Чем могущественней династия, тем больше у нее врагов. Мало того, эти враги и размером поболее будут, нежели у слаборазвитой страны.
Вражин можно классифицировать на внешних и внутренних. Если взять Османов, то внешние недруги норовили всячески помешать им совершать дела, угодные Аллаху.
В первую очередь не давали завоевывать новые земли, мешали развитию прогресса, окаянные. Этим странным людям почему-то не нравилось, что у них оттяпают кусок территории и присоединят к Османской империи.
Это происходило от непонимания того, что все делается для их же блага, темнота, одним словом. Лайош из-за неправильной оценки происходящего даже в болоте утоп вместо того чтобы радостно встретить освободителей венгерского народа от своего ига.
Один Тахмасп благоразумно избегал перестрелок, пек пироги и ждал, когда к нему в гости явится кто-нибудь из принцев.
Внутренние враги тоже не дремали и норовили куснуть династию за филейную часть. Кусали избирательно, не всех подряд. Особенно преуспела в этом, естественно, Хюррем.
Хатидже султан так и говорила о своей золовке: «Дай ей волю, она истребит всю династию».
Сказано было явно впопыхах и необдуманно, всю династию Хюррем никак не могла истребить потому как к семье султана принадлежали ее родные дети. Совершенно очевидно, что под «всей династией» впечатлительная сестра повелителя имела в виду себя, любимую, и шехзаде Мустафу.
Хотелось бы спросить, кого уже успела истребить алчная и злобная супруга падишаха? Если речь об Ибрагиме, а все речи Хатидже были только о любимом супруге, то он конечно член, да еще какой, но не имеющий отношения к династии. И лично Хюррем его не душила, хоть и покушалась неоднократно.
Но это были их с Великим визирем интимные разборки. На Хатидже султан Хюррем не покушалась пока на нее саму магические чары не напустили.
Незабвенная Шах султан тоже до такой степени пеклась о кровных родственниках, что сначала выкрала парочку от большой любви, а позже привела к любимой племяннице психически больную женщину. После этого дружественного визита пришлось объявлять в розыск внучку султана. На словах же эта султанша очень любила Михримах и постоянно напоминала ей о единстве крови.
Несмотря на громкие вопли о любви к родне, все это делалось из соображений личной неприязни и корысти. Хюррем мешала Шах султан сделать Великим визирем своего нелюбимого супруга. Собака порылась именно тут, и это не имеет отношения к династии в целом.
Благороднее всех в этой компании выглядел принц крови Мустафа, он же Единственна Надежда династии. Старший наследник отклячивал ножку и воротил на бок от Рустема свою изысканную сопатку, считая этого пашу врагом династии, хотя все дела Рустема имели отношение лично к Мустафе и к Ибрагиму, о котором уже было сказано.
Принц сетовал на то, что Рустем имел наглость видеть на троне не его, что было по, мнению Мустафы, крайне неблагородно.
При этом сам шехзаде благороднейшим образом вместе с мамашей распускал слухи о несуществующей болезни Рустема и даже переживал о том, как бы эта возня не дошла до повелителя.
Позже Мустафа, опять же через матушку, подключился к тете Шах для организации физического устранения Рустема посредством взрыва. Не династия, а группа народовольцев. Жаль, что Махидевран султан не пригласили в качестве бомбометателя, тогда точно промашки не случилось бы.
Если учесть что главой династии Османов был султан, то вся эта компания вредила прежде всего ему за то, что сначала забыл спросить, на ком жениться, потом зятя для дочери не того выбрал, и в Манису не того сына отправил.
В устах сестер повелителя и шехзаде Мустафы понятие династии приобретало требуемые лично им формы и размеры. Демонстрируя окружающим удивительные анализы, каждый из них преследовал свои интересы, касающиеся материальной выгоды и не имеющие ни малейшего отношения к понятию благородства.
При дворе султана Сулеймана, как и при любом дворе, существовали две противоборствующие партии. Сестры повелителя, шехзаде Мустафа и Махидевран султан хотели видеть на троне Мустафу и никого другого. Естественно, что Хюррем добивалась того же для одного из своих сыновей. Поскольку к первому клану принадлежала старшая родня падишаха, им выгодно было заявлять о притеснении членов правящей династии на каждом шагу.
Обе партии шли к своей цели с одинаковой наглостью, разница лишь в том, что с Хюррем можно было делать все что угодно, а членов династии обижать нельзя.