В отличие от Соловьева, с которого начался этот цикл статей, Розанов за свою жизнь не предложил какой-то философской идеи или концепции, да он и не преследовал этой цели. Розанов скорее критик-эссеист, его работы это реакции на людей и явления. Он умело провоцирует, заводит дискуссию, но найти глубокий ответ на вопрос - не его стезя. Вот и "Семья как религия" это его отклик на тему семьи в жизни человека сквозь призму Л. Н. Толстого.
Когда Толстой написал "Крейцерову Сонату", то ее содержание потрясло всю Россию и читатели негативно ее восприняли. Розанов считает, что никто это произведение не понял, у которого два смысла. Явный смысл - это "Лучше не жениться" в контексте 19 главы Евангелия от Матфея, словом, отрицание брака. А скрытый смысл это утверждение брака в тайне христианства, а тайна его находится до рождения и после смерти. Но что это значит? Что это такое?
Поэтому Розанов замечает, мол, а что оставалось Толстому делать, если семейная проблема, которую он так рьяно поднимал еще в романе "Война и мир", так и осталась вне внимания? Почему общество молчит, почему церковь молчит? Почему никто не отвечает на этот вопрос: "Что такое брак? Что он значит?" (Я напомню, что в то время не было гражданского брака, было венчание - таинство церкви). Христос говорит, что мужчина и женщина не имеют права разводиться, ведь их соединил Бог, и стали двое одной плотью. Можно разводиться только, если совершилось прелюбодеяние. Любая другая причина развода или свадьба с разведенным - прелюбодеяние (это все слова Христа из 19 главы Матфея). В Евангелии говорится, что семья - это "Дом Божий", мужчина, как Христос, должен любить жену свою, как церковь и все такое. Словом, брак это исключительно религиозный христианский акт, а вне религиозного контекста это прелюбодеяние. Поэтому Толстой логично говорит, мол, тогда выходит, что вся наша жизнь - это сплошное прелюбодеяние! Ведь никто не знает и не живёт по этому таинству.
"Мы переходим теперь к тайной мысли "Сонаты". Она вся состоит в утверждении брака, но с глубоким недоумением: что же он такое? роман Бетси Терской с Тушкевичем и с лакеем ("Анна Каренина")? любовь Николая Левина к его Марии Ивановне? эфирность Китти, которую рвет Толстой, изображая ее животные крики в родах? печальная картина "ухмыляющихся протопопов" в предчувствии грязи развода Анны с мужем? адвокат, при разговоре об этом ловящий моль и сокрушающийся, что обивка мебели к осени будет испорчена? Скорбь и недоумение, которое уже душило автора при написании "Карениной", вылилось перед непонимающей публикой рыданиями и проклятиями Позднышева-Толстого... "Вы не умеете понимать картин"; "вы так деревянны, что не захотели сказать ни да, ни нет после Анны Карениной и Войны и Мира о том, о чем, как брат братьев я вас спрашивал: - ну, вот вам зарезанная женщина, вот оголенные, без художества, монологи: наконец, вы скажете-ли да или нет?"
По Розанову, Толстой как бы обращается к церкви: "Если вам нет дела до частной жизни человека, то мне нет дела до ваших догматов!"
По Розанову вся "Соната" это комментарий к диалогу между Долли и Анной, после коего "Долли выехала из этого дома с каким-то страхом, а Анна говорила накануне: - Нет, я именно несчастна! Ты не вправе и не смеешь осуждать меня..." Если человек не понимает таинство брака, тогда он не должен жениться, иначе это прелюбодеяние и бессмыслица. Толстой говорит, что семья это просто видимость, в ней нет содержания, она не "священна". Есть экономическая семья, юридическая, но не религиозная, а если так, то брак превращается скорее в легальное прелюбодеяние и эксплуатацию человека человеком, зачем это? И Достоевский тоже своими Карамазовыми, воплощающими неудержимую страсть, демонстрирует умножение скорби в мире.
Далее Розанов решает, что вот Толстой с Достоевским не очень справились с этим вопросом, а вот он-то все понял. И пространно-художественно рассуждает, что есть храм Христа как Вифлеем (жизнь) и храм как Голгофа (смерть), все это есть тайна глубокая, затем ныряет в Ветхий завет, потом к Египтянам, доходит до Сфинкса. По мнению автора тайна Сфинкса в цитатах: "ищи Бога в животном", "ищи в жизни" (читай - в плоти).
"Семья -- да будет дом Божий", "брак -- несокрушимым и вечным таинством",- плачемся мы, люди, законы, царства. Но, ради Бога, как, откуда он будет "домом Божиим", если глубь его сливается с идеей последнего греха? Переверните все, внесите в эту глубь свет Божий, поместите туда Поклоняемое Лицо Божие, и семья станет в самом деле бого-поклонением, а брак -- не фиктивно-религиозным таинством. Вы хотите теитизации бытия; "мир -- от Бога": однако -- поверхностно или в глубине? Вы поставили образ Божий около дома: естественно, что дом наш и не светится им. Внесите этот образ в дом -- и он станет храм, "домом молитвы" наречется". Далее он продолжает, что свет брака в едином образе мужа и жены, о котором говорил Христос, и единство это выражается в невинном младенце, так, казалось бы, в грехе возникает святость. Младенец это продолжение единства мужа и жены. Потом Розанов добавляет, что чистый брак - это любовь между двумя людьми, задача которых состоит в том, чтобы избавляться от каждой "соринки" души, очищать друг друга, утешать. Потом еще тайна брака в целомудрии, поскольку в браке оно сохраняется (правда то, что это относимо только к женскому полу, автора не смущает).
Брак - это утвердительное отношение к полу и фундамент христианской религии, как бы она это не отрицала, стоит все-таки на плоти, все-таки Христос воплотился. (Словом, далее Розанов критикует христианство за то, что пол человека греховен, но при этом оно благословляет продолжение рода. Кекс - фу, а плод - во! Поэтому Розанов обожествляет плоть, приводя в пример, как символ, Сфинкса несчастного, в плоти сила жизни, которая выражается в продолжении рода)
По сути, этим и заканчивается статья. И, будем откровенны, Розанов просто примешал себя к Толстому, чтобы сказать, что "Бог - есть плоть, а продолжение рода это здорово!" Ну, добро пожаловать к Фрейду. (простите, за каламбур). У Розанова нет отдельной статьи про его взгляд на любовь, как у Соловьева, он скорее разбросан, поэтому я просто процитирую фрагменты из его "Опавших листьев", которые наиболее ярко отражают его взгляд (если хотите подробностей, то отсылаю вас к ним, ("листьям")):
***
"Любовь подобна жажде. Она есть жаждание души тела (т. е. души, коей проявлением служит тело). Любовь всегда -- к тому, чего "особенно недостает мне", жаждущему. Любовь есть томление; она томит; и убивает, когда не удовлетворена. Поэтому-то любовь, насыщаясь, всегда возрождает. Любовь есть возрождение. Любовь есть взаимное пожирание, поглощение. Любовь -- это всегда обмен -- души-тела. Поэтому, когда нечему обмениваться, любовь погасает. И она всегда погасает по одной причине: исчерпанности матерьяла для обмена, остановке обмена, сытости взаимной, сходства-тожества когда-то любивших и разных. Зубцы (разница) перетираются, сглаживаются, не зацепляют друг друга. И "вал" останавливается, "работа" остановилась: потому что исчезла машина, как стройность и гармония "противоположностей". Эта любовь, естественно умершая, никогда не возродится... Отсюда, раньше ее (полного) окончания, вспыхивают измены, как последняя надежда любви: ничто так не отдаляет (творит разницу) любящих, как измена которого-нибудь. Последний еще не стершийся зубец -- нарастает, и с ним зацепливается противолежащий зубчик. Движение опять возможно, есть, -- сколько-нибудь. Измена есть, таким образом, самоисцеление любви, "починка" любви, "заплата" на изношенное и ветхое. Очень нередко "надтреснутая" любовь разгорается от измены еще возможным для нее пламенем и образует сносное счастье до конца жизни. Тогда как без "измены" любовники или семья равнодушно бы отпали, отвалились, развалились; умерли окончательно."
***
"Бог сотворил любовь. Адам и Ева были в любви — и по сему, единственно, Библия их нарекла иш и иша (сопряженные), муж и жена. Любовь древнее «закона брачного». И понятно, что древнейшее и основное не умеет покориться новому и прибавочному.
Не «существительное» согласуется в роде, числе и падеже с «прилагательным», а «прилагательное» согласуется с «существительным».
И следуйте этому, попы: или, во всяком случае, вам не будут повиноваться.
Будете убивать за это, и все-таки вам повиноваться не будут: по слову Писания — «любовь сильнее даже и смерти".
***
"Основание моей привязанности — нравственное. Хотя мне все нравилось в ее теле, в фигуре, в слабом коротеньком мизинчике (удивительно изящные руки), в «одной» ямке на щеках (после смерти первого мужа другая ямка исчезла), — но это было то, что только не мешало развиваться нравственной любви. В христианском мире уже только возможна нравственная любовь, нравственная привязанность. Тело как святыня (Ветхий Завет) действительно умерло, и телесная любовь невозможна. Телесная любовь осталась только для улицы и имеет уличные формы.
Я любил ее, как грех любит праведность, и как кривое любит прямое, и как другое — правду.
Вот отчего в любви моей есть какое-то странное «разделение». Оно то и сообщило ей жгучесть, рыдание. Оно-то и сделало ее вечным алканием, без сытости и удовлетворения. Оно исполнило ее тоски, муки и необыкновенного счастья".
***
"Ни Новоселов, ни Флор., ни Цвет., ни Булгаков, которые все время думают, чувствуют и говорят о церкви, о христианстве, ничего не сказали и, главное, не скажут и потом ничего о браке, семье, о поле. Вл. Соловьев написал "Смысл любви", но ведь "смысл любви" -- это естественная философская тема: но и он ни одной строчки в десяти томах "Сочин." не посвятил разводу, девственности вступающих в брак, измене, и вообще терниям и муке семьи. Ни одною строчкой ей не помог. Когда я издал два тома "Семейного вопроса в России", то на книгу не только не обратили никакого внимания, но во всей печати о ней не было сделано ни одной рецензии и ни одного указания или ссылки. "Семейного вопроса в России" и не существует. И семья насколько страшно нужна каждому порознь, настолько же вообще все, коллективным национальным умом, коллективным христианским умом, собирательным церковным сердцем -- к ней равнодушны и безучастны. Это дело полиции и консистории, -- дело взятки, протокола и позорного судьбища. Как ясно, что оно именно не "таинство", а грязь и мерзость во всем ее реальном содержании ("два в плоть едину") -- как об этом все они и говорят в сердце своем, в сочинениях своих, в молчании своем. Фл. мог бы и смел бы сказать: но он более и более уходит в сухую, высокомерную, жестокую церковность. "Засыхают цветочки" Франциска Ассизского".
Вот такой Розанов. Он прямая противоположность Соловьеву по своему взгляду на любовь. Для Соловьева любовь это духовное спасение индивидуальности, любовь как вера, восприятие человека как нечто большее, чем просто тело. Кто не читал, посмотрите:
Розанов же обожествляет "животную" сторону, которую так критиковал Соловьев. Любовь упирается для него в обожествление плоти и вся "тайна Божья" заключается лишь в продолжении рода, что, на мой взгляд, не выдерживает критики, сравнивая его с тем же Соловьевым. Последний все-таки действительно структурно, логично, обоснованно, хоть и местами со своими косяками, объясняет позицию, ему веришь. У Розанова все гораздо проще, да и порой кажется, что он не различает "любовь" и "страсть, привязанность". Дня него любовь это просто "трение", которое неизбежно приводит к концу. (В конце концов, тело человека стареет и умирает, сохраняется ли тогда любовь? Боюсь, что у Розанова нет, если следовать логике, ведь у него все упирается в тело - по Фрейду).
Так или иначе, познакомившись с двумя статьями, мы видим как уже выстраивается мыслительный процесс в русской мысли о любви. Каждый критикует общество, институт церкви за немоту, безответственность к этой теме. Каждый ищет любовь где-то, образно выражаясь, "над землей", поскольку тут ее нет, просто кто-то ищет в душе, кто-то в тайне тела. Так же мы видим, что образовываются два лагеря: 1) любовь с опорой на Православие (Соловьев, Достоевский, др.) и 2) любовь без опоры на Православие (Толстой, Розанов, др.), хотя ареной обоих сторон служит Библия. Пожалуй, что можно начинать задавать один и тот же вопрос под каждой статьей: а на какой вы стороне?))
Как вы относитесь к позиции Толстого и Розанова? Как вообще ВЫ видите брак?
Надеюсь, вам было интересно, с любовью, ваш ЧО.