Редактор: Иван Назаров
Корректор: Светлана Харитонова
Технический консультант: Игорь Анатольев
Глава 1
Мы познакомились во время моего рабочего обучения и ее отпуска. Было разгоряченное лето, палящее солнце и тонны пляжного песка у самого моря. Волны катали на себе непослушных детишек, когда я сидел на шезлонге. Немного мокрый, но достаточно быстро сохнувший под легким и теплым ветром. Я наблюдал за всеми, кто присутствовал на пляже. За подростками, медленно прохаживающимися своими языками по мороженому в стаканчиках; за взрослыми, уютно прятавшимися под большими зонтами от солнца; за надувными бананами, сновавшими туда-обратно по морю с оравой детей в оранжевых спасательных жилетах. И все это было не для развлечения. А для отвлечения. Я просто хотел курить. К горлу подкатывала жажда. Пальцы то и дело сжимались и перекатывались друг по другу. Губы смыкались и размыкались, воображая себе зажатую между ними сигарету.
На пляже всегда возникают трудности с курением — только в отведенных для этого местах, рядом с противной урной, за километр от берега. Я не сдавался. Сидел и выжидал до последнего. Когда мои руки сами потянутся за сумкой и выудят оттуда последнюю сигарету. Дело шло к вечеру.
Именно в этот момент появилась она. Девушка с рыжими волосами, вьющимися по плечам. С голубыми глазами и острыми клыками, заметными лишь тогда, когда она улыбается. Я видел, как другие мужчины оценивающе смотрели на ее белый купальник с лифом без завязок на шее и трусиками танга. Я же смотрел, как изящно она шла по песку. Будто здесь проходили съемки летнего клипа или рекламы. Она была совсем рядом, щупая воду большим пальцем правой ноги. Я не растерялся, расправил плечи, тут же забыл про жажду и сигарету. Уж очень мне хотелось увидеть ее белые клыки и ямочки на щеках.
— А вы знаете, чтобы согреться, нужно мысленно погрузить себя в самое холодное место?
— Простите, что?
Она обернулась. Так пристально посмотрела на меня. И пока я выжидал паузу, заметил, как она осматривает меня. Кого видела девушка в белом купальнике? Хлипкого паренька с черными, но так некстати выгоревшими на солнце волосами. Когда-то бледную кожу, теперь красноватого оттенка, покрывшуюся неправильным загаром. Цветом хорошенького розового поросенка. Темные брови, нервно скачущие над глазами, и сами глаза, еле удерживающие ее взгляд. На меня смотрела девушка с самыми выразительными глазами, любопытными, но уже затерявшимися в мыслях.
Говорят, девушки способны оценить мужчину за семь секунд. За это время, пока я молчал, у нее сложилось обо мне первое впечатление. Она так быстро скользнула по холостяцкому безымянному пальцу моей правой руки, задержала свои голубые глаза на моем худощавом торсе. Ей потребовалось всего пару секунд, чтобы найти во мне самое привлекательное. Наверное, для нее это были мои губы и скулы. Таковые мне достались от отца. Они всегда притягивали внимание собеседниц. Что ж, я счел это за комплимент в очередной раз.
— Бывали здесь раньше? — она решила повременить с погружением в воду. Вполоборота развернулась ко мне, склонив голову и перекрестив ноги.
— Нет. Точно нет. Это моя первая поездка на море, — усмехнулся я, вспомнив, как выгреб последние деньги из копилки, отправляясь сюда. Но об этом еще слишком рано говорить, так что… — А вы?
Девушка улыбнулась, и я снова восхитился ее ямочками на щеках. Она опустила глаза, затем подняла их. Каждый ее взгляд казался приманкой. Выстрелом, поражавшим меня все глубже.
— Каждый год здесь. Этот пляж. Многие кажутся настолько знакомыми, а вы здесь новенький. Поэтому и спросила. Судя по загару, недавно приехали. Второй день?
— Верно. Вчера перележал на солнце.
Я больше не нашел что сказать. А она кивнула и отвернулась. Теперь ее внимание было приковано к воде. Девушка медленно входила в море. Ее тело покрывалось легкой дрожью, но она продолжала. Температура воздуха была выше, чем температура воды. И каким бы теплым ни было море, оно все равно было холоднее.
***
На следующий день я уже знал ее имя. Сонька. Лисицына. Забавы ради фамильярничали ее подружки, которые сидели в этот раз вместе с ней у самого берега. Перебирали в руках гладкие камушки и бросали самые ненужные из них в воду. А я продолжал проводить свои беззаботные выходные на шезлонге под зонтом, только бы не попасться очередной раз голой спиной солнцу. Я укрывался рубашкой сверху, чтобы лучи не доставали до меня. Моя спина горела, как раскаленный металл в огне. В море становилось немного легче, но моя манера отвратительно плавать заставляла меня сидеть на месте и не позориться.
Подружки Соньки все еще сидели на берегу и смеялись. Я слышал доносившиеся до меня фразы: «где твой папик?» и «ой, лиса», а еще это ужасное устоявшееся выражение «к Соньке на хромой козе не подъедешь». Сонька, в свою очередь, тихо улыбалась, иногда плескаясь соленой водой в девчонок. Она знатно держалась на воде, ныряла и снова появлялась на поверхности. А я сидел как истукан и смотрел.
Чтобы влезть в воду, мне потребовалось дождаться вечера, когда многие семьи и компании разбрелись по берегу морской набережной. Еще не темнело, но приближалась пора ночных развлечений. Вдалеке мерцал свет разноцветных лампочек высокого чертового колеса, доносился веселый визг с аттракционов. Взглянув на солнце, опускавшееся в воду, я снял рубашку и небрежно кинул ее на шезлонг. Мне было достаточно десяти мелких семенящих шагов, чтобы добраться до моря. Я знал, что она все еще там. Рыжая Сонька сидела на камушке, выступавшем из воды. Кто только на нем не сидел за эти три дня! Чаще излюбленное место было занято, но теперь свободно. Девушка в белом купальнике облокотилась на руки и выгнулась, подставив под уходящее солнце бюст. Я так засмотрелся, что хлебнул воды, закашлялся. Каждая новая волна заставляла меня подпрыгивать на месте. Однако я все равно двигался назад. Дальше от девушки на камне.
Мой кашель привлек ее внимание. Она обернулась, чтобы посмотреть в мои испуганные голубые глаза. Она же чувствовала себя здесь уверенно. Как львица запрыгнула в воду с головой, вынырнула совсем рядом, поравнялась со мной. Мои и ее ноги доставали до дна, но она продолжала удерживаться на поверхности, не касаясь песка внизу.
— Что-то редко вы плаваете, — заявила она.
— Не то чтобы умею. Сейчас в воде находиться приятнее. Солнце уже не так сильно печет. — Моим делом было найти оправдание или хотя бы чуть-чуть замаскировать мою неспособность к плаванию. — Почему остались? Ваши подруги давно ушли.
— Люблю смотреть на закат. До ночи есть время. Куда мне спешить?
— Ведете ночной образ жизни? То-то я вас с утра здесь не видел. А вы знаете, что лисицы — ночные охотницы? У них, как и у кошек, вертикальные зрачки, поэтому им легче ориентироваться после заката. Они редко выходят в светлое время суток.
Девушка усмехнулась и задрала нос кверху, прищурила глаза. Разумеется, я был не оригинален и далеко не первым, кто сравнивал ее с лисой. После она улыбнулась и оттолкнулась ногами ото дна, резво начала плыть, все дальше от берега. Она знала, что я не поплыву следом. Так и останусь стоять по шею в воде.
Я не дождался ее возвращения в тот день. Сонька уплыла туда, где море другого цвета. Синего или темно-синего. Чистое и прохладное. А я плескался в темно-сером, перемешанном с песком. Мне запомнилось, как она умеет щурить глаза. Словно лисица во время охоты. Но я не был добычей. Я не подходил ей, не понимал тогда почему.
***
В понедельник у меня были курсы. И вряд ли стоило бы рассказывать о том, как я и еще десятки парней просидели до самого обеда в офисе. В тесных и мокрых от жары рубашках. Галстуки стягивали шеи. Ноги в брюках судорожно отодвигались друг от друга под столом, боясь соединиться и запотеть. Ручки в руках крутились меж пальцев, лениво записывали на бумаге то, что могло когда-нибудь пригодиться в работе. Я ждал конца, чтобы вернуться на пляж. Мои коллеги выглядели пожеванными и зелеными. Верно, мечтали о похмелье. Как говорил босс: «Вы едете не веселиться, черт возьми! Двухнедельные курсы сделают из вас толковых риелторов!» Я был не согласен с ним. Но возражать не стал, очень хотел увидеть море. И теперь просиживал здесь драгоценное время.
Едва закончилось «блокнотописание», я вернулся в отель. Скинул с себя официальный гидрокостюм и сразу же принял пляжный вид. Переоделся в легкие бриджи и футболку с коротким рукавом. Нацепил на глаза очки от солнца. Очки для зрения убрал в футляр и оставил на тумбочке. Разве не говорил? Я — очкарик, когда пишу, читаю или сижу за компом. В остальных случаях нормально вижу. Без очков я отлично узнал Соньку, едва заявился на пляж. Она была в коротком платье и соломенной шляпке, с коктейлем в руке. По трубочке к ее губам подступала белая жидкость прохладного молока в помеси с мороженым. Сделав пару глотков, девушка отнимала ото рта трубочку и облизывала языком свои губы. Затем скалила острые клычки, улыбаясь в ответ на шутку одной из подруг.
Я остановился рядом с урной. Запустил в губы сигарету и прикурил ее. Сонька заметила меня и осуждающе покачала головой. Я старался выглядеть невозмутимым. Набивал себе цену через темные очки, прятал свои глаза за ними. Стоял и дымил, удерживая на ней взгляд. Но мы-то оба понимали, что я — не такой. Едва бы она поманила пальцем, я тут же оказался бы рядом с ней. Но Сонька не поманила. Ее губы снова обжали трубочку с молочным коктейлем, а глаза обратились в сторону. Я обдумывал, как мне остаться с ней в эту ночь.
— Доплывешь вместе со мной хотя бы до буйка, и я твоя, — сказала Сонька, когда мы остались в море совсем одни.
Солнце давно ушло, миновал закат. Я барахтался по волнам, двигаясь миллиметрами вперед. Загребал руками воду и не чувствовал под ногами дна. Понимал, что она врет. Сонька играла со мной. Перешла на «ты», очаровала меня улыбкой и своими ямочками. Так звонко смеялась, когда наблюдала мои попытки плыть за ней. Я жадно дышал, боясь представить, как в скором времени пойду ко дну. Продолжал плыть, как бьющийся на поверхности утопающий. Дыхание предательски прерывалось, предоставляя кашлю свободно разгуливаться по моим легким. Теперь я кашлял и плыл. Мои глаза округлились от ужаса, когда тело потянуло вниз. К счастью, встречная волна подхватила меня вверх. Но унесла дальше от буйка. Я не выдержал и доплыл до того, что был ближе ко мне. До последнего буйка я насчитал еще два. Мертвой хваткой вцепился в трос, буквально повис на нем животом. Начал судорожно дышать. Сонька вернулась. Довольная удерживалась рядом. Смотрела, как я старательно выплевываю легкие ради нее.
— Неплохой результат. Завтра попробуем снова, — деловито сказала она.
— И не подумаю! — отказался я, наконец позволив себе спокойно дышать и говорить.
Тогда она подплыла ближе и коснулась меня солеными губами. Вот так запросто забрала мое сердце. Всего лишь секундным поцелуем заставила меня влюбиться. От нее пахло свежестью и солью. Морем. От меня — умершей сигаретой. Она отстранилась и легла на спину. Размеренно и медленно поплыла так к берегу. Я вернулся по тросу. Когда выбрался на берег, Сонька, уже одетая, накидывала пляжную сумку себе на плечо, держа шлепанцы в руке.
— Тебя хоть как звать-то? — спросила она.
— Леша, — ответил я и понял, что на этом сейчас расстанемся. Ей представляться было необязательно. Ее знали на пляже. Сонька Лисицына охотилась ночью, а днем встречала добычу у берега. И пока только собирала обломки своей мечты. Я совсем не входил в ее планы.
***
Я слишком рьяно стремился ее завоевать. Приходил на пляж каждый вечер. Сонька всегда располагалась с подругами на одном и том же месте. По два-три часа я тупо наблюдал за ней. Смотрел, как она смеялась или плавала в море. За это время моя кожа перестала быть красной, и, я знал, что она скоро начнет облазить. Превратит меня в неудачного змея.
Только через два дня я решительно поднялся с шезлонга и подступил к морю. Я — не дурак! Выбрал, когда оно будет достаточно спокойным. Шагнул в него и остановился только тогда, когда вода стала мне по плечи. Страх не отступал, я оглянулся. Ее голубые глаза удивленно смотрели мне вслед. До этого я еще не выходил из-под укрытия так рано.
Я вернулся глазами в сторону бескрайнего моря и почувствовал, что выиграл. Не до конца, конечно, но шанс на победу у меня все-таки был. Приготовился, оттолкнулся и начал плыть. На этот раз волны расступались передо мной, а ветер приятно обдувал мокрое лицо. Я чувствовал, как мне стягивает кожу солью и как солнце впивается в мою спину. Верно хочет поджарить меня снова. Но подогретый вновь пирожок не такой вкусный, как если новоиспеченный. Я поклялся, что больше ни за что не поплыву так далеко.
Времени на то, чтобы осмотреться, не было. Я слышал крики чаек, доносившуюся музыку с берега и гудок катера вдалеке. Мой буек оказался совсем рядом, мне оставалось всего-то несколько метров. И я плыл, ощущая внутри готовившийся запуск приступов кашля. Все еще сдерживал его, щекочущего мне горло. Руки устало брели вперед, а ноги совсем ослабли и сделались ленивыми, еле дергавшимися в воде. Но море было на моей стороне, оно удерживало меня на поверхности и будто бы тащило вперед. Тоже из последних сил.
Я доплыл! Кое-как взгромоздился на несчастный последний буек и начал выискивать лисичку. Отсюда я видел только общие черты ее тела и белоснежность ее купальника. Она стояла там, на берегу. А я довольно держался на буйке. И точно не ждал, что она приплывет ко мне. Сонька не станет говорить со мной при подругах. Поэтому, когда сердце перестало так быстро колотиться, а легкие восстановили дыхание, я должен был вернуться. И для меня это стало огромным достижением: возвращаться своими силами — плыть к берегу.
В ту ночь Сонька действительно осталась у меня в номере. Я трогал ее рыжие кудри и гладил ее нежное лицо. Возбужденно хватался за ее голую грудь. Срывал с нее стоны и поцелуи. Прижимал к себе ее разгоряченное тело. Но она солгала, потому что не была моей. Подарившая мне свое тело, Сонька продолжала оставаться для меня недосягаемой незнакомкой.
После я сидел в постели, укрывшись по пояс одеялом. Облокотился на изголовье кровати и достал сигарету. Посмотрел на Соньку и не увидел ни одного жеста против. Я закурил. Сонька тут же выхватила у меня поцелуй. Немного дерзкий, но страстный.
— Обожаю запах твоих сигарет, — прошептала она и опомнилась. — Только не говори никому!
— Почему ты здесь? — Этот вопрос застрял у меня в голове, я не мог не спросить.
— Ты мне нравишься, Леш.
— Но я не тот, кто нужен?
— Пойми, я не ищу любовь. Я хочу стать звездой, — проговорила она, серьезно уставившись мне в глаза.
Сонька хотела богатств, денег и славы. Она грезила мечтой встретиться с каким-нибудь знаменитым продюсером, который откроет ей дорогу в шоу-бизнес. В неидеальном случае — она хотела стать женой олигарха.
А что я? Я был всего лишь риелтором. Не самым успешным, но, так сказать, небезнадежным. Жил с родителями, потому что так было удобно и выгодно. Наша квартира находилась за МКАДом, но я не унывал. Потому как знал цены на квартиры в Москве. Старательно показывал их покупателям, иногда продавал. Приносил в родительский дом праздник в виде премий с процентов от продаж. Но не более того. У меня никогда не было много денег. Поэтому моя влюбленность в Соньку изначально была обречена на провал.
Я был примерным мальчиком, бывшим ботаником. А Соня — рыжей бестией. Она призналась, что долгое время работала официанткой в роскошном ресторане в Москве. Иногда встречала достаточно богатых людей. Заводила с ними отношения, выманивала из них дорогущие подарки, но на большее они не были готовы. Пока не были готовы. Полусонная Сонька грозилась вернуться и влюбить их в себя по полной. Избавить от брака некоторых непокорных мужчин.
Я сидел в ужасе, думая, кого я нашел? Кого гладил по рыжим волосам, спускаясь пальцами на шелковые плечи? Соньку. Дремлющую на моей груди Соньку, переспавшую со мной за буек. Достигнутый мною буек. Я стал исключением, покорил ее своим поступком. Рисковал жизнью ради нее. А еще я ей нравился. Но был без денег.
— Расскажи мне что-нибудь, Леш, — сквозь сон попросила Сонька.
Я помолчал, уставился на секунду в потолок, затем повернулся к ней и сказал:
— А ты знаешь, что в среднем человек с 20 до 70 лет тратит около 600 часов или 25 дней, занимаясь сексом?
***
Как я и предполагал, наша ночь не сделала Соньку моей. Я видел ее с другими. Ее белый купальник мелькал далеко в море на яхте незнакомца. Потом рыжая копна волос и острые клыки вертелись у мускулистого красавца на пляже. Сонька страстно намазывала его спину противозагарным кремом.
Она была всюду. В каждом ночном клубе, в каждом ресторане, в каждом магазинчике. И всегда с разными мужчинами. Одни ей щедро дарили цветы; другие составляли компанию во время ночных прогулок — от пляжа до номера; были те, кто носил ее на руках, заодно осыпая украшениями и нарядами. Сонька работала на износ. Спала только утром, иногда уткнувшись носом в мою шею. Потому что я ей нравился и от меня разило дешевыми сигаретами. Это был ее секрет. На завтрак она любила есть огромные бутерброды с колбасой и сыром. Сонька смешно забивала их в рот и медленно жевала. Я смеялся над ее оттопыренной щекой, а она весело стреляла в меня голубыми глазами.
Сонька была в прошлом маленькой девочкой. Росла в обычной, небогатой семье среди младших и старших сестер. Я мечтал влюбиться в другую рыжую Лисицыну, которая не причиняла бы мне такую боль. Повезло влюбиться именно в эту. В эту, которая хохотала, когда я стягивал футболку и демонстрировал свой худой торс. В эту, которая серьезно слушала меня, устроившись рядом, когда я читал ей записи с курсов «блокнотописания». И в эту, которая примеряла мои очки у зеркала и хмурила брови, воображая себя грозной училкой.
— Найди мне съемную квартиру в Москве. Ты же можешь? — однажды спросила она.
— Могу, — пожал плечами я, копаясь вилкой в своем завтраке.
В Москве она жила вместе с подругами. Ей часто приходилось делиться. У каждой была своя доля и свои условия, чтобы Сонька продолжала жить в гостях. Подруги умело выпрашивали самое дорогое: в виде богатых мужчин или их подарков, брендовых шмоток и телефонов. А Сонька, скрипя зубами, нехотя делилась. Уж не для этого ли я попался в ее сети? Чтобы найти подходящую квартиру и платить за нее из своего кармана. Но я был готов и на это. Особенно когда она обнимала мои губы своими губами.
В некоторые дни Сонька оставалась без добычи, и тогда я прогуливался с ней по ночному пляжу. Укладывал ее на шезлонг и откровенно целовал в шею. Прятал свои руки под ее платье, исследуя изгибы ее тела. Ждал, когда же лисичка влюбится в меня и поймет, что деньги — это не так уж и важно. Терзался вопросами, от которых становилось только больнее. Задавал их, заранее зная ответ:
— Почему ты не можешь остаться только со мной?
— Леш, тебе не нужно думать об этом. Мы не сможем быть вместе, — отвечала она.
— А если я… заработаю много денег?
Сонька рассмеялась. Наверное, у меня на лице было написано «неудачник». Все мои привычки и мой внешний вид говорили о том, что я привык жить скромно. Я не тратился лишний раз на одежду, не обедал в ресторанах, экономил на развлечениях и не мог позволить себе дорогие сигареты. Выглядел недостойным, идя рядом с Сонькой.
Рыжая девушка меняла платья каждый день, от нее пахло духами с ароматом роз, а вечером ее спину разминали массажистки. Сонька знала про развлечения. Рассказывала про джакузи и про «голубого тунца» — одно из самых дорогих блюд, что подают в элитных ресторанах. Говорила про бизнес и хорошую жизнь, которая ей обязательно светит в будущем.
Я ничего не знал про «тунца». Продолжал закидывать Соньку дешевыми фактами, которые так прочно держались в моей голове. Что-то вроде: морской конек — самая медленная рыба; пчелы могут распознавать бомбы; или однажды сенатором Рима стал конь. Сонька смеялась, удивляясь, зачем я храню такую бесполезную информацию в своей голове.
— Чтобы клеить девчонок, — сказал я.
Но соврал. На деле же все эти факты постоянно вычитывались мной на сайтах, когда я просиживал часы в офисе. И это никак не помогало в знакомстве с девушками.
А началось все с детства и больших энциклопедий. Я брал с полки книги о животных, о машинах, о других странах, садился в казавшееся тогда большим кресло и читал. Мальчишки во дворе дразнили меня хлюпиком, поэтому я редко выходил гулять. Проводил время за чтением. Удивлялся, как черепаха может дышать своим задом.
***
— Я уезжаю. Завтра, — сказала Сонька в одно утро, когда мы лежали в моей постели.
Сначала я испугался. Принял ее слова как прощание. Затушил сигарету, собрал ее лицо в свои ладони и поцеловал. Сонька мило улыбнулась, закрыла глаза. Она-то знала, как сильно я влюблен. Лисицына резво оттолкнула меня, выпрыгнула из кровати и провиляла к окну. На ней не было ничего, кроме черных трусиков танга.
Я откинулся на подушку, не переставая наблюдать за ее расправленной спиной и покачивающимися бедрами. Сонька облокотилась на подоконник и посмотрела куда-то вдаль. Там, из окна тянулись свежий запах моря, утреннее галдение чаек и отскакивающие от тротуарных дорожек сланцы. Мне не терпелось поймать ее в объятия, прикрыть груди от лишних взоров. Но она первая обернулась, застав меня на том, как я восторженно на нее таращусь. Сонька оттягивала момент нашей скорой близости, кралась ко мне как лисичка. Стреляла голубыми глазами и облизывала свои розовые губы. Пальцами убирала свои рыжие кудри назад. Она села на меня и откинула шею, оставив место для горячего поцелуя. Мои руки по привычке скользнули по ее бедрам. Я был готов.
— Выходит, встретимся в Москве? — уточнила Сонька, когда я возвышался над ней, стараясь не кончить.
— Конечно.
— В моей новой квартире? — Так она намекала, что помнит о моем обещании найти ей жилье.
— Да.
— …хорошо, — простонала она. И было не ясно, что именно приносило ей удовольствие. Секс или мое обещание.
Глава 2
В мою жизнь ворвалась двадцать девятая осень. Море и курсы давно остались позади. Я искал как можно больше клиентов для новых квартир, пытался использовать «блокнотописание», рассматривал шикарные комнаты-студии для Соньки.
Мы с ней не виделись. В моем кошельке всегда лежал номер ее телефона, записанный на листке. Я хотел позвонить, но обещание было превыше всего. Мне попадались хорошие варианты, но за МКАДом. Или средненькие студии и комнаты в Москве, но за слишком большие деньги. Я пил много кофе и много курил. Продолжал свои поиски. Вычитывал все больше интересных и ненужных фактов. Скучал по голубым глазам, зная, что они где-то в Москве. Блуждают или, может, уже нашли богатенького папика и качают из него деньги. Представлять Соньку с кем-то другим я не хотел.
В начале октября я позвонил ей. Мои руки были слишком взволнованными, поэтому пальцы еле попадали на нужные числа. Этот звонок был для меня всем, для моих коллег — работой. Я должен был разговаривать с ней как с обычной клиенткой, которой нужно показать квартиру. Но едва услышал ее голос в трубке…
— …а вы знаете, что жители Стокгольма встают в очередь на аренду жилья с 18 лет, так как ждать освободившуюся жилплощадь необходимо примерно 7–10 лет?
— Леша! Неужели это ты? — она обрадовалась моему звонку.
— Я нашел, — самоуверенно сказал я. — Давай встретимся? Где тебе удобно?
Подпирая телефон ухом, я записал адрес. Ее сладкий голос манил меня. Она щебетала мне в трубку, заставляла улыбаться своим приятным смехом и нисколько не жалела на меня своих чар.
После разговора я быстренько набил свой кейс и был таков. Моим коллегам оставалось только посмотреть мне вслед, как я убегаю из офиса с огромной надеждой в глазах. Я спешил не опоздать, чтобы увидеть девушку в зеленом платье. Как она сказала «в белый горошек». По дороге дождь обмочил мои деловые брюки и растрепал черные волосы. Теперь я выглядел небрежно, когда шел к входной двери ресторана. В моей руке увядал растрепанный толпой из метро букет разноцветных гербер. На кейсе обнаружились пятна от луж. Но я не придал этому значения. Так и залетел в ресторан, увидел Соньку за столиком по центру. В ту же минуту сел рядом с ней, хотел поцеловать.
На сей раз Сонька играла другую роль. Делала вид, что мы незнакомы, протянула мне ладонь для рукопожатия. Я удивился, осмотрелся по сторонам. Но все равно официально пожал ей руку. Пришлось сесть напротив нее. А когда она заговорила деловым тоном, обращаясь ко мне по имени и отчеству, я все понял.
В Москве Сонька имела другой статус. Светская львица или девушка, которая дорого обходится. Я был недостоин сидеть рядом. Особенно в этом ресторане, на который у меня не было денег. Сонька знатно рассердилась, узнав, что я на мели. Заказала себе только чай с лимоном. Как мне казалось, его должны были подать на золотом блюдечке, а пить следовало в сопровождении оркестра. За такую-то сумму. Сонька недовольно на меня щурилась.
— Не позорь меня, — шикнула она.
Мы ехали в такси. Моя спина взмокла от набежавшего километража. Думал, хватит ли мне финансов, чтобы расплатиться с таксистом? Ведь я — честный потребитель метро. А Сонька продолжала играть роль богатой особы, которой случайно достался неудачливый риелтор. Я сидел спереди, но отлично видел в зеркало ее глаза на заднем. Она метала ярость и недовольство. Будто от меня несло нищетой, если таковая имела запах. Сонька вежливо, но немного с высока общалась с таксистом, принимая его за слугу. Я тоже числился в этом списке. Но ничего не мог сделать. Любил ее. А она пьянила меня своим дыханием, особенно когда находилась так близко.
— Здесь отличное место, — заявила Сонька, присев на кухонную тумбочку.
Она притянула меня за галстук к себе и обняла ногами. Я был в замешательстве. Мы так и не досмотрели комнатку-студию, не согласовали аренду с хозяином, а Сонька уже лежала на столе и стонала под моим напором. Я знал, для чего она это делает. С того дня я должен был платить за ее проживание здесь.
***
Родители удивились, когда я внезапно переехал на съемную квартиру. Мною правила любовь. Та самая — с голубыми глазами и рыжей копной волос. С охапкой платьев и стучащими каблуками по паркету. С разгульной жизнью вне дома и домашним вязаным свитером на балконе. Я решился быть с ней.
С утра Сонька любила поваляться в постели, я готовил ей завтрак. Бывало так, что возвращался с работы, а ее кофе стоял нетронутым на столе. Я старательно не спрашивал про ее интриги, и Сонька с благодарностью позволяла мне прикасаться к своим губам. Когда-то возвращалась домой рано, когда-то под утро. Волокла за собой туфли, ступая по кафелю ногами, обтянутыми в тонкий капрон. Или ложилась рядом со мной перед наступавшими сумерками и рассказывала о мерзавце, который схитрил.
— Он сказал, что у меня красивый голос, что готов продвигать меня!
— Но у тебя и правда красивый голос… — Сонька меня не слушала.
— Ничего! Я знаю, как на него повлиять. Завтра позвоню Лизе, он за все ответит!
Сонька говорила о тех самых подругах, срисованных точь-в-точь с нее. Такие же авантюристки или аферистки, ищущие богачей. Мстящие и безжалостные. Обладающие нужными связями и раскованными манерами. Так, обидчик Соньки вскоре остался без штанов, без жены и без привилегий на будущее. Временами я искренне радовался, что не являюсь толстосумом. Насколько бы паршиво я себя чувствовал, зная, что любят не меня, а только мои деньги?
Что ко мне чувствовала Сонька — оставалось загадкой. Я был ее квартирантом по оплате жилья и терпеливым слушателем. Иногда сексуальным партнером. Но чаще другом, с которым можно было посидеть на балконе и не притворяться, будто запах сигарет — это что-то из ряда вон выходящее.
— Я люблю тебя, — однажды заявил я, пребывая слегка навеселе.
— Я знаю, — только и ответила она, потом задумавшись, — Леш, найди машину, а?
— Не понял. Какую машину и зачем?
— Большую, с кожаным салоном…
Дальше я уже не слушал. Передо мной сидела в темноте рыжая девушка. Она теребила в руке локон своих волос. Ее глаза сверкали, а губы шевелись в такт словам. Сонька хотела, чтобы я доказал свою любовь. Иначе как это назвать? Не помню, как согласился. Зато отлично помню, как суетился всю следующую неделю в поисках той самой большой машины с кожаным салоном.
Но это было далеко не все. Да, машина оказалась первой в ее списке. Я нашел деньги, арендовал «кадиллак» и вечером того же дня заехал во двор к ее подружкам. Мне было запрещено опускать стекло, высовываться наружу и все в том же духе. Главное правило — оставаться для всех инкогнито, приехавшим за Сонькой. Она гостила у подруг. Позже я увидел ее на пороге среди уже знакомых мне девушек. Последней, с кем обнималась и целовала в щеку Сонька, была Лиза. После рыжая бестия прошлась от бедра до задней дверцы машины, величественно села и захлопнула ее за собой. Для Соньки этот жест значил многое, для меня — понты. Ее девицы долго пялились на выезжавший со двора «кадиллак». И следовало ли говорить о том, как по возвращении домой рыжая малышка оседлала меня?
Через неделю Сонька попросила платье. Своим невозмутимым пальчиком указала на самое роскошное в одном из бутиков, куда я обычно ни ногой. Я долго размышлял за сигаретой, как бы его достать. Упрашивал Соньку не издеваться надо мной.
— Я ведь и так плачу за студию, неужели среди твоих поклонников никто не может подарить тебе это платье?
— Но ты тоже можешь это сделать? Правда ведь? — хлопала голубыми глазами Сонька.
Я. Его. Украл.
Не сразу. Три дня ходил мимо того бутика. Изучал местность, где расположены камеры наблюдения, чем занимается продавец-консультант и в какие часы. Выкроил для себя подходящее время, просто зашел внутрь, сдернул платье с вешалки и убежал. Господи! Как колотилось мое сердце. Пробежав всего-то пару кварталов, я присел на корточки. Почувствовал, как у меня трясутся коленки. Начал выплевывать легкие. Нечто похожее я испытывал, когда плыл к последнему буйку.
И меня осенило. Сонька проделывала со мной один и тот же трюк. Раз за разом. Она отдавала мне команды, а после их успешного выполнения порционно награждала. Угощала меня своим пряным телом, позволяла называть любимой девушкой, которую я наконец-то заслужил.
Я плюхнул то платье на кровать, прямо в Сонькины ноги. Был слишком ошеломлен своим открытием. Сгорбившись, сидел на краю постели и смотрел в пол. Высказал девушке все как есть. Я специально посмотрел на нее, чтобы увидеть испуг. Но она не боялась. Прильнула к моей спине и обняла мой торс, уткнувшись лицом в плечо.
— Как ты сказал? Украл? Для меня? — снова спросила она.
Сонька забралась руками под мою рубашку, стала покусывать своими зубами мочку моего уха. Я забыл о том, что буквально пару часов назад вынес дорогое платье из бутика и что меня, возможно, разыскивает полиция…
Нужно знать, сколько бы раз я ни говорил себе остановиться, снова продолжал это делать. Творить безрассудные вещи для Соньки. Я крал для нее цветы. Брал ключи у коллег от дорогущих квартир, мол, показать жилье клиентам — а на деле насладиться Сонькиным телом где-нибудь на балконе с панорамным видом на вечернюю Москву. Пел ей серенады на крышах многоэтажек, а она смотрела снизу вместе с остальными, считавшими меня сумасшедшим. Таскался с ее покупками и сумками чуть ли не в зубах, потому что в руках места не оставалось. Случайно увиденный ее знакомыми, я автоматически превращался в прислугу, а Сонька — в холодную королеву, управлявшую мной.
Лисицына не переставала удивлять контрастами, меняя свои социальные маски по сотне раз на дню. Но мне по душе была ее домашняя маска. Та, где рыжая девушка целует меня в щеку. Меня, возвращающегося с работы. Где лисичка перестает хитрить и начинает рассказывать о своей самой младшей сестре, которой не хватает игрушек. Где Сонька идет по комнате с мокрыми волосами после душа, абсолютно голая, и обнимает меня. Или та Сонька, находящаяся здесь и сейчас, переставшая на миг мечтать о звездах, которые так далеко…
***
У Соньки было много полезных мужчин. Я обнаружил это случайно, когда у меня разболелся зуб. Всю ночь ворочался с боку на бок, не давал ей уснуть.
На следующий день она отправила меня в престижную стоматологию, объявив старшим братом. Тихонов стал Лисицыным, но продолжал вести себя иначе. Я смотрел на сюсюкавших со мной медсестер, на их чересчур широкую улыбку. Понимал, что все не по-настоящему. Спонсором моего здорового зуба стал заведующий стоматологией.
Управляющий рестораном угощал Соньку дорогим красным вином за счет заведения. Владелец цветочного не переставал дарить букеты, случайно мимо проходившей рыжей особе. Шофер одного влиятельного господина частенько подвозил Соньку по нужным ей адресам. Известный юрист разрулил ситуацию, когда я не смог заплатить по счетам вовремя.
И так было во всем. Соньку всюду преследовали мужчины. У нее была собрана своя собственная коллекция. На все случаи жизни. Каждый из тех мужчин мечтал о Соньке. Но для нее они были не те. Столько знакомых богачей и ни одного продюсера, отвечающего за шоу-бизнес.
— Выходит, я — единственный риелтор в твоей коллекции? — Мне стало смешно.
— Единственный и неповторимый, — подмигнула она.
Я тоже был нужен. Может быть, подобрался чуть ближе к ней, чем остальные. Сонька не позволяла целовать себя хозяину ночного клуба. Не была стиснута в объятиях боссом туристической фирмы. Она держала их рядом, но на дистанции. Звала, когда потребуются. А я продолжал быть при них братцем Лисицыным. К их удивлению, с черными волосами. Почти привык к постоянному присутствию конкурентов. Начал стыдиться своей мелкой и невзрачной зарплаты. Переживал, что Сонька потеряет ко мне интерес и уйдет. Но это было слишком предсказуемо…
#татьянаграц #грацпишет #рассказ #писатель #писательство #каналдзен #яндексдзен #книгитатьяныграц #сонька #рассказсонька