«А вдруг получится прозреть лишь для того,
чтобы увидеться, в глаза друг другу посмотреть
и помолчать, и не насытиться…»
Владимир Леви
Вам когда-нибудь приходилось получать в наследство то, что по выражению моего младшего брата определялось, как «чемодан без ручки»? Ну, да, тот самый, который нести тяжело, а выбросить жалко? Тогда вы меня поймете. Дары, упавшие с Неба, весьма неоднозначны. И, получив неожиданный презент, я поначалу наивно обрадовалась. Тогда я еще не знала, что, если захочется сделать возврат, то можно попросить Вселенную о коррекции. Небо подарило мне огромный и благоустроенный дом «со всеми удобствами», ничем не отличающийся от московской квартиры. В том смысле, что не требовалось носить воду из колодца, пользоваться летним уличным душем. Я уж не говорю о том, что такие музейные экспонаты, как свечи и керосиновые лампы естественно и окончательно канули в прошлое. Конечно, печи и камин в доме были, но скорее для экзотики, потому что под всеми окнами красовались вертикальные батареи норвежской компании. Душевая кабина отвечала самым строгим запросам и не только обширными размерами. Можно было выбирать разные режимы подачи воды; зеркальные бока напоминали о том, что фитнес в любом возрасте необходим, как воздух и диета. Еще я определила, что кабина явно относилась к женскому полу, потому что она без умолку пела, а в свободное от концертов время, сообщала метеосводки и политические сплетни. Достоинство местной воды сразу сказалось на коже, которая через неделю перестала просить об увлажняющих кремах, восстановилась и засияла младенческой нежностью.
Природа в этой подмосковной Швейцарии радовала буйством красок и позволяла заниматься любимым хобби – фотографировать все, на чем останавливались глаза. Я охотилась на муравьев, жуков и божьих коровок, пыталась поймать летящую каплю дождя, солнечный луч, играющий с росинкой, радугу, выходившую из реки и падающую в овраг. Соловьи, дрозды, цапли, ромашки среди лиловых колокольчиков и кукушкиных слезок, облака на огромном, свободном от цивилизации небе, жаворонки над полем – все казалось трогательным и милым. Сюда же можно было добавить и соседей, которые сжившись, образовали одну большую семью. Дружно ходили друг к другу в гости, вместе отмечали дни рождения, мужчины расписывали «пулечку», женщины разводили цветники, рукодельничали и консервировали все, что буйно росло на грядках. Были среди них и фанатки кулинарных изысков. Они щедро делились рецептами всевозможных ассорти. Внуки, отправленные родителями к бабушкам и дедушкам на лето, стайками носились на велосипедах, сверкая пятнами зеленки на сбитых коленках. Покой и мирная идиллия царили в этом небольшом дачном оазисе по Новой Риге, спрятанном среди берез, елей и орешника. От основной трассы его отделяли два поля, сплошь поросшие иван-чаем и красным клевером. Мой сосед, предпоследний романтик, любил говаривать про нашу деревню:
- Умиротворенность и воздУхи спасут человечество от него самого.
Может «да», а может «нет» - кто знает?
На третье лето, когда мое «сидение» на даче стало мне напоминать не любимую, но стабильную работу, а отношение к огурцам, помидорам, варению и грибам претерпело существенные изменения, я всерьез задумалась над тем, что мне делать дальше с этим подарком. Территория в тридцать соток каждый раз требовала больших усилий по ее обслуживанию и облагораживанию. Для городской женщины это был тяжелый труд. И удовольствие стало сменяться усталостью. Не хватало и мужских рук, потому что всегда что-нибудь выходило из строя, ломалось, перегорало, отвинчивалось, одним словом, скучало по хозяину и от этого приходило в негодность. Вирус эмансипации, который уже поразил большую часть женского сообщества планеты, требовал от меня идти в ногу со временем, а для этого изучить массу смежных профессий с явным креном в мужскую сторону. Природное дамское упрямство из принципа отказывалось осваивать сварочный аппарат, молоток и бензопилу. Не хотело и точка. Нарастал внутренний конфликт.
Заканчивался апрель. Я угрюмо смотрела на рассаду перцев, помидоров и огурцов, отчетливо понимая, что моя жизнь и в этом году может закончиться на грядках. В ней никогда и ничего больше не случиться из того, о чем втайне мечтает даже самая эмансипированная женщина на свете. При полном отсутствии личной жизни, что для дам опасность номер один, совершенно некому было взять меня за шиворот и направить в сторону радости и счастья, отняв лопату, грабли и тяпку. Некому было объяснить мне, куда двигаться дальше, некому было вытащить из внутреннего застоя. А если точнее - некому было меня любить и баловать. Все мужчины, которые, так или иначе, присутствовали в моей жизни, пытались учить тому, что умели сами. И это было ошибкой. Обучать женщину мужскому общению с миром – очередное заблуждение цивилизации. Это не сделает ее ни счастливее, ни умиротвореннее. Если женщине не разрешить сохранить свою природу она, превратившись в ущербного мужчину, очень скоро наскучит всем и в первую очередь самой себе. Собственно отсюда такое количество невостребованных для семьи женщин и мягких, изнеженных мужчин, которые категорически не хотят никого защищать, оберегать и пестовать, кроме самих себя.
Кажется, я опять забрела в чащу лирических отступлений?
Так вот, вы замечали некую весьма любопытную вещь? Когда сосредоточенно о чем-нибудь думаешь, рано или поздно оно непременно проявляется в реальности. Похоже, я так достала Вселенную своим потаенным внутренним нытьем и недовольством, что, она отреагировала самым нетривиальным способом. Практически накануне майских праздников, раздался телефонный звонок и младший брат Филипп, с которым у меня никак не складывались теплые родственные отношения, поспешил выполнить функцию слуги мироздания.
Итак, мой младший брат. Один из персонажей, который будет возникать то тут, то там исключительно для того, чтобы усилить психологический контраст с сестрой. Пишу о нем и немного о семье.
Прежде всего, между нами была пятнадцатилетняя разница в возрасте, что частично объясняет некоторую отстраненность друг от друга. Меня «выращивала» бабушка, так, словно я была пеларгонией во французском кашпо, удобряя всем тем, что позднее зацвело немодным сегодня романтизмом.
В соответствии с полученным воспитанием, я в восемнадцать лет уплыла замуж и поэтому мы с Филиппом практически не видели друг друга. Мама и папа (ученые-прагматики) посвятили ему все свое свободное время, бабушка к тому моменту решила снять с себя обязанности няни и уйти на покой. Из одной семьи образовалось сразу три: родители и брат, мой муж я и наш сын, бабушка и ее сестры, которые решили, что лучший способ закончить свою жизнь – это путешествовать.
Мы встречались все вместе по большим праздникам. На расстоянии любовь сохраняется лучше, чем на общей кухне. Как мне кажется, мы все сделали прекрасный выбор, тем самым сохранив любовь друг к другу навсегда.
Потом бабушка, а следом за ней и родители ушли в мир иной. Филипп женился, а мой муж, встретив женщину своей мечты, которая, в отличие от меня, умела пилить, строгать и забивать гвозди, свил новое гнездо и принялся высиживать потомство. Сын, повторив мой опыт, обзавелся женой в восемнадцать лет. Не прошло и года, как я, не напитавшись женскими радостями, превратилась в очень молодую, но все-таки бабушку. У меня один за другим появились внучка и внук, а сноха, выбрав карьеру домохозяйки, единолично занялась их воспитанием. Так что, как бабушка, я была не востребована. Да и какая из меня получилась бы бабушка? Чему я могла научить своих внуков? Что быть выше быта – это прекрасно? Сын не простил бы мне подобного влияния на своих детей. Поэтому так сложилось, что каждый член моей семьи четко занимался своим делом: Андрей работал, его жена возилась с детьми, я была бабушкой «на подхвате», а брат…. Брат уехал во Францию, увез туда свой бизнес, поселился в шестнадцатом округе Парижа вместе со своей женой, котом и попугаем.
Филипп изредка звонил нам, любезно справлялся о здоровье, дежурно, в форме сжатого конспекта, рассказывал о своих делах, никогда не проявляя эмоциональную включенность в наши проблемы. Но в последние два года что-то изменилось. Он вдруг решил заботиться о своих оставленных в «дикой России» родственниках. Почему? Для меня это так и осталось «тайной за семью печатями».
Вот уже несколько месяцев подряд он настойчиво приглашал Андрея с семьей приезжать в гости. Предлагал детям получить образование во Франции, полностью брал на себя все расходы по их содержанию, даже готов был снять квартиру, чтобы все мы чувствовали себя свободнее. Может быть, секрет был в возрасте? И к нему с годами спустилась с неба мудрость? Или его чувство одиночества усиливалось отсутствием собственных детей? Или где-то глубоко пряталась тоска по оставленной родине? Я решила не искать ответов на все эти вопросы. Просто приняла данность такой, какая она была.
Так вот, возвращаюсь к звонку из Парижа в конце апреля этого года.
- Филипп, пойми, не могу оставить имение без присмотра. – Размышляла я вслух. - Все зарастет и мне тогда уже не справиться со своими тисами-кипарисами.
- Тебе выписать садовника из Парижа?
На любую язвительность я научилась с возрастом реагировать индифферентно.
- Послушай меня, дикая Бара, вылезай из своего заповедника с медведями и
срочно лети ко мне. Цветущие каштаны ты уже пропустила. Но еще застанешь буйство и цветение в Булонском лесу. Гуляй там хоть целыми днями и любуйся в реальной природе тем, что в Москве продают в цветочных горшках. Я буду часто улетать в Мюнхен по делам. А вы с Катрин поживете у моря, побездельничаете от души, каждый день станешь есть любимый шоколадный мусс в неограниченных количествах и слушать музыку. В конце концов, поживете в Провансе, у меня там домик, прикупил по случаю. Хочешь ничего не делать? Просто жить и радоваться? Как наша бабушка? Хочешь побыть дамой, а не фермером и садовником в одном лице? Я оплачу все твои причуды. Пользуйся.
Хотела ли я этого так неожиданно предложенного мне праздника? Хотела. Это был очень уважительный повод удрать с грядок.
- Филипп, спасибо за приглашение. Буду рада с вами увидеться.
Мы говорили больше двадцати минут. Брат шутил, что было на него совсем не похоже. Он и, правда, изменился. Говоря высокопарно, стал напоминать мачо, уверенного в себе и вполне довольного жизнью.
- Через неделю перезвоню, и ты сообщишь мне рейс. Буду встречать твою сентиментальность букетом гиацинтов.
- Привет Катрин!
Настоящим мужчинам нравится делать женщин счастливыми. Никогда не стоит лишать их такого удовольствия. Так проповедовала моя бабушка.
ЮРИКО.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ
