Когда большевики пришли к власти, начался период серьезных реформ. Один из декретов казался совершенно неуместным на фоне других. Но именно он изменил жизнь нескольких поколений. Чего этот декрет коснулся – читайте в статье “Рамблера”.
1 января 1918 года вступил в силу декрет, согласно которому в социалистическом российском государстве повсеместно вводилась новая орфография. И одним из его последствий стало хирургическое изъятие нескольких букв алфавита, используемых ранее. В частности, буквы “ъ”. Твердый знак запретили использовать как в конце слов, оканчивающихся согласной, так и в качестве разделительного знака. Из типографских касс попросту изъяли литеры “ъ”.
Издатели схватились за голову: с одной стороны, есть строгий запрет, несоблюдение которого наказуемо. С другой – живой язык, которым пользуются миллионы людей. Выход нашли неожиданный. Твердый знак внутри слов заменили апострофом. Так слово “съезд” превратились в “с'езд”. В 1928 году Наркомпрос признал подобное употребление апострофа неподходящим. Но в печати оно сохранялось до шестидесятых, а в машинописи — до семидесятых годов.
Еще один интересный факт – этот декрет не был новинкой. Аналогичное распоряжение о переходе к новой орфографии подготовили еще чиновники Временного правительства весной 1917. Но они предполагали, что процесс затянется. Младшие классы будут учиться по новым букварям, а старшие – использовать дореволюционные учебники и книги до выпуска. Ситуация оказалась хуже при близком рассмотрении, так как школьная система была достаточно инертной. И без принуждения никто ни на какие новые правила переходить не собирался. Да и учебников новых все равно на всех первоклашек не хватало.
Считается, что советское правительство так ратовало за осуществление реформы языка, потому что видело в этом инструмент давления, закрепления власти. Мол, теперь все будет совершенно иным: политический режим, календарный отсчет. И даже язык. Луначарский вообще предполагал, что следующим шагом Ленина будет латинизация алфавита.
Но были и те, кто в таком радикальном решении правительства увидел лишь стремление сэкономить, ибо краска на печать “лишней” буквы не тратится. Да и есть рычаг давления на причастных к издательскому делу. А тот, кто контролировал печать, мог достичь многого, как мы знаем из истории.