Одной женщине приснился сон; такой настоящий, что и на сон не очень похоже.
Ей приснилась бабушка Земфира. Бабушки уже тридцать лет на свете не было. А самой женщине было под шестьдесят - сама уже бабушка. Только без внуков. Одинокая была эта Аля.
Одинокая, да ещё заболела. И лечилась, конечно. Только ей лучше не становилось - уходили силы. И вот от слабости она задремала днём; и увидела бабушку. В платочке с люрексом, в плюшевом жакете, в зелёном платье. Маленькую, сухонькую, любимую.
А сама Аля тоже маленькая; пол близко. Стоит перед бабушкой и улыбается от счастья.
А бабушка Земфира говорит ласково: «ты иди, Аля, в сад. Нарви тёрна и покушай. Тёрн поспел, а собрать некому. Иди, поешь! А тебя там ждут!».
Аля проснулась с улыбкой, потом испугалась: никак сон к смерти? Зачем бабушка приходила?
Но такое было чувство, что это очень важные слова. Очень полезные.
А терять нечего, честно говоря, сил все меньше. А тёрн - про него сейчас никто и не слыхивал. В детстве же у дома бабушки рос тёрн; как маленькие фиолетовые сливы, терпкие, твёрдые, много-много! Но это было так давно, что тоже кажется сном.
Аля собралась и поехала, слабая и нездоровая поехала. На автобусе до вокзала, потом на электричке. А потом пешком шла два километра. Дорогу помнила…
Золотая осень была, тепло. Последние золотые денёчки. И листва уже сквозила, как желтое кружево; в просветы видно синее небо. И жить хочется. Всё равно хочется жить.
Аля пришла в деревню; дома нет. Разобрали и раскатали давным-давно избушку на окраине. Все заросло бурьяном и кустарниками. Только память о бабушкином доме осталась. Нет ничего.
Аля зашла в бурьян и в кусты; а перед ней терновое деревце. И все оно усыпано фиолетовыми ягодами-плодами, аж гнётся. Аля протянула руку, сорвала тёрн и стала есть.
А за кустами видно платок вишнёвый с люрексом, кусочек жилета чёрного плюшевого. Там стоит бабушка Земфира. Она здесь живет в невидимом земными очами доме. И сад скрыт бурьяном от любопытных глаз, как завесой.
Это Але от слабости и от усталости казалось такое. Она ела терпкие тёмные плоды, ела и наесться не могла, до того это была нужная ягода. Собирает и ест. А солнце клонится к закату. И тихо в заброшенной почти деревне.
И кто-то запищал у алиных ног. Это котёнок! Совсем маленький и худой, сидит и смотрит с мольбой. Дрожит от холода и голода…
Аля взяла котёнка и посадила за пазуху. И пошла к дороге; домой пора! И повезло: на дороге остановилась старая машина, дешёвая, но чистенькая. За рулём пожилой мужчина дорогу спрашивает.
Он Алю и подвёз. Сначала до станции, а потом решил лучше до города довезти. И довез. Аля не боялась, ей было все равно. Так устала. Но в пути они разговорились с водителем; про котёнка. И останавливались купить котёнку еды, одеялко, пеленки…
Котёнок стал жить у Али. И превратился в толстого ухоженного кота Мурзика. И водитель тот тоже стал жить у Али. Валерий Сергеевич. И тоже ухоженный стал, пополнел. А его квартиру выгодно сдали за хорошие деньги и новую машину взяли в кредит.
Аля тоже пополнела и выздоровела. И радостно работает в саду, они сад купили.
Все стало хорошо, после того, как Аля поела тёрна. Такое совпадение хорошее!
Только вот что скажите: в тот вечер на кухне откуда взялся алюминиевый бидончик с тёрном? Его Аля домой привезла, наверное. Только как?
Она котёнка несла за пазухой. В другой руке - сумка с телефоном и с карточками. Никакого бидончика она с собой не брала, это она отлично помнила.
Но и этот бидончик она помнила. Слегка помятый сбоку, крышка скрученной зелёной ниткой привязана, старый бидончик из детства. Бабушкин.
Может, все это был сон. Но кот Мурзик и Валерий Сергеевич настоящие! И бидончик. Он на кухне стоит, на подоконнике. Когда тёрн в саду заплодоносит, Аля соберёт в него фиолетовые ягодки. Как в тот золотой осенний вечер, так похожий на сон…
Анна Кирьянова