- А сейчас, - радостно вещала я со сцены, - Перед вами выступит Шурка! Песня «Что такое снеженика»!
- Наташа, - прошептала воспитательница, - Не Шурка, а Александра.
Девочка уже начала петь, но я, ни капли не сомневаясь, что правильно поняла, вернулась на сцену и подвинула поющую:
- Иди, я сейчас тебя опять позову, - и, набрав воздуха, объявила заново, - Выступает Александра, с песней «Что такое снеженика»!
Немногочисленные зрители, родители, бабушки, дедушки и работники детского сада, засмеялись. В момент, когда песня подходила к концу, в музыкальную комнату зашла заведующая садом и с ней незнакомая солидная дама:
- Продолжайте, дети, продолжайте.
Мне стало обидно за Шурку, которая как раз заканчивала петь, то есть заведующая и незнакомка ее пение толком не услышала. Я вновь вылезла на сцену и не дав девочке пропеть про «я её придумал сам», отпихнула:
- А сейчас перед вами выступит певица Александра! «Что такое снеженика»!
Баянист скривился, но, видя одобрительный кивок заведующей, начал играть песню в третий раз.
Утренник шёл своим чередом. Часом ранее, в торжественной части нам уже сказали напутственные речи, вручили буквари и «Набор первоклассника», сейчас же шёл концерт, организованный силами нашей подготовительной группы.
Незнакомая дама, впоследствии оказавшаяся вторым завучем школы (первой была Колина соседка Валентина Васильевна, которую я частенько упоминаю в своих рассказах), цепким взглядом внимательно рассматривала всех девочек и слушала наши выступления.
- Вот эта, - в конце она ткнула в меня пальцем, - Кто такая?
Услышав фамилию, расплылась в улыбке:
- Людмилы Александровны дочка? Замечательно!
После нам объяснили, что выбирали девочку, которая будет звонить в колокольчик на первой школьной линейке. Я загордилась, Шурка недобро посмотрела, Ленка с Олькой заплакали, и только Суська просто сказала:
- Здо́рово!
Это был последний день в детском саду, вскоре все разлетелись кто куда с тем, чтобы осенью встретиться уже в школе.
Я не раз писала, что летом в нашем городке все родители старались вывезти детей в более тёплые края, хотя бы в тот же Якутск – там лето было настоящим, жарким и солнечным.
Заработки в Черском были хорошие, к окладу шли северные надбавки 80% и северный коэффициент (2,0), то есть получалась практически тройная зарплату по сравнению с той, что получали в центральных областях Союза. Ну и плюс проезд к месту отпуска и обратно оплачивали на всех членов семьи. Да, это было раз в два года, но семейным было удобно, один год ездили за счет работы матери, другой – отца.
В конце августа, когда мы вернулись из отпуска, позвонили из школы, и мы с папой отправились на репетицию торжественного мероприятия. Увидев меня, учителя схватились за голову:
- Она не подходит!
За лето я выросла на добрых 8 сантиметров, и даже десятиклассник, который должен был нести на плече первоклашку с колокольчиком, смотрел с опаской: эту дылду тащить? Но всё ничего, может, и обошлось бы, только вот я была похожа на… полупанду.
После моря папа, как обычно, отвез меня на полтора месяца в Якутск к деде Мише и бабе Гале, у которых в то лето жили трое родных правнуков. Вот со старшим, Володькой (история здесь), мы часто играли в пиратов, для чего смастерили специальные черные кругляши на один глаз. Ну и, соответственно, загорели подобающе, практически шоколадные лица и светлое пятно вокруг одного глаза.
- Да все валяться от смеха будут, - заявила одна из учительниц, - Нет, девочку нужно менять! Но на кого? Наташа, кто из ваших девочек сможет?
Я хотела заплакать, но потом представила, как надо мной смеются все дети посёлка, и согласно кивнула:
- Суська! То есть Сусанна Матусевич.
Мы шли домой, и папа меня утешал:
- Ничего, доча, не плачь! Зато у тебя будут такие гладиолусы!
- Гладиолусы? – я перестала всхлипывать и посмотрела с любопытством, - А что это такое?
Увы, я до сих пор плохо разбираюсь в цветах, настоящий северный ребенок.
- Цветы, красивые, специально к 1 сентября должны привезти. Завтра самолёт прилетит, будем встречать с дядей Андреем.
- С дядей Андреем? – обрадовалась я, начисто позабыв о фиаско с колокольчиком, - Они что, прилетели?
- Да, ночью. Коля утром звонил, после обеда придет к нам вместе с Севкой и Рудиком.
- Пойдем быстрей!
…Мы с любопытством разглядывали друг друга. Коля немного подрос, как и Рудик, а вот Севка как был мелким, таким и остался. Всех перегнала я.
- Наташка, ты всё время так расти будешь? – позавидовал Севка, - Скоро до неба достать сможешь!
- Смотри тогда, под ногами не путайся, а то наступлю! – парировала я, - Я хотя бы вверх расту, а ты вниз!
Ссору, готовую перерасти в драку, остановил Коля.
- Что у тебя с лицом? Почему у тебя белый кружок вокруг глаза?
Услышав про пиратов, Севка передумал ссориться, мы начали увлеченно мастерить себе чёрные кругляши на глаз, потом побежали на Колыму, представляя, что это не северная река, а вовсе даже южное море.
На берегу мы нашли корягу:
- Это труп адмирала Бенбоу! Надо его спрятать, чтобы проклятые англичане не смогли его найти и отбить у нас!
То, что Бенбоу настоящий человек, мы не догадывались, его имя было для нас вымышленным, именно так называлась таверна в «Острове сокровищ».
В пиратов мы играли до вечера, и целый следующий день тоже. Но это было уже 31 августа, завтра мы должны были стать школьниками, поэтому, «похоронив» труп адмирала, разошлись по домам.
Папа пришел довольно поздно:
- Уфф, прилетел всё-таки! Три часа с Андреем в порту торчали, боялись, что самолет в Чокурдахе застрянет, - он поёжился, - Замёрз как цуцик, срочно горячего чаю.
В руках у папы был огромный сверток, который он протянул маме:
- Положи в ванну, надеюсь, не перемёрзли.
- Папа, что там? – мне стало любопытно, - Покажи!
Папа сделал загадочное лицо:
- Я же говорил, гладиолусы, - он погладил меня по голове, - Беги, ставь самовар, спасай своего папку от холодной и голодной смерти.
Я поплелась на кухню, но тут зазвонил телефон.
- Наташка, - прошептал в трубку Коля, - Папа притащил какой-то странный сверток. Мне кажется, он отрыл труп адмирала Бенбоу!
- Мой тоже, - успокоила я, - Сказал, какие-то гладиолусы!
- Двух трупов быть не может, значит, это и правда не адмирал, - резонно заключил Коля, - Ладно, пока!
…Утром меня нарядили в форменное платье, белый фартук, завязали огромные банты, дали белые колготки. Папа вручил букет огромных цветов, почти с меня ростом:
- Вот, это и есть гладиолусы. Подаришь учительнице.
На линейке собрались все ребята из нашей садовской группы, но цветы были только у нас с Колей. Я с завистью смотрела на Суську, которую нёс на плече десятиклассник.
- Пойдем дарить цветы, - дернул меня за рукав Коля, - Давай!
Мне стало так обидно, и в колокольчик не я звоню, и цветы отдать нужно! Я незаметно, как мне казалось, оторвала несколько бутонов со своего букета и сунула в новенький ранец.
Нас повели в класс, сказали садиться. Мы с Колей заняли вторую парту на первом ряду, за нами уселись Севка с Рудиком. Но учительница тут же начала всех пересаживать, чтобы сидели обязательно мальчик с девочкой. Рудик попал на второй ряд, Севка и вовсе на третий, нас не тронули, оставив на облюбованном месте.
Пока суть да дело, Коля пихнул меня в бок:
- Ты зачем цветы ощипала?
Я присмотрелась к букетам на столе и покраснела, мне-то казалось, что это незаметно, но сейчас было видно, что мои «гладиолусы» состоят сплошь из зеленых стеблей.
- А сейчас, ребята, у нас будет урок Мира…
И пока нам рассказывали про войну, памятники, у меня созрела идея. Сразу после школы мы отправились на берег Колымы, туда, где мы закопали «тело» адмирала Бенбоу. Я высыпала на импровизированную могилу бутоны из гладиолусов, и мы дружно прокричали:
- Салют, адмирал!