Часть 1. Древний мир.
Подумайте только, почему, начиная с 4 тысячелетия до н.э., перемены в институте царской власти эмоционально и культурно важны для людей, даже казалось бы не связанных с конкретным монархом?
В древних царствах правитель наделялся статусом священным, он зачастую мог нести функцию совершения ритуала. Не в частном виде, а освятить подвластное ему пространство. То есть личный сакральный статус жителя государств, к примеру, Ближнего Востока, зависел от успешности царя. Или минимально от его наличия на троне.
Безусловно, царская власть была центром цивилизации, отделявшей ее от понимаемого варварства. Царь нес социальные функции безопасности, мира, справедливости. Но рассматривать его только в политическом ключе – не верно, поскольку выработанный тысячелетиями шаблон человеческого поведения, возводит царскую личность к столпам стабильности мира в целом.
Со времен Древнего Египта, Шумера царь формировал восприятия мира человеком, его места в мире.
Важность ощущения себя в системе фиксируется в том числе космогоническими мифами и восходящими к ним генеалогиями царей. Первыми правителями зачастую могли быть боги: Осирис-Гор, Энлиль, позднее Мардук и Ашшур. Царский список III династии Ура возводит происхождение царей к богам. Первые восемь правителей до потопа были носителями спущенной с небес царственности в течение 25 тысяч лет.
Проецируя эту сакральную царственность на подвластное государство, по факту правитель становился носителем и законодателем воли и суда бога на земле. То есть гарантом исполнения его законов. Такое проявление трансцендентного бога в имманентном правителе не может не иметь сильного эмоционального отклика в лице подданых царя.
Сакральный статус формализируется с помощью следующих инструментов:
- Сопровождении царского имени божественным детерминативом: например, в Хоровом имени для правителей Египта. На сераксах древнего царства имя правителя и символ Хора воспроизводят иерархию схожения сакральности.
- иконографии: Хор заботливо укрывает крыльями фараона Хафра (26 век до н.э.); в храме Дейр-эль-Бахри Хатшепсут вырезает зал рождения, в котором ее отец никто иной, как Амон (15 век до н.э.).
- коронах, жезлах, скипетрах – во всех царских регалиях.
- храмовых и гробничных постройках (в Месопотамии Храм олицетворял место пребывания бога на земле, а значит миру сообщалась святость. Поддержание и возведение построек было обязанностью царя, что активно и фиксировалось в царских летописях).
- священном браке. Вероятно, корни данного ритуала уходят далеко в Палеолит. В Месопотамии святость сообщалась царю через слияние с жрицей Иннаны, воплощением самой богини. Инанна была обладательница божественного МЭ, проявлением силы высшего Ана, а значит сообщала его мощь царю через иерогамию. Ритуал в Анфестерии в Греции проводился в бычьем стойле, здесь же царь-жрец символизировал божество, а царица выступала его божественной супругой. Нередко священный брак носил смысл сообщения плодородия всему подданству царя: регенерации жизни во всех проявлениях.
Все эти отличительные знаки и символы были признаны для цели легимитизации конкретного правителя в статусе наследования (или проводника) божественной энергии на земном уровне.
Бог-божественное помимо сообщения своего сакрального статуса на землю, рассматривается еще как элемент упорядочивания мира. Изначально творимая из хаоса, структура предполагает, что в ней действуют некие законы. Как производящая сила, бог, является их носителем и гарантом.
- В Египте миропорядок, правда Маат, как часть первотворения мира, гарантировала и справедливость земного уровня. Хранителем этой правды и порядка является легитимный царь. Исполнение правил Маат поддаными же являлось этическим мерилом их судьбы в Загробном мире (зал 42 истин).
- В Вавилонском эпосе Энума Элиш победа богов во главе с Мардуком над хаосом Тиамат несет порядок на Землю, сообщаемый через правителя, носившего жреческие титулы. Законодательная и храмостроительная функции Месопотамских царей были священнослужением, то есть упорядочиванием пространства.
Сакрализировались и военные походы, которые были призваны исправить\уничтожить хаотичнось, варварство, то есть не следование закону бога. Такой статус им также мог сообщать только легитимизированный царь, то есть сообщающий свою сакральность на идею установления миропорядка. Такие священные войны несли функцию включения нечестивых земель в ареал божественного порядка того или иного народа.
Концентрация же гражданских усилий на заупокойном культе царя, воспринималась как сообщение его святости и в загробной жизни. Уподобление богу царя живого – сообщает статус сакральности его общине при жизни, поклонение же ему в загробном мире можно рассматривать, как собственную надежду на спасение, получаемую посредством воспроизведения ритуала.
Легитимность власти и ее божественный статус необходимо было обновлять. Это действие могло быть приурочено и к циклическому обновлению мира. Проигрывание поэмы Энума Элиш во время новогодних празднований восспроизводило сотворение мира и легитимизировало власть царя. Царя сначала лишали его атрибутов и регалий, символически унижали и били (то есть десакрализировали или уподобляли искупительной жертве) – так проигрывалась ритуальная смерть правителя, а затем статус священной власти снова спускался к нему посредством богов. То есть и мир в целом и мир земной творились заново.
Но идеальный царь, как символ святости на земле, конечно, образ мифический, земные действия царя с трудом могли поддерживать этот образ равенства. Поэтому во многом оставались на уровне атрибутики. Недаром многие сказания об основании царской династии и священного предка сталкиваются с проблемой разлада, краха, а, следовательно, началом снижения уровня сакральности, сообщаемой в мир. Такое наблюдается в Египте с окончанием Древнего царства, в Месопотамии, с уходом в небытие III династии Ура. С угасанием идеи священного царя-спасителя, утверждается вера в личных богов.
В целом, исключительная роль и статус царя, могли служить гарантом личной причастности в божественному, как с другой стороны и все кризисы и катастрофы страны могли восприниматься как личные неудачи царя в несении его функции правильности совершения ритуала. От степени нравственного совершенства царя могла зависеть и как таковая судьба народа. Такие кризисы, сомнения в роли царя, как спасителя, могли служить и поводом к опасению за собственный статус «нечистоты». То есть идея царского защитничества в кризисы власти сменяется идеей личного благочестия (например, с развалом Среднего царства).
Секуляризация божественной царственности ведет к тому, что цари используют религиозную составляющую и атрибутику для легитимизации своего нахождения на престоле в политических интересах.
Часть 2. Царь Ветхого Завета.
Иным представляется понимание царя в Ветхом Завете: единственным правителем Израиля признается Б-г, выделяющий святой народ и землю обетованную, как обитель святости на земле. Со времен обретения этой земли, согласно преданию, она управляется конгломератом племен, которым сообщается воля Б-га через судей и пророков: Иисус Навин, Двора, Шимшон, Самуил. То есть звена для сообщения сакральности не требовалось, потому что на земле итак царствовала власть бога: теократия. Наличие царя лишь отдаляло бы народ от божественного присутствия.
Уклонение евреев от следования законам приводит все-таки к установлению монархии, хотя это и порицается Богом, как удаление от его воли и отказ от избранности. Последствия выбора евреями царя представляются в Библии, как узурпация и закрепощение народа, и делают статус правителя исключительно земным, не спущенным богом. Царь становится «помазанником» божьим. Но в отличие от того же Египта, к примеру, здесь цари не «обожествлялись», то есть были ближе к богу, чем другие, но не воплощали его в себе. Это можно оценить в описании их деяний, как далеких от облика «идеального» человека: Давид и Вирсавия, к примеру.
Цари являлись проводниками мудрости, указывали направления священных походов, занимались храмостроительством, аналогично соседним Ближневосточным народам.
Тем не менее в Израиле отсутствовал сотериолический аспект, подобно Египту и Месопотамии, к примеру. Идеи личного спасения появляются только ко времени Второго Храма, начиная с III века до н.э., что вероятно служило причиной обращения евреев к соседним культам и в конечном итоге выбору царя.
Строительство Храма Соломоном было способом ритуализации религии, формализации места и последовательности культа. Развитие образа царя будет осущетсвляться и в мессианском направлении, потомку Давида будет вверена божественная власть судить людей, что означает конец мира и его преображение в царство Бога за земле. Так будет реализован образ истинного и совершенного царя, сына Бога, который претворит в жизнь последнюю стадию спасения народа.
Цари Иезекия и Иосия проведут религиозные реформы, угодные богу, согласно писанию. И будут упомянуты, как искренние его приверженцы.
Однако после легендарных царей, в которых прослеживается идея мессианского появления, для остальных жреческие и царские функции были строго разделены. Исполнение царями священных ритуалов порицалось и каралось. Узурпация царского престола и священничества Хасмонейской династией (Маккавеями, не принадлежащими к священническому роду) еще более усиливает народную веру в царя-спасителя, мессию.
Именно эта традиция царя-спасителя на фоне апокалиптических идей послужила средой для возникновения Христианства, который назывался Царем Иудейским.
Часть 3. Divus.
Управление огромными территориями, к которым стал принадлежать и еврейский народ, требовало особых усилий со стороны Римской империи. Этот институт сакралирует своих императоров на протяжении трех веков с I века до н.э. – от Августа, до Диоклетиана, тем самым пересматривая идею божественности власти, происходящую от самой древности.
Первые цари Рима признавались наследниками Богов, святые законы Нума Помпилий получал боговдохновенным способом, власть магистратов в Республике была сакрализована священным законом, консулы могли совершать священные гадания «ауспиции», под защитой религии находился и народный трибун. Однако фактически к II веку до н.э. эта сакральность уже ничего не значила.
Постоянная диктатура, начиная с Цезаря, устанавливает генеалогические истоки своего происхождения - от Венеры для рода Юлиев. Прийдя к власти Октавиан причислил Гаю Юлию Цезарю статус божественного «divus», а для самого себя установил культ Гения Августа, равного богам. Помимо Гения вокруг Августа стал складываться культ, особенно после победы над Антонием и Клеопатрой: ему воздвигались святилищав в Малоазиатских декретах император предстает как космическая сила, всеобщий спаситель.
Именно такое всесильное божество должно было обеспечить народам, входившим в Римскую державу, мир и благополучие. То есть все эти периферийные территории таким образом, ощущали «включение» в Римскую державу. И несмотря на то, что традиция не называла его живым богом, была создана и легенда, и иконография.
Статуя Августа из Прима Порта получила своё название из-за местечка, где была найдена в 19 веке. Парадный портрет императора откопали на вилле Ливии Друзиллы, его жены.
В центре нагрудника - возвращение римского знамени, захваченного парфянами в 53 г.до н.э. Ужасное поражение Рима, в результате которого погиб Красс- один из членов триумвирата. Октавиан на самом деле вернул знамя посредством мирных переговоров, но это не главное для целей пропаганды, это его триумф.
Окаймляют парфян- символизмы поверженных Дакии и Германии.
Выше - колесница с Гелиосом, Аполлоном и Артемидой. Думается мне, что тут и дань солнечному культу императорской семьи. В закреплённых сторис смотрите расследование на тему Бога Sol.
Не менее важна и сама поза. Кого она напоминает? Классические греческие изваяния. Это контрапост или хиазм. Вес тела перенесён на одну ногу, а вторая свободно отставлена. Баланс тела смещается, создавая красивую напряженную позу. Так творил Поликлет - в галерее греческий Дорифор - идеал, можно сказать.
А вот жест Октавиана - исключительно римский, это жест оратора.
Посмотрите, на что опирается нога Октавиана - это Амур на дельфине, отсылка к Вергилию и происхождению Юлиев- Клавдиев от Венеры.
И самое главное, идеальную греческую фигуру дополняет портрет императора. Чем не идеал, который сообщит свою святость всей империи?
Однако с его смертью преемникам не досталась эта устоявшаяся традиция, которая бы легитимизировала их на престоле. Она была необходима, так как не было стройной и четкой структуры наследования власти: большую роль все-таки играла преторианская гвардия и армия. Культ императора трансформировался и конечно был разным в зависимости от провинции к провинции.
К началу II в. н.э. в именовании императоров стандартными эпитетами становятся «Сотер» (лат. «спаситель»), «Евергет» (лат. «благодетель»), Космократор.
Таким образом, культ из персонального обожествления по факту становится культом носителя власти, независимо от его заслуг. Со временем разрыв между верованием и официальной терминологией еще больше увеличивался. Кризис империи проявил себя в появлении сепаратистских явлений, одним из которых в частности стало христианство. Император больше не был гарантом стабильности, а главное спасения, его перестали считать богом. Пышность и помпезность императорского культа, его терминология и «божественность», лучистые короны – все это потеряло эмоциональную привязанность людей и несмотря на меньшинство христианских сторонников, именно их мессианские идеи привлекали возможность личного спасения.
После ожесточенной борьбы за власть, Константин продолжал именовать себя «богом и господином», но был вынужден принять развивающийся культ христианского бога, взамен собственного. С распространением христианства на территории бывшей Римской империи началась новая эпоха, когда не отдельный правитель становился богом, а именно сама императорская (а затем королевская) власть, обретает сакральность, освящаемая Христианской Церковью.
Продолжение в следующей статье.