Военный инженер обозвал Сталина пораженцем при всём наркомате. Вспоминал что был так измотан, что уже стало всё равно. Результаты такого поступка удивили и заставили изменить мнение многих больших начальников. Рассказывал об этом сам инженер, будущий нарком железных дорог Иван Ковалёв.
Причём сказано обидное слово было в самый тяжелый период Великой Отечественной. Шла оборона Москвы, судьба столицы висела на волоске. В строй ставили всех, кого только можно.
Ковалёва после ареста предыдущего командира поставили в нагрузку командовать военными перевозками. Только железнодорожные войска стали стремительно таять. Не успеешь оглянуться – не с кем будет восстанавливать разрушенные железные дороги и обеспечивать движение эшелонов.
Понятно, что специальные железнодорожные войска работали почти на линии фронта. Именно там были наибольшие разрушения дорожной сети. Именно туда жизненно необходимо было гнать поезда с боеприпасами, топливом, питанием.
Тут и там прорывались германские танки. Приходилось рабочим железнодорожникам вместо кувалды брать в руки винтовки. Только много ли со штыком против танка навоюешь.
Ни своей артиллерии, ни пулемётов. Это же не регулярные фронтовые части. В первую очередь строители, а не солдаты. Спасал только массовый героизм.
Ковалёв вспоминал, что в боях под Ворошиловградом (неплохо бы Луганску вернуть старое название) изобрели "паровозные гранаты». А куда деваться, если штатных гранат у рабочих просто не было.
Зато были запасы толовой взрывчатки для строительных нужд. Порезали бикфордовы шнуры чуть ли не под самый край шашки. И бабахали по фашистам, прикуривая шашки от цигарки.
Когда фашисты подошли к прямым дорогам на Москву вообще миндальничать стало невозможно. Войсковые командиры чуть ли насильно захватывали железнодорожные бригады под свою команду.
Бросайте инструменты и в окопы. Железнодорожников бросали в бой наряду с обычной пехотой. Потери у таких импровизированных войск были крайне тяжёлые.
Ковалёв рассказывал, что командиров можно понять. У них своя задача не пропустить врага. Но надо думать немного вперёд.
Когда-то придёт час погоним врага. Первым делом фашисты подорвут мосты, разрушат депо, уничтожат пути. Где взять опытных рабочих и инженеров для их скорейшего восстановления? Посмертными медалями дорогу не выложишь.
Ковалёв вспоминал, что многие профессиональные железнодорожники проблему очень хорошо понимали. Но что сделаешь? Против военного командования не попрёшь. Да и не до того.
Больше того, в силу нехватки войск на московских рубежах предложили вообще расформировать железнодорожные войска. Всех перевести в пехоту первой ударной армии.
Всё по взрослому. Мехлису поручают подготовить решение Госкомитета обороны. Дело практически решённое.
Ковалёва тоже включили в комиссию, но ходить на заседания было некогда. Все силы и время были на то, чтобы вовремя подтянуть к Москве свежие войска с Дальнего Востока. Шли сотни воинских эшелонов.
Приехал по настоянию Мехлиса только на последнее заседание. Когда подписывалось итоговое решение о ликвидации войск железнодорожников.
Приехал, а на совещании от высоких чинов не протолкнуться. Тут и генштаб, и наркомат путей сообщения и военные из наркомата обороны. Уже и решение принято, Мехлис навытяжку у телефона докладывает товарищу Сталину.
Мехлис докладывал обстоятельно, перечислял по фамилиям и должностям тех, кто поддерживает перевод железнодорожников в пехоту. Сталин не выдержал, сказал что решение понятно.
И вдруг попросил назвать только тех, кто против. Таких не оказалось. Мехлис прикрыл трубку рукой и на всякий случай уточнил у Ковалева – разумеется, Вы тоже поддерживаете?
Ковалёв рассказывал об этом так:
«Я был измотан бессонницей и неурядицами, этот удар с расформированием железнодорожных войск просто выбил из меня остатки дипломатии. Я ответил громко (может, Сталин услышит?) Это Ваше решение - пораженческое».
Мехлис обмер, вождь расслышал прекрасно. Сталин потребовал к аппарату нахального военного инженера. Из трубки донеслось:
«Почему считаете решение пораженческим? Речь об ударной армии, о защите Москвы».
Ковалёв взял себя в руки и чётко по пунктам объяснил. Такое решение не предполагает будущего наступления. Некому будет обеспечивать движение эшелонов, когда погоним врага на запад. Некому будет чинить мосты и разбирать тоннели.
Рассказал кратко сколько времени занимает подготовка толкового специалиста строителя для железных дорог. Быстро таких кадров не набрать.
Сталин моментально ухватил суть дела. Мехлису было сказано в лучших традициях киношного Чапаева. «То, что Вы тут всеми обсуждали, наплевать и растереть». Боялись сказать слово против решения Ставки. Хорошо, нашёлся один специалист, который не побоялся честно объяснить вопрос.
После чего вождь опять потребовал «нахального инженера». И спросил какими способами можно удержать войсковых командиров от бездумной траты в бою рабочих-железнодорожников.
Ковалёв предлагает неслыханную штуку. Передать железнодорожные войска от Красной Армии в гражданский наркомат путей сообщения. Не до конца, в оперативное управление наркомата, но всё же.
Решение тем удивительнее, что сам Ковалёв числится по военному ведомству. Управление военных перевозок подчиняется Генштабу. И тут вдруг предложение отдать свои войска в гражданские руки!
В кратчайшие сроки было подготовлено и подписано решение Госкомитета обороны. Железнодорожные войска получили боевую бронь. Впрочем, это не означало право отсиживаться в тылу.
Ковалёв рассказывал, что железнодорожные войска работали на самых передовых участках. Часто под обстрелами и бомбёжками.
Если осенью сорок первого на фронте было всего двадцать тысяч железнодорожных строителей, то к победному сорок пятому их число возросло в десять раз. А с помощниками из местного населения на восстановлении железных дорог трудился почти миллион человек.
И еще пара поразительных цифирок. За четыре военных года на пути до Берлина отремонтировано почти сто двадцать тысяч километров рельсов. Это три раза вокруг глобуса обернуться можно.
Восстановлено шестнадцать с половиной тысяч железнодорожных мостов. Можете представить масштаб строительства? Шестнадцать с половиной тысяч, в голове не укладывается!
Товарищ Сталин «пораженцем» быть не захотел, принял совершено правильное решение. А «нахальный военный инженер» Ковалёв станет под конец Отечественной железнодорожным наркомом.
