В далеком 2002 году я поехала в Крым.
На семинар Бориса Евгеньевича Золотова. Из Омска нас тогда поехало три человека.
Достать билеты было нереально. Мы с Ольгой день и ночь стояли на вокзале у касс, выгадывали, интересовались, строили маршруты и наконец – купили. Урвали, так сказать. До Москвы, а из Москвы – до Евпатории. Там , в 10 километрах от Евпатории, в кемпинге, в километре от моря и происходила встреча.
Там мы и поселились втроем, трое омичей, в маленьком уютном домике.
Для кого то семинар явно проходил иначе. Уверена – для всех. Я как то не влилась особо в огромный коллектив, окружавший Бориса Евгеньевича. Но мне было крайне интересно за всем наблюдать. Море, опыт жизни вне родителей и родного дома, новые люди повсеместно и круглосуточно, ну и сам семинар.
Бориса Евгеньевича все очень любили. Он очень много рассказывал о науке, о энергиях, о взаимодействии людей, о событиях в мире. Каждый вечер – был как полет на новую планету. То лекция, то демонстрация фильмов научных, то работа на площадке по взаимодействию, то просто беседа.
А бывало и чудесные способности демонстрировал Борис Евгеньевич.
Помню в один из дней – выхожу из домика. А возле столовой собрались все вокруг Бориса Евгеньевича и что-то он все показывает на небе. Я прислушалась, присмотрелась.
Он демонстрировал, как силой мысли рисовать облаками на небе.
Это ведь вполне реально, каждый из нас так пробовал и не раз. Когда можно найти небольшое облачко в безветреную погоду, и проделать в нем дырку, или совсем его стереть.
Но тут я собственными глазами видела, как из огромных кучевых облаков он выстраивает башенки, лесенки, выстраивает прям замок. Это было... невероятно. Чудо силы мысли.
Кто был на юге, знаете же, какие там невероятные облака. Громоздятся, как горы и скалы. И вот Борис Евгеньевич был как скульптор и архитектор, построил в этих облачных скалах замок.
О силе мысли Бориса Евгеньевича знали конечно же многие. Слава шла впереди этого человека.
И как то вечером в лагере поднялась суматоха.
Приехала семья, и на сколько я помню – родители с ребенком на руках стояли на коленях перед Борисом Евгеньевичем и умоляли помочь.
Картинка перед моими глазами, которую я сейчас помню. Команда учеников, и просто слушатели приехавшие к Борису Евгеньевичу, как и я. И маленький ребенок. Лет может четырех. Одутловатый, сине красный какой-то, еле живой, с повисшими ручками и ножками, на руках у отца.
Мать воет, что все, никакой надежды, что он умрет у них еще до утра. Он – в смысле ребенок. Вообще на сколько мне помнится, это была девочка.
И вот дальше было следующее. Борис Евгеньевич велел собраться всем в большой беседке, Там бывали лекции, беседы обычно. Поставили столик.
Такой столик, небольшой, вроде обычного столика в летнем кафе.
На него положили одеяло и ребеночка, которого привезли родители. Как то так получилось, я оказалась прям рядом. Борис Евгеньевич сел в ногах у девочки. А напротив себя через стол посадил Кирилла, члена своей команды. Кирилл получается сидел в изголовье у девочки.
Девочку я видела очень хорошо. Стоя выглядывала как бы со спины и чуть сбоку от Бориса Евгеньевича. Народу вокруг было много. Все замерли. Мать молилась где то рядом.
Я хорошо помню девочку. Она была как мешочек картошки. Опухшая, без движения, только голова немного иногда подергивалась.
Борис Евгеньевич просто поднял руки и как будто пальцами присоединился к невидимым глазу силовым линиям над телом ребенка.
И иногда ими пошевеливал, сопровождая движения односложными комментариями.
- вот видите, тут надо так...
- а это вот сюда...
- здесь еще немного...
Как будто он что-то видел и показывал таким же видящим. Скорее всего, там такие и были, среди его учеников, но это точно была не я. Для меня происходящее было сугубо не понятно.
А вот девочка. Дыхание ее заметно изменилось, стало ровным. До этого она дышала как будто через раз.
Цвет кожи становился нормальным, с синюшно красного сменился на розовый. Минут через 30 она уже двигала ручками и ножками. Через час улыбнулась и Борис Евгеньевич встряхнул руками и сказал, что на сегодня все.
Я тогда не знала, и не спросила ни у кого, что было с ребенком. Не двигалась, почти не дышала, привезли ее в общем то за мгновение до смерти. И по ней это было видно. Даже мой 20-летний мозг это понимал.
После этого все разошлись по велению команды. Я тоже ушла в свой домик, и легла спать. Было поздно. И первое время пребывания на юге я вообще все время валилась спать. Адаптация после дороги и смены климата, и часовых поясов.
На утро всем нашим омским домиком мы пошли на пляж. До пляжа где то километр. Там ходил трамвай. Да, прям одна трамвайная остановка, от санатория по соседству с нами, до пляжа. Но мы ходили пешком. И затем вдоль берега направо уходили подальше от основной массы отдыхающих из санатория. И там тоже загорали, ходили змейками по волнам, как учил Борис Евгеньевич, прыгали в воде, играли в волейбол.
И вот я вижу потрясающую картину. По пляжу ходят люди, лежат, в общем обычная пляжная обстановка. А на берегу в паре метров от воды очень неуклюже, постоянно падая, но смеясь и неустанно возвращаясь в движение – играет в мяч девочка, которая вчера еще умирала в беседке, и не могла пошевелить даже пальчиком. Она поднимает большой пляжный мяч, и постоянно его роняет, смеется, и поднимает снова, падает, встает и продолжает игру со своим мячом. А в воде по колено стоит ее мать, смотрит на небо, соединив ладони под подбородком – и молится, и плачет.
Для меня это было чудом, полноценным, завершенным чудом, в котором нет ни капли сомнения. Потому что происходило перед моими глазами.
Жила я там в целом месяц. Купить билеты назад оказалось еще сложнее, чем из Омска до моря. И вместо 10 дней, провела у моря месяц.
Больше я такого не видела.
Но это – не забуду никогда. Потому что я стала свидетелем - чуда.