Если вы выросли в Советском Союзе, то помните это всеобщее желание - переписываться с кем-нибудь. С солдатами (старшеклассницы), с ребятами из других городов (пионеры среднего и младшего звена) и, конечно, с иностранцами (школьники любого возраста).
Получить адрес иностранного школьника тогда было несложно. Не знаю, откуда они брались у наших комсомольских и пионерских школьных вождей, но точно помню, что именно они и предлагали нам эти адреса.
Адреса детей были, разумеется, из стран социалистического лагеря: ГДР, Польша, Чехословакия. Как правило, почему-то только из этих стран. Ни разу не слышала, чтобы кто-то переписывался с детьми из Болгарии или Румынии.
Моя старшая сестра переписывалась с двумя девочками: Беатой из Польши и другой девочкой - не помню ее имя - из ГДР. Я была полноправным участником этого увлекательного процесса. Сестра никогда не жадничала дать мне поразглядывать письмо: красивый нестандартный конверт, необычно разлинованный лист бумаги и всё, что находилось внутри конверта. Письма мы читали вместе, и в сочинении ответов я тоже пыталась в меру сил участвовать.
Отлично помню, что и полячка Беата, и немецкая девочка, присылали в своих письмах небольшие подарочки: пасхальные наклейки с цветными яичками и милыми зайчиками и барашками, а также небольшие пакетики с краской для яиц. У нас такого в те времена, конечно. не продавали! Такой подарок (наклейки) был очень востребован и являлся предметом гордости среди своих сверстников. Пакетики с краской по назначению нами никогда не употреблялись, наша бабушка всегда красила яйца луковой шелухой и иное не признавала. Да и разве бы мы стали тратить "зазря" такую драгоценность! Пусть лежит - будем любоваться!
Полячка Беата, кажется, писала на не очень правильном русском языке красивым округлым почерком - в нашем городе никто, конечно же, не знал польского языка, а поскольку мы эти письма читали свободно, без переводчика, значит, это был русский язык. А вот немецкая девочка русского языка не знала, писала на своём родном, и ее письма мы ходили переводить к нашим соседям-немцам. Это было не очень интересно, потому что перевод звучал один раз, и его надо было запомнить. Много раз спрашивать было неудобно... А потом ведь еще как-то ответ надо было написать? Даже не помню, как это было, наверняка, написали один-два раза с помощью той же немецкой соседки, на этом все и завершилось.
Вероятно, можно было бы писать ответные письма на русском языке, ведь в ГДР его изучали. Это мне сейчас такая мысль в голову пришла. Но мы как-то не сообразили.
Наша собственная бабушка очень переживала, что мы переписываемся с иностранцами. Ей казалось, что это может быть небезопасно, и она не приветствовала это занятие.
Однако мы уверяли бабушку, что здесь нет ничего крамольного. И она, скрепя сердце, смирялась.
Отправляли письма мы в авиа-конвертах. Относили на почту. Не помню, сколько стоила отправка - мне кажется, не очень дорого. На почте оператор клеила марки на наше письмо, и оно начинало свой путь из маленького уральского городка в далекую Европу...
Всё, что можно было написать, обычно описывалось в одном, максимум, двух письмах. Как зовут, сколько лет, где учишься, чем занимаешься, состав семьи, дополнительные кружки - а что писать дальше, было не очень понятно.
Ну что у нас интересного? Школа, уроки. Музыкалка после школы. Домашний быт: пол помыть, посуду, в магазин за хлебом и молоком сходить. Брат младший, водиться с ним надо. Ну там, в кино сходили. На улице с подружками побегали. Зимой айда на каток погулять или с горки покататься. Что такого интересного может быть иностранной девочке, о чем мы можем ей сообщить? Ну не про погоду же...
Да и вообще казалось, что иностранцы - особенные люди! Этакие инопланетяне. Всё у них не так, всё интереснее, чем у нас. И трава зеленее, и небо голубее. И писать им надо про что-то такое же, необычное.
О чем же писали нам иностранные девочки?
Да о том же самом: о своей семье, праздниках, городе, но это было не так как у нас - и поэтому было интересно. Сообразить бы, что и им, наверное, интересно, как мы живем? Но нам-то наша жизнь казалась обыденной, чего о ней рассказывать...
Поэтому обычно после нескольких писем - ну или десятка писем, в самом лучшем случае - переписка затухала.
Прекрасно помню волшебное чувство, когда в почтовом ящике видишь белый кусочек конверта, и этот конверт - оттуда! Он даже запах имел какой-то особенный - или нам там казалось.
И письма эти иностранные долго хранились "на память".
Позже, уже в девяностых, мы снова переписывались с "заграницей"- на этот раз с "нашими", уехавшими туда за поисками лучшей жизни. Тут уже в переводчиках мы не нуждались. Но это уже совсем другая история...