Он вернулся домой. Золотистые колосья в поле неподалеку, легкое журчание ручья, которое почти заглушал южный ветер, плеяда запахов, которые он помнил еще с раннего детства — все рождало покой, тепло в душе и то беззаботное состояние, по которому так тоскуют с возрастом.
Как давно он был здесь последний раз? Два года, а может пять. Он как раз пытался вспомнить это, но ноги уже донесли его до ворот где он услышал, казалось, давно забытый голос.
— Тифий! Наконец ты вернулся! Скорее заходи, стол почти накрыт. Приказала приготовить гуся как ты любишь.
Мать. Ее голос словно мёд разлился по его телу, слезы счастья стали подступать к его глазам. Столько времени прошло в путешествиях, что он и не помнил насколько не хватало ему ее доброго слова, ее заботы. Он заключил женщину в объятия. Ее волосы пахли оливковым маслом и травами, он вдохнул поглубже. Он помнил этот запах еще с пяти лет, когда сильно разбил ногу о камень и мать успокаивала его, крепко прижав к себе.
От воспоминаний его оторвал другой голос. Он доносился из дома. Твердый, но не жесткий, вселяющий спокойствие и уверенность. Как страшно было в детстве услышать его после очередного проступка, и как приятно было слышать слова одобрения за каждый достойный поступок.
— Отец! — крикнул он, пройдя в дом.
— Тифий! Вот и ты! — одобрительно посмотрел на сына Форбант — Я было думал ты уже и не придешь сегодня. Ну проходи, садись за стол, обед почти готов.
— Я рад видеть тебя отец!
— И я рад. — Форбант махнул проходящему рабу — Скорее налейте сыну вина, а то он уже за столом, а его кубок все еще пустой!
Старый дубовый стол, скамья, даже кувшины вина — все было таким знакомым и вызывало такое счастье внутри, что было сложно помыслить о том, чтобы покинуть этот дом. Он осушил кубок одним движением. Домашнее вино, не крепкое и слегка терпкое, приятно начало согревать тело.
— Тифий, я как раз хотел с тобой поговорить. — начал после второго кубка вина Форбант — Доволен ли ты тем как живешь? Ты постоянно в путешествиях, не видишь родную землю.
— Отец, плавать с Ясоном — большая честь. Я бывал в краях куда не ступала нога грека и видел чудеса, о которых можно слагать легенды. Не жалею ни об одном дне. Но годы странствий начинают изматывать меня. Видеть сегодня тебя и мать было особо радостно.
Форбант понимающе кивал сыну.
— Слышу, что говоришь, от этого и спросить хочу. Этот дом и угодья вокруг него - это часть нашего наследия. У братьев твоих другие амбиции, другие желания, для них здесь нет ничего важного. Я уже не так молод и моложе не становлюсь, поэтому я бы хотел, чтобы ты остался и взял это место в свои руки.
Раньше такая мысль казалась слишком мелкой. Странствия с Аргонавтами открыли целый огромный мир, по сравнению с которым родной дом был лишь маленькой песчинкой. Но в этот раз слова отца прозвучали по-особенному. Они показались правильными.
— Признаюсь, я не думал раньше об этом, но слышу голос разума в твоих словах. Ведь стены здесь видели не одно поколение нашего славного рода. Может и я найду здесь свое счастье.
Как только он сказал это, на душе стало небывало спокойно. Весь мир вокруг, казалось, отозвался на его решение, стал ещё ярче и теплее. Он встал из-за стола и подошёл к дверному проему вдохнуть в себя всю красоту родных полей, родной Греции. Ветер напоминал приятное пение, которое воспевало всю прелесть этого мира.
День за днем домашние дела все больше приносили удовольствие и все меньше становилась тоска по странствиям и путешествиям. На фоне забот по хозяйству они становились лишь полузабытыми воспоминаниями. Становилось даже странно от идеи, что он когда-то мог бросить дом, в котором он так счастлив и отправиться с Ясоном покорять неизведанные земли.
Пребывая в этих мыслях, он повернул за угол к амбару проверить запасы зерна, но вместо небольшого каменного строения с соломенной крышей он увидел руины. Там где раньше были стены теперь виднелись лишь обломки, а земля вокруг была гола, как после огня. В этот момент мысли в его голове начали спутываться, перед глазами предстала картина пожара, боль внезапно пронзила сердце, а к глазам стали подступать слезы. Он побежал в дом.
— Отец! Что случилось с амбаром?
— Тифий, ты что? На тебе лица нет.
— Амбар! Что там случилось? — сердце продолжало часто стучать в его груди, но слезы и боль уже немного отступали.
— С амбаром все в порядке насколько я знаю.
— В порядке? Так пойдем и посмотрим!
— Хорошо, Тифий, но ты меня немного пугаешь своим поведением.
Мужчины завернули за угол и их глазам предстал амбар, целый и невредимый. Земля вокруг него зеленела от сочной травы, и раб спокойно отсыпал зерно в мешок для корма скоту.
— Тифий, я не очень понимаю о чем ты кричал.
— Отец, амбара не было. Я видел руины, я помнил пожар. — говорил он растерянно уставившись в землю, будто пытаясь найти смысл в том, что сейчас произошло.
— Сын, ты должно быть перегрелся на солнце. И не мудрено! Жара сегодня никого не жалеет. Пойдем в дом, выпьем там вина из погреба, немного охладимся.
Они пошли в дом, но образ руин так и стоял у него перед глазами. Неужели это действительно привиделось ему? Он посмотрел в окно, солнце действительно было особо ярким и горячим в этот день. Пара бокалов вина постепенно начали приводить мысли в порядок.
Посреди ночи его разбудил крик матери.
— Тифий!
Он сорвался с кровати и помчался на голос. Внутри у него все сжалось, будто он знал, что на конце этого крика его ждало нечто ужасное. Он точно знал, что ни разу не слышал, чтобы его мать так кричала, но, все же, крик знакомой болью отзывался внутри. Он вбежал в комнату. Мать стояла и держала в руках зажженную свечу.
— Что случилось?!
— Тифий! Ты меня напугал — немного отшатнулась Гирмина — все в порядке, я только немного обожглась о пламя свечи.
— Но ты звала меня.
— Извини, если разбудила, но я не звала тебя. Должно быть тебе приснилось.
— Но я ясно слышал как ты кричишь мое имя.
— Даже не знаю, что тебе сказать. Я действительно прикрикнула, когда коснулась пламени, но твоего имени я не называла. Иди лучше сюда — она приглашающе раскинула руки для объятия.
Он подошел и крепко прижал ее к себе. Мама. Ее объятия всегда успокаивали его. Однако, в этот раз вместо сладкого запаха ее волос в нос ударил смрад обожженной плоти. Он отошел и посмотрел на небольшой ожог на руке матери.
— Тебе стоит обработать это маслом — обеспокоено заметил он, показывая на руку.
— Конечно, не беспокойся за меня — ласково сказала Гирмина — отправляйся назад в кровать.
На следующее утро вся семья собралась за столом завтракать. Разговоры быстро перешли к воспоминаниям самых радостных моментов из прошлого, и события прошедших суток постепенно стали забываться.
После трапезы он проходил мимо ворот, когда услышал едва доносящееся пение. Оглядевшись, он увидел вдалеке человека. Из-за летнего жара воздух расплывался и нельзя было разобрать ни лица, ни одежды пришедшего, но один вид его и далекое пение манили к себе. Одолеваемый интересом, он пошел навстречу гостю.
Чем ближе он приближался к человеку, тем более знакомым казался ему голос и пение. Вскоре он смог лучше разглядеть пришедшего и его лицо окрасилось улыбкой.
— Орфей! Друг! Что ты здесь делаешь?
— Как же? Пришел повидать тебя!
— Как я рад! Сколько же мы не виделись?
— Да кто же посчитает?
— Да и вправду, какая разница! Проходи скорее, я познакомлю тебя со своими родителями.
Лицо Орфея при упоминании родителей на секунду напряглось, но быстро вернуло свой теплый и беззаботный вид.
В доме они с Орфеем сели за стол, принялись за вино и еду и стали разговаривать.
— Ну расскажи же, что произошло за время пока я был не с вами? — как ни была сладка жизнь в семейном доме, вид старого друга немедленно вернул искру приключений, пускай и не такую яркую как прежде.
— Ничего легендарного, Тифий. Куда мы без такого кормчего? Но ты лучше расскажи, что здесь происходит, я ведь здесь никогда не был.
— О, это самое прекрасное место на Земле. Я сам вернулся сюда не так давно… уже и не помню когда. Даже удивительно как смог я покинуть свой дом, когда отправился с вами в странствия. Очень уж тут хорошо.
— И ты сказал, что твои родители тоже здесь?
— Да! Я так скучал по ним, Орфей. Столько времени их не видел.
В это время, как будто услышав, что разговаривают про них, в столовую вошли Форбант и Гирмина.
— Тифий, ты не сказал, что у нас будут гости. — ласково сказала Гирмина посматривая на Орфея.
— Да, матушка, я и сам не знал. Орфей не предупредил, что будет в этих краях.
— Тот самый Орфей? — удивленно спросил Форбант, с некоторым укором глядя на Орфея.
— Тот самый. Легендарный аргонавт и лучший голос во всем мире.
— Даже и не думал, что когда либо смогу увидеть вас — сказал Орфей, оглядывая хозяев дома.
— Мы тоже удивлены увидеть такого легендарного героя в нашем доме — ответила Гирмина, осматривая Орфея в ответ.
— Скажи, Тифий, а ты помнишь, когда последний раз видел родителей до твоего появления здесь? — повернулся к другу Орфей, перестав обращать внимание на его родителей.
— Ну как же, да вот, когда уезжал отсюда в наше первое странствие.
— А можешь вспомнить этот день? Расскажи, что делал ты, что делали они. — не отступал Орфей.
— Да это когда было, разве упомнишь…
— А ты попробуй! — все напирал аргонавт.
— Орфей, я не знаю, наверное прощался с ними.
Вспоминать было тяжело. Картинки из прошлого были будто подернуты плотной дымкой, скрывающей происходящее. Начала болеть голова, и он обхватил ее руками. Казалось, сам воздух вокруг начал возмущаться от происходящего. Орфей в это время продолжал напирать.
— Давай, Тифий! Вспоминай! Что ты говорил на прощанье? Как выглядела твоя мать в последнюю вашу встречу? Что делал твой отец?
— Я не знаю! Не знаю! — боль в его голове становилась все сильнее.
Гирмина и Форбант побежали к сыну.
— Прекрати эти расспросы немедленно! Что ты себе позволяешь?! — грозно прокричал Форбант, но в глазах его читался страх.
— Сынок, успокойся, дай я обниму тебя — особо ласково проговорила Гирмина приближаясь с распростертыми объятиями.
От ее тепла и близости, ему стало чуть легче, боль отступала, а на ее смену начал подниматься гнев на Орфея. Кулаки его начали сжиматься и он медленно встал из-за стола, не отходя от матери, которая продолжала его обнимать.
Увидев это, Орфей отошел чуть подальше. Понимая, что ситуация выходит из под его контроля, он закрыл глаза, вдохнул поглубже и начал петь. Его голос отзывался по всему дому грохотом, будто не человек это поет, а сами небеса испускают звук. Не прекращая петь, Орфей медленно подошел и взял за руку своего друга.
В этот момент боль вернулась с новой силой, и не просто воздух, весь мир, казалось, вибрирует и раскалывается по швам. Уже не увидеть было стены дома, лишь серую дымку. Стол, кушанья — все исчезло. Звук становился все громче, вибрации все сильнее. В какой-то момент боль стала абсолютно невыносимой. И тут в один миг все закончилось.
— Открой глаза, Тифий. — спокойным голосом проговорил Орфей.
На месте дома были старые руины, поросшие мхом. Амбар исчез, оставив лишь небольшое пространство выжженной травы. Ворота стояли поломанные ветром. И царила абсолютная тишина, нарушаемая лишь легким звуком ветра.
Он вспомнил все.
Вспомнил как пятнадцать лет назад ночью упала свеча. Вспомнил как огонь начал распространяться с амбара на дом. Вспомнил крики рабов и животных, которые пытались убежать от внезапного пламени. Вспомнил как он проснулся от истошного крика матери, и как со всех ног побежал в сторону родительской спальни. Как бушующий огонь не пустил его дальше двери. Как он, обернувшись в одеяло, пробежал сквозь пламя и обнаружил пылающую балку, упавшую на кровать своих родителей, и задыхающегося отца рядом с ней, которого уже было не спасти. Было ясно, что он пытался вызволить свою жену из пожара, но сам пал под натиском пламени и дыма. Вспомнил как он выбрался из пылающего здания, которое он называл домом, и как беспомощно смотрел на догорающее пламя.
Его руки до белых костяшек сжимали руль корабля, по глазам без остановки текли слезы. Судно отплывало все дальше от острова, по которому в панике бегали странные существа с торсом женщин, но ногами и бедрами птиц. Орфей стоял на корме и без остановки пел, а на лице всех аргонавтов был отпечатан глубинный ужас.