Вот так бывает, идёшь по плану, надёжному как швейцарские сыры часы, описываешь вначале анатомию и физиологию целой системы или отдельного органа, а затем плавно переходишь к её/его болячкам. Так и с лёгкими задумывалось – в предыдущей статье разобрали устройство альвеол. Следующий шаг – болезни лёгких. Пневмонии всякие, фиброзы-склерозы-силикозы.
Ан нет. Блог, он как танго, его «танцут вдвоём». Точнее, всем миром, сообществом, которое скоро (надеюсь, но не уверен) достигнет отметки 15 тысяч подписчиков. Большинство из Вас (да практически все!) – люди думающие, интересующиеся устройством собственного организма, и окружающего мира заодно. Потому и комментарии толковые, заставляющие автора «углубляться в суть», читать, анализировать. И вопросы отличные! Под прошлой статьёй - про кессонную болезнь и возможность жидкостного дыхания. Спасибо за «наводку», сегодня об этом и поговорим. А пневмонии никуда не денутся, сезон только на подходе.
Итак, возвращаемся к газообмену. В процессе дыхания по всем законам диффузии и прочим градиентам концентрации организм через алвеоло-капиллярную мембрану отдаёт углекислоту, а получает живительный кислород. Тот «ухватывается» гемоглобином эритроцитов и разносится по всему организму. Вот только атмосфера у нас кислорода содержит около 20% процентов, а ходим мы по большому счёту по дну океана из газообразного азота! И проходит этот газ через альвеолы свободно – до 150 мл в минуту.
Слава богу, его атомы связаны друг с дружкой аж тройной связью, образуют инертную молекулу Эн-два. Для нас безопасную. Это другие соединения - закись, окись (с кислородом), аммикак (с водородом) или углеродом (цианиды) – те ещё штучки. Смертельные и ядовитые. А так – плещется себе в крови и плещется без особой надобности, в биохимические реакции не вступает, рецепторы не тревожит. Тут мы фору даём всяким злым акулам и вкусным лососям – для них даже такой газ – яд и наркотик.
Парциальное давление азота крови и воздуха одинаковое, так что ни пузырьков, ни пены – принцип Ле Шателье и закон Генри, дай бог им здоровья. И Сеченову с Дальтоном, тоже полезное дело сделали в понимании этих процессов. Но человек – зверь неугомонный, мало ему землю-матушку топтать. Надо и в пучины морские погрузиться, и ввысь воспарить. А там не очень-то и ждут. Даже наоборот, атмосфера с гидросферой очень даже против таких экскурсий. Приготовили всякие пакости.
Чем глубже организм погружается в воду, тем сильнее она на него давит. Развивается компрессия – сжатие газов, растворённых в крови. И концентрация азота в крови повышается – целый литр «сверху» растворяется у человека 70-ти килограмм на каждую лишнюю атмосферу. Но пока ничего страшного. Погрузились и ходим-плаваем, на рыбок любуемся, пока кислород в баллонах есть или на шланг наверху не наступят. Красота.
Но пора и на солнышко выбираться, время обеденное. Если постепенно, то лёгкие избыток азота потихоньку выводят (помните по стописят мл в минуту?). А если сразу – то очень нехорошо получается. Растворённый в крови и тканях азот (другие газы растворяются хуже, «погоды не делают») устремляется из жидкости (процесс называется десатурацией) в кровяное русло. А выйти через лёгкие просто не успевает. Кровь начинает пениться, просто кипеть!
Чем такое безобразие, именуемое аэроэмболией (то есть закупоркой воздухом, если дословно) чревато? Во-первых, механической закупоркой капилляров и даже сосудов покрупнее, а это – кислородное голодание органов и тканей, вплоть до полного их отмирания (симптомы рассмотрим чуть ниже). Но этого мало, «закпивеший» азот повреждает клеточные мембраны, и такие «дырявые клетки», прежде всего, нежные эритроциты, выбрасывают в кровь калий – в больших концентрациях очень опасный. И сердце может остановить, и в целом на многие процессы дейстсвует от «закисления» (ацидоза) крови до нарушения синтеза белков и углеводов.
Не случайно такое состояние выделили в отдельную болезнь, которую правильно называть декомпрессионной . Человек вначале полез под воду, страдали ей в основном водолазы, потому и назвали кессонной. Кессон - это колокол такой подводный, куда воздух под давлением закачивают. Но может эта болезнь и при другом атмосферном перепаде развиться – на высоте, где давление пониженное. У лётчиков или космонавтов, при разгерметизации кабины.
Такая катастрофа случилась 30 июня 1971 во время спуска с орбиты космонавтов Георгия Добровольского, Владислава Волкова и Виктора Пацаева. На высоте 150 км вышел из строя вентиляционный клапан спускаемого модуля корабля «Союз-11». Всего шесть с половиной поворотов вентиля, расположенного прямо над головой – но сделать их Пацаев не успел. Разница давления в кабине и за бортом – чудовищная. Никакая кислородная маска тут не поможет, а размеры тогдашних «Союзов» приземляться в скафандрах не позволяли, тем более втроём. И тех секунд, чтобы открепить ремни и добраться до краника-барашка не хватило… Вот, так, буквально кровью, была написана эта чёрная страница советской космонавтики, за какие-то 40 секунд.
На два года полёты были остановлены, За это время конструкцию аппаратов усовершенствовали, размеры увеличили. Спуск с орбиты был ограничен только двумя космонавтами в кабине и обязательно в скафандрах (тогда системы «Сокол»). Урны с прахом погибших Героев Советского союза захоронены в Кремлёвской стене на Красной площади.
Но не всегда ДКБ может быть такой ужасной и стремительной, люди чаще всего работают на куда как меньших глубинах и высотах. Давайте рассмотрим виды и типы «кессонки» поподробнее.
Симптомы, конечно, зависят от количества газовых пузырьков, их размеров и скорости их образования.
Кожа и подкожная клетчатка – хруст, боли, зуд, эмфизема и сыпь (пурпура).
Суставы – опухание, сильные боли, хруст. Не случайно, такой «кессонный ревматизм» зовется у водолазов русским словом заломай.
Нарушение кровоснабжения ЦНС – штука более серьёзная. От преходящих головокружений, тошноты и рвоты до «полноценных» парезов и параличей. Если эмбол небольшой, то может всё дело ограничиться «кессонным ударом» в виде временной слабости, крупный же может довести и до инсульта. Если «заскочит» в коронарные артерии – до и инфаркта.
Поэтому и правила кессонных работ строжайшие. Допускаются только здоровые, запрещается переохлаждение (спазм сосудов), время декомпрессии строго прописано – 0,1 атм каждые 10 минут.
У лётчиков правила ещё жёстче. К классическим, сосудистым проявлениям «кессонки» добавляются симптомы перепадов давления в других органах. Баросинуситы, отиты, дентиты.
Даже аэрометеоризм есть – в кишечнике же полно газов. Очень смешно, да. Особенно, если случается у пилота на боевом вылете, в самолёте, обвешанном смертоносным оружием. Или на «южном» рейсе пассажирского авиалайнера, которым вы на море летите. При резком растяжении одних петель кишечника и сужении других можно и сознание потерять от боли.
Вот такое у нас длинное и местами грустное отступление от лёгочной темы получилось. Жаль, про искусственный сурфактант и замену воздуха жидкостями, не успели поговорить. Зато есть тема для следующей статьи, в ней о таких чудесах и расскажем.
А пока – будьте здоровы!
***
Спасибо, что дочитали статью до конца.
Автор этого канала – врач с более чем тридцатилетним стажем, из них 20 – в области клинических исследований. Понравилось? Тогда поделитесь в соцсетях, лайкните и подпишитесь, впереди много занимательного и удивительного!
Приобрести книгу «Жить – хочется!» можно тут.