оглавление канала
В маленькой душной комнатенке наступила мертвая тишина. Все трое уставились на Олега широко распахнув глаза, а также и рты. Даже у Федьки-Косого глаза, которые всегда были, как две маленькие щелочки, сделались вдруг большими и круглыми. Эта картина настолько выглядела комично, что Олег не выдержал и улыбнулся.
- Ну, и чего вы на меня уставились? Золото ваше лежит, да вас дожидается… Только, главное, с умом и осторожно обойдитесь с ним. Вы и так уже в жизни нахлебались по самую маковку. Так не позвольте, чтобы забота Архипа вас сгубила. Он ведь старался, копил, чтобы вы все могли пожить по-человечески. Живите, да радуйтесь. А мне уходить пора. Я и так уже задержался дольше положенного срока. Все вас ждал, чтобы золото передать.
Что тут началось… Слон принялся хохотать, как сумасшедший, Михась все же не утерпел и расплакался, стараясь ухватить Олега за руку. А Федька все хлопал себя руками по ляжкам, и восклицал: «настоящий хозяин медведей!! Настоящий Мось-Аюна!!».
Следующее утро выдалось не по-августовски зябким и хмурым. Налетел с восточных склонов Уральского хребта холодный ветер, и принялся трепать шикарные, усыпанные золотом осенней листвы, прически берез. Был конец августа, и во всем окружающем мире явственно ощущался запах подкрадывающейся осени. И в бегущих по небу грязно-серых облаках с севера, и в выпадающей по утрам на поникшие травы изморози, и в горьковато-сладком аромате, успевших опасть листьев. Олег поднял мужиков ни свет, ни заря, вскинул на плечи собранный с вечера мешок с запасом провизии, закрыл свою конурку, спрятав ключ под крыльцо, как и было заранее оговорено с Валерием Николаевичем, и бодрым шагом направился, по еще спящим улицам, в сторону гор. Только редкий собачий брех несся им вслед. У Олега было ощущение, что именно сейчас он переходит некую границу, заканчивая один жизненный этап, и начиная другой.
Дорога пролегала вдоль небольшой, но довольно глубокой и извилистой речки. Отойдя от поселка километров пять, Олег остановился, и внимательно осмотрелся вокруг. Мужики, шедшие за ним, тоже принялись настороженно оглядываться по сторонам, выискивая неведомых злоумышленников. Хотя, в таком месте, да еще в такую рань, злоумышленникам здесь делать было совершенно нечего. Оставив свой мешок на краю высокого обрывистого берега, и, наказав мужикам его ждать, начал осторожно спускаться к самой воде, держась за выступающие корни росших по краю обрыва, деревьев. Не доходя до самого низа, он, зацепившись одной рукой за корень, другой принялся вытаскивать из небольшого углубления в глиняном откосе небольшие куски веток и не очень крупных камней. И вскоре, извлек, из образовавшейся дыры, тяжелый брезентовый рюкзак. Одел обе лямки себе на плечи, и также осторожно начал подниматься.
Мужики помогли ему выбраться на самый верх, и теперь смотрели на него глазами детей, увидавших впервые настоящего Деда Мороза. Вот он сейчас развяжет свой мешок, и начнутся чудеса… Когда Олег вытащил из мешка все золото и раздал мешочки, разделив поровну между тремя артельщиками, те уставились на него удивленными взглядами. А Михась растерянно пробормотал:
- А как же себе…? Неужто не возьмешь нисколько?
Олег с улыбкой покачал отрицательно головой, и, как когда-то ответил на подобный вопрос Архипу, проговорил:
- Зачем мне золото… Только в пути мешать будет. – Потом обвел их недоуменные лица взглядом, и проговорил. – Ну что, мужики, здесь мы с вами и расстанемся. Мне пора в путь, а вам, удачи, и не забудьте, что я вам говорил. Ваша судьба в ваших руках. И какую жизнь захотите, такую и построите. Главное, не прикипайте сердцем к золоту, до добра не доведет. – И развернувшись, зашагал споро на юго-восток.
Трое артельщиков стояли на крутом берегу и смотрели ему вслед, словно дети, покинутые любимым отцом.
Олег торопился. Понимая, что скоро настанет зима, которая в эти края приходила рано. Уже к концу октября здесь можно было ожидать снега и крепких заморозков. Холодов он не боялся. За два года, что он проработал в котельной в ожидании друзей, Олег успел обзавестись и теплой фуфайкой, и хорошими унтами, которые прикупил у одного деда по дешевке. Унты были ношенными, кожа на носках была потертой, слегка сбитой, и принадлежали они сыну деда, уехавшему уже давно в город, где подобная обувь ему была уже без надобности. Судя по всему, делал обувь хороший мастер, внутри был настоящий волчий мех, подошвы были толстыми и прочными, и могли выдержать долгие переходы по тяжелому грунту в любую непогоду. Так что, к дальней дороге он был готов по всем, можно сказать, статьям. Но, временами на Олега нападала какая-то тоска. Поискам не было видно ни конца, ни края. А еще, каждый раз, засыпая у костра, и глядя в звездное ясное небо, он надеялся опять увидеть ЕЕ. Глаза, с крапинками у самых зрачков зелено-медового цвета, все время были перед его внутренним взором, пока он шел. Даже когда тщательно обследовал все попадающиеся на его пути пещеры и скалы, он видел их перед собой. И что было удивительно. Казалось бы, эти глаза должны были его отвлекать от поисков, как бы уводить в сторону. Ан, нет! Ему легче было идти, и переносить тяготы таежной жизни с мыслью о НЕЙ. А вот во сне ОНА не приходила к нему больше ни разу. Только, иногда, в голове у него звучала ТА самая, рвущая душу, мелодия, которую он не мог забыть.