ANDWELLAS DREAM - "Love And Poetry" (1969)
Songs/Tracks Listing: 1. The Days Grew Longer For Love (3:53); 2. Sunday (3:10); 3. Lost A Number Found A King (6:00); 4. Man Without A Name (2:39); 5. Clockwork Man (2:42); 6. Cocaine (4:56); 7. Shades Of Grey (3:33); 8. High On A Mountain (2:29); 9. Andwella (3:12); 10. Midday Sun (3:37); 11. Take My Road (3:19); 12. Felix (4:15); 13. Goodbye (2:15)
Line-Up/Musicians:
Dave Lewis — guitar, piano, organ, vocals/Nigel Smith — bass, vocals/Gordon Barton — drums
With: Bob Downes — flute, Chinese bells, Tam-tam, finger cymbals, dry leaves, Chinese bamboo flute/Rocky Shahan – producer
Для начала несколько рецензий на альбом, опубликованных в музыкальной прессе тогда, в 1969 году, для сравнения.
“Это довольно хороший андеграундный альбом, демонстрирующий много универсальности и несколько приятных звуков, особенно на “Lost A Number Found A King”, кислотной инструментальной композиции с небольшим количеством вокала. Пластинка имеет приятное звучание, и ее можно внимательно прослушать. Они используют всю современной поп–гамму, - умный фолк, причудливые гитарные звуки, нео-джазовые аранжировки. Но вокал слишком британский, это единственное, что заслуживает критики.” (Record Mirror, 23/8/69)
“Звучит довольно старомодно. Это не значит, что это плохая группа, но, хотя ее звучание хорошее, а ведущий вокал Дэйва Льюиса достаточно силен, но основное звучание и идея группы просто устарели. Послушайте, однако, “The Days Grown Longer For Love”, написанную Дэйвом, особенно хорошо продуманную песню. Он, действительно, интересный автор песен, когда он вырывается из ограниченного формата обычного состава группы.” (Disc & Music Echo, 6/9/69)
“Дэйв Льюис написал весь материал, а также сыграл на гитаре, фортепиано и органе, а также спел. Результат в основном достаточно приятный, хотя есть претенциозные моменты, которые на самом деле не доведены до ума.” (Melody Maker, 6/9/69)
Ну, а теперь слово Дэвиду Льюису, мастермайнду этого проекта, основному автору:
ANDWELLAS DREAM
Я вырос в Белфасте, в окружении музыки. У меня был старший брат, гораздо старше меня, он жил в нашем доме, пока мне не исполнилось восемь, и он был хорошим пианистом. Он приходил домой по ночам и выбивал по клавишам рок-н-ролльные мелодии, пока моя мать не кричала на него, чтобы он прекратил, так что эти песни были у меня в голове с самого раннего детства. Мой отец был валлийцем и хорошим тенором. По всему дому валялись самые разные музыкальные инструменты, на которых я пытался играть, но мне давали уроки игры на фортепиано, которые я ненавидел. Я предпочитал гитару, и особенно любил играть песни Роя Орбисона (Roy Orbison) и Джина Питни (Gene Pitney), которые подходили к моему высокому голосу.
К тому времени, когда я достиг подросткового возраста, я перешел на блюзовую гитару после прослушивания альбома Джона Мэйалла Bluesbreakersс участием Эрика Клэптона. В 15 лет я подрабатывал в музыкальном магазине, так что познакомился со всеми местными группами, которые там тусовались. Одной из них был R&B/соул-квинтет под названием METHOD, гитарист которого как раз тогда собрался уходить. Хотя я все еще учился в школе, их менеджер Джордж Механ (George Mechan) предложил мне пройти прослушивание, и я получил эту работу. Это было бы в начале 1967 года. В то время в Белфасте была оживленная музыкальная сцена. THEM Ван Моррисона доминировали там пару лет назад, но вокруг все еще были отличные группы, такие как THE INTERNS, JUST FIVE и CHOSEN FEW, а лучшие британские музыканты, такие как FLEETWOOD MACи Джон Мэйалл, регулярно приезжали к нам и выступали на главной площадке города, в клубе Maritime Club. Фил Лайнотт (Phil Lynott) всегда окалачивался рядом, молодой Гэри Мур (Gary Moore) уже играл (он ненадолго заменял меня в Method, когда я попал в больницу после того, как сломал челюсть в автомобильной аварии), и Рори Галлахер (Rory Gallagher) иногда приезжал, чтобы дать концерт.
Через несколько месяцев в Methodпроизошли перестановки, потому что я стал писать оригинальный материал и хотел отойти от того, что они играли раньше. Поэтому где-то в конце 1967 года мы стали трио во главе со мной, с Найджелом Смитом (Nigel Smith) на басу и Уилгаром Кэмпбеллом (Wilgar Campbell) на барабанах. Уилгар тоже был из Белфаста, а Найджел был из Ноттингема. Он приехал сюда в поисках работы, но на самом деле хотел вернуться в Англию как можно скорее. Мы продолжали записывать каверы на треки Мэйалла, CREAM, Хендрикса и некоторых других, но я начал добавлять и свои собственные композиции. Наша репутация начала распространяться, и мы начали ездить в Лондон в нашем фургоне, где мы играли случайные концерты в Marquee, поддерживая такие группы, как NICE(с которыми у нас было что-то вроде общества взаимного восхищения). Лондон тогда был просто замечательным – одежда, музыка, люди, – и мы быстро поняли, что не хотим возвращаться в Ирландию.
Однажды днем в начале лета 1968 года мы рассматривали витрины музыкальных магазинов на Шафтсбери-авеню, когда к нам подошел пакистанец, на несколько лет старше нас, и спросил, не группа ли мы. Мы сказали ему, что да, и он удивил нас, пригласив на следующий день в Джерси поддержать его на летний сезон. Оказалось, что это певец по имени Рокки Шахан (Rocky Shahan), который когда-то играл в группе под названием KONRADS с молодым Дэвидом Боуи (David Bowie). Он только что поссорился со своей группой, и ему срочно нужна была замена. Мы приняли это предложение, но на самом деле не верили, что оно подлинное. Однако на следующий день он появился в нашем отеле с билетами на самолет и роуди, чтобы отвезти нас в Хитроу, где он выгрузил нас и снаряжение на рейс до Джерси, прежде чем мы отправили его обратно в Белфаст на фургоне, но без музыкантов или инструментов
Рокки хотел, чтобы мы сменили название, и был полон решимости, чтобы мы назывались LOVE & POETRY, но мне как-то раз во сне пришло в голову название ANDWELLA'S DREAM, и поэтому я настоял, чтобы мы назывались именно так. Клуб, в котором он выступал, назывался Deep, а его сет состоял из каверов. Однако, когда у него закончились песни, мы должны были заполнить оставшееся время. Нам быстро сообщили, что наш вклад и стиль были неуместными и слишком громкими, поэтому бронирование было досрочно прекращено. Затем Рокки предложил нам продолжить сезон в одиночку, с ним в качестве нашего менеджера. Мы согласились, и он нашел нам другое место, где мы могли играть так, как нам нравилось, - павильон Западного парка. Остров никогда не видел ничего подобного нам – мы бродили в мантиях и бусах, и люди выбегали из магазинов, просто чтобы посмотреть. Мы привлекли внимание местной прессы, и подростки начали осаждать павильон. Это был отличный период роста для группы, и к концу его мы играли почти исключительно оригинальные песни, написанные мной, а также одну или две оригинальные аранжировки классических песен, таких как “A Day In The Life” и “America” Саймона и Гарфункеля (Simon & Garfunkel).
Рокки тем временем мотался в Лондон и обратно с нашими живыми записями, пытаясь найти для нас контракт на запись. Ближе к концу лета мы были подписаны продюсерской компанией под названием Reflection, которой руководит парень по имени Эндрю Кэмерон Миллер (Andrew Cameron Miller). Мне все еще было шестнадцать, так что Эндрю пришлось лететь в Белфаст, чтобы заставить моего отца подписать мой контракт. Мы вообще не были настроены на бизнес, но Эндрю казался впечатляющим, у него был офис в Мейфэре, и он подписал контракт с несколькими другими группами (самой известной из которых была блюз–рок-группа STEAMHAMMER), так что нас это устраивало. Reflectionспециализировалась на создании записей и сдаче их в аренду другим звукозаписывающим компаниям, и именно это они предложили сделать с нами. Когда сезон закончился, мы вернулись в Лондон, где Эндрю предоставил нам водителя и квартиру на Норт-Энд-роуд в Фулхэме. Я с удовольствием писал песни утром, днем и ночью, но поскольку мы не числились ни в одном агентстве, концертов было удручающе мало, и они были далеки друг от друга, и Найджел и Уилгар начали проявлять беспокойство. Время от времени мы выступали в таких клубах, как Marquee и Speakeasy, но Уилгар устал от Лондона и решил вернуться в Белфаст (где у него было двое детей), хотя он играл на барабанах в FELIX. Позже он присоединился к группе Рори Галлахера.
Так что мы оказались готовы записать альбом, но при этом остались без барабанщика. Мы дали рекламу в Melody Maker, и вскоре нашелся парень по имени Гордон Бартон (Gordon Barton), который играл в группе под названием A WILD UNCERTAINMENT. Вскоре мы прозвали его “Флэш Гордон”, потому что его стиль (в отличие от стиля Уилгара) был таким броским, в духе Кита Муна. Мы репетировали материал Love& Poetry в квартире, и наша музыка грохотала из наших колонок Marshall на максимальной громкости. Внизу была стоматологическая клиника, и они пару раз вызывали полицию, но с этим, Бог знает как, но мы справились. Альбом был записан в трех разных лондонских студиях – Pan, Recorded Sound и CBS – летом 1969 года. Основные сессии заняли всего около четырех дней, и мы играли материал более или менее вживую. Рокки был нашим продюсером, с нами работали различные инженеры, и в основном мы писались на 4-дорожечных магнитофонах. Джазовый музыкант Боб Даунс (Bob Downes) помог нам в “Lost A Number, Found A King”, мы познакомились с ним после того, как он отыграл потрясающее шоу в Earl's Court, недалеко от нашей квартиры, и он стал довольно хорошим другом. Он часто заезжал к нам и джемовал с нами, и мы попросили его пойти с нами в студию. Он проделал потрясающую работу над треком, но он не был участником группы, и мы никогда не играли с ним вживую. На самом деле, к нашему большому разочарованию, концертов по-прежнему было очень мало.
Альбом был записан быстро и дешево, и, оглядываясь назад, мы были кораблем без капитана, и нам не помешал бы продюсер с реальным видением. Тем не менее, в этом есть магия, которую, вероятно, невозможно было бы воспроизвести в более дорогой студии или с большим количеством времени. Моими любимыми треками, являются “The Days Grown Longer For Love”, “Midday Sun” и “Felix”, которые были написаны на органе Hammond в Джерси. Речь шла о хорошем друге и вдохновителе для нас в то время, парне по прозвищу Аштар, который был роуди PINK FLOYD и делал слайды psychedelic liquid для их шоу. Оформление альбома было заказано Эндрю Кэмероном Миллером где-то на стороне, и мы дали на это свое согласие – я все еще был недостаточно опытен, чтобы выразить какие-либо решительные возражения против чего-либо, хотя я помню, что мне не понравилась наша фотография на карусели, которую они использовали на задней обложке. Выпуску альбома предшествовал релиз двух треков с него, “Sunday” и “Midday Sun”, в конце июня. Ко времени выхода пластинки в августе мы переехали в квартиру на Чейн-Уок в Челси, под пентхаусом Эндрю. Я был первым из моей группы сверстников в Белфасте, у кого вышел альбом, но его почти не рецензировали, и я никогда не видел его ни в магазине, ни в чьей-либо квартире. То же самое относится и к 45-ке “Missis Man”//”Felix”. Я помню, как Рокки взбесился, потому что не было организовано никакой рекламы – мы не давали никаких интервью, не говоря уже о телевидении, и нигде не было рекламы альбома. Неудивительно, что он затонул без следа. Однако к тому времени я был погружен в написание нашего следующего альбома World's End (названного в честь части Челси, недалеко от которой мы жили), и не слишком беспокоился о его восприятии.
Во время выхода альбома мы отыграли концерт в поддержку TASTE в Marquee, но толку от этого было мало. Наш следующий сингл “Mr. Sunshine”//“Shades Of Grey” вышел в ноябре, хотя песня изначально называлась “Junkie Woman Blues”, и у меня до сих пор есть ее ацетатная версия именно с такой надписью на этикетке. CBS также мало что сделала для продвижения сингла, и в начале 1970 года Эндрю решил создать свой собственный лейбл, который будет называться Reflection. Все наши будущие релизы выйдут на этом лейбле. Первым релизом стал очередной наш сингл “Every Little Minute”//“Michael FlitzHenry”, выпущенный в апреле и записанный в составе трио, как и Love & Poetry, хотя в сопровождающей сингл пресс-рекламе мы были представлены как квартет с новым дополнением в виде Дэйва Макдугалла на клавишных. Би-сайд был спонтанным инструментальным произведением, названным в честь инженера, который работал с нами в то время. Все эти треки собраны здесь впервые.
Летом 1970 года появился странный альбом под названием Songs Of David Lewis. Он был записан после того, как мы закончили наш второй альбом, так как оставалось студийное время, и Эндрю подумал, что было бы неплохо разослать мои песни издателям и попытаться привлечь кавер-версии. Я записал множество треков, и альбом был дополнен существующими записями “Man Without A Name” и “Take My Road” в разных миксах, я вообще не подходил к нему как к альбому-проекту и был поражен, когда Эндрю впоследствии показал мне готовый диск с обложкой. Я полагаю, что было отпечатано 500 экземпляров, но все они были розданы, а не проданы. Сократив свое название до ANDWELLA, мы выпустили еще два альбома: World's End (август 1970) и People's People (февраль 1971), прежде чем распасться. Я продолжил сольную карьеру, выпустив несколько собственных альбомов, а также написал песни для других, в том числе “Happy To Be On An Island In The Sun”, которая стала большим хитом в исполнении Демиса Руссоса.
В течение трех десятилетий после распада группы, насколько я мог судить, Love & Poetryбыл мертв и похоронен глубоко-преглубоко, так что я думал, что больше никогда его не увижу и не услышу. Из-за разочарований, связанных с тем, что я был так близок и в то же время так далек от прорыва со своей группой, я подавил свои чувства по поводу того периода и двинулся дальше. Но с появлением Интернета люди начали выходить на связь, и оригинальные копии альбома стали регулярно продаваться на eBayза 500 долларов. Наш старый дорожный менеджер даже как-то пришел ко мне на Стрэнд, где я выступал тогда в одной резиденции, чтобы спросить, сохранилась ли у меня коробка с 24 экземплярами, которые, по его воспоминаниям, у нас когда-то были! У меня было время стать объективным и осознать, что человек, который записал альбом, не был тем человеком, которым я являюсь сейчас. Я очень польщен и доволен тем признанием, которое получила наша музыка в последнее время во всем мире. Три года назад меня пригласили отыграть несколько концертов в Японии, где меня встретила бэк-группа, которая выучила мои старые песни нота в ноту! Зрители знали все слова и потом выстраивались в очередь за моей подписью, это было сюрреалистично.
Что касается моего старого экземпляра Love & Poetry, то я давно его потерял, но недавно, вернувшись в Ирландию, Джон Уилсон (барабанщик из TASTE) и я джемовали, и он вдруг вспомнил, что у него есть отличный экземпляр, хранящийся на чердаке дома его матери. Он великодушно подарил его мне, так что теперь он у меня есть! И нет, он не продается!
David Lewis, Allicante, Spain
February 2009
Александр Ковтун (© Prog Island, SPb, сентябрь 2022)