавались на хранение в крепость святой Анны, а хлеб и водка находились в ведении особого комиссара, избираемого войсковым атаманом из старших офицеров, который делал из них то употребление, какое угодно было атаману и канцелярии. Он же заготавливал ежегодные подношения Двору, состоявшие из вина, рыбы, винограда и груш. Все покупки на войсковой счёт производились через него. Ремонт общественных зданий, мостов, постройка новых находилась тоже в его ведении. Место было доходное.
При войсковом атамане в Черкасске находилась ещё походная канцелярия – военный штаб войска. В военное время всё войско могло выставлять 40 000 казаков о двуконь, что составляло 80 полков. В мирное время число полков сокращалось на половину, и располагались они в Польше, на границе Турции, Швеции, на Кавказе, на кордонах по берегу Чёрного моря до Одессы. Кордонные полки в Польше, от Мемеля до Каменца, включая сюда и Киев, в мирное время находились под начальством двух генералов, избиравшихся войсковым атаманом и называвшихся походными атаманами. Кроме того, были ещё отдельные команды, и небольшая часть казаков служила в Императорской гвардии. Был ещё на Дону полк конной артиллерии, сформированный незадолго до прибытия туда де-Романо. Обучением этого полка занимался лейтенант Коденец, нарочно присланный императором Павлом.
Простой казак мог получить отставку только после 25-летней службы. Офицерам же и генералам срока службы положено не было: их всегда могли назначить на должность внутри края или послать в полки. После трёхлетней действительной военной службы простой казак пользовался трёхлетней льготой. При императоре Павле казачьи офицеры начали получать гусарское жалованье. Простые казаки получали 1 рубль в месяц на кашу, как и всякий русский солдат, но зато они пользовались двойным фуражом по справочным ценам того места, где располагался полк. На льготе как простые казаки, так и офицеры никакого жалованья не получали и потому первые, по бедности, нанимались иногда служить за других, а последние всеми правдами и неправдами старались добиться новой командировки в полк.
Упомянув об отсутствии образованных людей на Дону, де-Романо заключает своё сочинение новым замечанием, что донское казачество, вообще, угнетено бедностью, так как всё достояние края и власть сосредоточены в руках нескольких десятков счастливцев, и изъявляет надежду, что при другой администрации, при назначении на ответственные посты людей просвещённых, почётных, твёрдых, непоколебимых, область переродится и достигнет благосостояния, от которого она была так далека в его время.
Газета «Донская речь» № 17-19 1897 год.
Навигатор ← Черкасский округ