Часть 2.
– Всё! Ты уже здесь. Теперь только вперед. Ты справишься. Обязательно!
Так я уговаривала себя, стоя на железнодорожном вокзале Краснодара и крепко сжимая руку сына, который страшно нервничал в незнакомом шумном месте, завывал и пытался лечь на землю. Это была его обычная реакция на стресс.
И мне нужно было постоянно держать себя в руках, потому что мое нервное состояние Дима считывал мгновенно и выдавал его в троекратном размере.
В краевой центр я решила отвезти сына спонтанно.
Когда вышла с ним из кабинета очередного логопеда в новом разрекламированном на ТВ Сочи детском развивающем центре “Солнышко”.
Снова этот сочувственный взгляд специалиста, не знающего, как мне помочь. И снова комок слез в горле, и невозможно сделать вдох, страшно не удержаться и зарыдать в голос. Ведь при Димке этого делать никак нельзя…
Пытаясь отвлечься, я рассматривала стенды на стенах холла, пока мы шли к выходу. Взгляд упал на фразу, выделенную красным: ”Детский диагностический центр в Краснодаре” и адрес…
И вот, спустя несколько дней споров и возражений моих домашних о том, что я придумала очередную авантюру, и вообще – хватит мучить ребенка, само пройдет (да-да, именно), мы здесь. Без предварительной записи, договоренностей и каких-либо направлений, просто приехали по указанному адресу.
И нас приняли. Как я потом узнала, это было настоящим чудом: люди записывались к специалистам заранее за несколько недель, а мы за полдня прошли нескольких. Высшие силы помогли, не иначе.
Неожиданно сурдолог посоветовал обратиться в краевую психиатрическую больницу, которая, кстати была в пяти минутах ходьбы от этого центра . Аудиограмма показала, что у Димы абсолютный тонкий слух, но при этом он даже головы не поворачивает на звук голоса, как глухой.
Опять психушка… Мне снова захотелось плакать. Опыт посещения сочинского подобного заведения был весьма печальным, и моему разочарованию не было границ.
Но как же я заблуждалась! Врачи здесь оказались совершенно другого порядка, чувствовался опыт работы с такими, как мой сын.
Через пару часов коллективного наблюдения за Димкой и общения со мной о симптоматике и характере его бытового поведения, был озвучен диагноз. Пока предварительный, но непонятный и страшный.
Атипичный аутизм эндогенного генеза.
Охватившие меня сумбурные мысли, страх и растерянность постепенно сформировались в один простой, но самый главный вопрос:
– Это лечится?
– Нет.
И через мгновение, показавшееся вечным полетом в бездну отчаяния:
– Но вы можете научиться понимать своего сына. И научить его жить…