Не так давно Анатолий Вассерман сравнил мирных граждан соседней с нами страны с недоброкачественным руководством с заложниками и назвал их «жертвами Стокгольмского синдрома».
Действительно, похоже. Есть явно преступная группа, преследующая свои корыстные интересы, прикрываясь для этого длительное время мирными людьми. Есть мощная вооружённая группа, в задачу которой входит уничтожение преступной группы и спасение этих мирных людей. И есть эти самый мирные люди, вина которых заключается лишь в том, что они в ненужное время оказались в ненужном месте. В такой ситуации, как говорят психологи, развитие Стокгольмского синдрома, когда заложники начинают верить террористам больше, чем освободителям, и искать у них спасения практически неизбежно.
Думаете, я перегибаю? Тогда сравните сами. Термин «Стокгольмский синдром» в обиход ввёл психолог-криминалист Нильс Бейерут, он же разработал и симптоматику. Итак:
Основные симптомы «Стокгольмского синдрома» по Нильсу Бейеруту:
- стадия: Заложники начинают отождествлять себя с террористами. Это своеобразная мимикрия, подсознательная подстройка «под своего». Ведь «в своих стрелять не будут».
- стадия: Заложник боится освободителей, понимая, что любая попытка его освобождения не в ходе уступок террористам, а в ходе спасательной операции, может вывести пока еще более менее стабильную ситуацию из равновесия и тогда можно получить пулю, причем не только от террориста, но и от самого спасателя.
- стадия: Преступник и жертва, находясь долгое время вместе в небольшом изолированном помещении, становятся ближе друг другу. Жертва начинает вникать в проблемы преступника, сопереживать ему. В конце концов она может начать даже оправдывать захватчика, будучи убежденной в том, что у него не было другого выбора, что сами обстоятельства подвели его к захвату заложника. Злость переходит в сопереживание.
- стадия: Заложник начинает абстрагироваться от ситуации. Ему кажется, что все происходящее с ним – всего лишь сон, что с ним такое просто не могло произойти. Он пытается занять себя какой-то, пусть даже бесполезной и тяжелой работой, желая забыть о происходящем. По мере сближения с террористом он все больше убеждается в том, что главные виновники того, что с ним сейчас происходит – это его потенциальные спасатели.
Так что, «Стокгольмский синдром» в чистом виде.
А вы знаете, откуда он взялся?
Дело было в Стокгольме
В будущем году знаменитому «синдрому заложника» исполнится 50 лет. Правда тогда до крови дело не дошло. Все было мирно и почти по-домашнему (одного из участников, тоже министра, только премьера Уолофа Пальму, «уложили» несколькими годами позже, остальные же живы до сих пор).
Друг мой Олссон
Все начиналось очень просто и даже почти прозаично. В 10 часов 15 минут утра 23 августа 1973 года в помещение "Sveriges Kreditbank" вошел средних лет и приличной наружности человек. На нем был длинный плащ, темные очки и пышный парик. Впоследствии оказалось, что человека звали Ян-Эрик Олссон и был он беглым преступником, которого шведская полиция неспешно (преступник не считался особо опасным) разыскивала уже полгода. Вошедший вытащил из-под плаща короткоствольный автомат, дал очередь в воздух и крикнул перепуганным служащим почему-то по-английски:
– Ну что, наша вечеринка начинается!
Нельзя сказать, что для Швеции начала семидесятых это было такое уж из ряда вон выходящее событие. Банки здесь грабили часто. Но на этот раз грабителя явно не удовлетворяла сумма в сто тысяч крон, которые он мог взять сразу. Для нормальной жизни ему требовалось значительно больше. Решение созрело быстро: объявив находящихся у него под прицелом людей заложниками, он потребовал от правительства выдать ему наличными в старых купюрах три миллиона шведских крон (что-то около двух миллионов долларов), оружие, бронежилет, скоростной автомобиль и, чтобы два раза не обращаться, освободить и доставить сюда же в банк бывшего его соседа по камере Кларка Олофссона. В противном случае Олссон пригрозил, что жизнь заложников не будет слишком длинной и патронов у него хватит на всех.
Среди заложников были три женщины, Биргитта Лундблад, Кристина Энмарк и Элисабет Ольдгрен и один мужчина, Свен Сефстрём. Все они были служащими банка. Плюс один старик, пришедший в банк получить пенсию.
Полиция сработала на удивление оперативно и энергично. Причина такой энергичности выяснилась чуть позже. Уже спустя несколько минут после обращения Олссона здание было оцеплено, а двое полицейских попытались штурмом овладеть банком. Однако и Олссон шутить не собирался: он открыл огонь по нападавшим и ранил одного из копов. Второму копу Олссен приказал сесть в центре зала на кресло и петь песню. Полицейский сел и затянул «Одинокого ковбоя».
Такого издевательства не смог выдержать пленный пенсионер. Он потребовал от Олссена прекратить зверство и отпустить стража порядка. Олссон был настолько удивлен смелостью старика, что отпустил его вместе с полицейским. После этого захватчик вместе с заложниками перебрался в бронированное помещение хранилища банка В этом помещении, размером 3х14 метров заложники вместе с захватчиком провели 131 час. Пять с половиной суток вместе.
Правительству же не оставалось ничего другого, как вступить в переговоры с террористом.
Классическая неудача
Первым было выполнено последнее требование захватчика: уже вечером в банк был доставлен несколько озадаченный таким странным освобождением Кларк. А вот с другими возникли сложности.
На самом деле, сложностей было несколько больше. Совершая захват Олссон не учел несколько важных факторов. Тут все сошлось прямо по классической схеме, где главное – это единство места, времени и действия. Во-первых, место. "Sveriges Kreditbank" был банком, в котором хранилась зарплата полицейских. Выплата должна была состояться буквально на днях и любые проволочки воспринимались стражами порядка как злостный саботаж. Именно поэтому обычно спокойные шведские копы в данном случае действовали с утроенной энергией: за свои деньги они были готовы биться насмерть.
Во-вторых, время. Приди Олссон в банк на месяц позже, возможно все пошло бы и по-другому. Но время было выбрано явно неудачно. Через три недели должны были состояться выборы премьер-министра страны, и поэтому действующему премьеру Уолофу Пальме, надеявшемуся продлить свой срок еще на несколько лет, победа над террористом была нужна как воздух.
Если бы он поддался бы на требования захватчика, его политические соперники безусловно сыграли бы на этом факте, обвинив премьера в бесхребетности и потакательстве преступникам и тогда выборы можно было смело считать проигранными. А победа, даже если она будет достигнута ценою четырех жизней, все равно останется победой.
Кстати, в случае гибели заложников их можно было бы очень красиво похоронить, и даже сказать над их могилой пламенную речь, заклеймив позором убийц и заявив о принципах, от которых никогда нельзя отступаться. И нажить на этом весьма неплохой политический капитал. А поэтому в верхах было принято решение ни на какие уступки террористам не идти, а готовится к штурму.
В-третьих, действие. В это время и совсем рядом от банка в королевском дворце как раз умирал король Швеции Густав Адольф IV (Gustav VI Adolf). В ожидании смерти монарха у ограды дворца скопилось великое множество журналистов. Однако, процесс затянулся. Король умирал долго и всем это ожидание изрядно надоело. Поэтому, когда выяснилось, что совсем рядом происходит что-то интересное, журналисты со своими камерами, фотоаппаратами и диктофонами быстро переметнулись к стянутому у банка полицейскому кордону. И история, которую правительство хотело замолчать, или спустить на тормозах, неожиданно получила широкую огласку, которая вызвала небывалый общественный резонанс.
Сообщения о драме с четырьмя заложниками шли по всем каналам, их транслировали на весь мир. В эфире только и слышно было что о трагедии в банке. Телекомпании, стараясь перещеголять друг друга, объявляли среди телезрителей конкурсы на то, кто из них предложит лучший проект по спасению заложников. Среди предложений наибольшей оригинальностью отличались три:
- через вентиляционное отверстие заполнить помещение шариками для пинг-понга, обездвижив таким образом грабителей,
- запустить через него же в хранилище рой пчел
- и выставить вокруг банка надувные чучела полицейских, чтобы бандиты потратили на них все патроны.
Между тем заложники сидели в хранилище и наблюдали за всем этим творящимся хаосом по маленькому телевизору.
От ненависти до любви
Олссен продолжал угрожать правительству.
– Смерть заложников будет не простой, она будет страшной, – говорил он.
В доказательство этого он одел на шею всем четверым проволочные петли и привязал их к ручкам сейфов хранилища. Однако на правительство, да и на полицию эти угрозы действовали слабо.
Личные телефонные переговоры премьера и Олссена ни к чему хорошему не привели.
– Он не горит желанием вас освободить, – заявил последний своим пленником.
Уже на следующий день Уолофу Пальме позвонила одна из заложниц, а именно Кристин Энмарк.
– Я очень разочарована в тебе, Пальме, – заявила она. – Всю жизнь я была социал-демократом, но теперь я вижу, что ты играешь в шахматы на наши жизни. Я не боюсь захвативших, ни капельки не боюсь. Позволь нам уехать, всем нам, вместе.
Эксперты по голосу определили, что женщина говорила совершенно искренне.
На третий день полицейские пробурили в потолке хранилища дырку. Причем официально это было сделано под благовидным предлогом: через нее предполагалось опускать в комнату пищу для заложников и захватчиков. Настоящей же целью было увидеть точно, живы ли заложники, в каком состоянии они находятся и как серьезно в действительности настроен Олссен (Олафссон вел себя довольно мирно и особо не выделялся). Однако и еду через него тоже подавали.
На пятые сутки подали несколько бутылок с пивом, в котором было растворено снотворное, однако Олссон вовремя разгадал хитрость, заметив, что бутылки были закрыты неплотно.
– Если еще такое повторится, я убью этих тварей, – кричал он после этого в дырку.
А затем схватил одну из заложниц и стал ее душить так, что та захрипела:
– Не убивайте нас, выпустите нас.
Причем обращалась она при этом отнюдь не к бандиту, а к следившим за этим через дырку в потолке полицейским.
В конце концов на шестой день полиция пустила в помещение газ. Только не усыпляющий, а слезоточивый. Вскоре после этого преступники заявили о том, что они сдаются и готовы выпустить заложников и отдаться в руки властей. Но тут случилось самое невероятное: заложники отказались выходить из здания первыми, заявив, что они опасаются за жизнь Олссона и Олофссона. За шесть суток, проведенных вместе с преступниками в одной комнатке, они так привыкли к ним, что ощущали их уже скорее не как угрозу, а как защитников.
Свобода, как осознанная необходимость
В первом же своем интервью все бывшие заложники как один заявили, что ни Олссон, ни Олофссон ничего плохого им не сделали, и они их совсем не боялись, а боялись только полицейских. Более того, сбросившись они наняли преступному дуэту хороших адвокатов, стараниями которых с Олафссона все обвинения были сняты. Олссана «отмазать» не получилось и он получил десять лет лишения свободы, из которых отсидел восемь.
На свободе Олофссон встретился с Кристин Энмарк, роман с которой он начал крутить еще в хранилище. Браком правда дело не кончилось, но подружились они серьезно и дружат до сих пор. Правда, на свободе Олофссон провел времени немного: спустя несколько лет его опять посадили в тюрьму, где он просидел до 1991 года. После чего, в 1999-м его вновь посадили на 14 лет за контрабанду наркотиков: он пытался провезти в Данию 50 кг амфетамина и 80 кг марихуаны. Освободивщись условно-досрочно в 2005-м, он снова сел за то же, только в двукратном обхёме, и на столько же в 2008-м. В 2016 году он добился перевода в бельгийскую тюрьму, где отметил 70-летний юбилей. В 2018-м вышел на свободу и пока живёт как честный человек. Всего Олофссон провёл за решёткой больше половины жизни. В Швеции им гордятся, как первым "знаменитым гангстером".
Жизнь Олссона сложилась более удачно. Во время отсидки он получил огромное количество писем от поклонниц со всех концов света. На одной из них он, выйдя на свободу, женился. Долго был в розыске за финансовые преступления, сбежал в Бангкок, где сидел до 2013 года, когда по его делу истёк срок давности. Вернулся в Швецию и сейчас живёт в своём родном Хельсингборге. Торгует подержанными автомобилями и, по его рассказам, иногда встречается со своими бывшими заложницами.
Из четверых бывших заложников двое продолжают работать в банковском бизнесе. Одна, Кристин Энмарк, переквалифицировался в психотерапевта и лечит наркоманов и пострадавших от стрессов. Написала книгу «У меня был стокгольмский синдром». Четвертый заложник сменил фамилию и тщательно скрывается от прессы.
Ещё о жертвах СС
- «Стокгольмский синдром» – явление обоюдонаправленное. Несколько лет назад в Голландии террористы захватили поезд и взяли его пассажиров в заложники. После того, как переговоры с правительством зашли в тупик, захватчики выбрали одного из них и объявили, что его сейчас расстреляют. Перед смертью ему позволили продиктовать прощальное письмо родным. Человек диктовал больше часа и так растрогал преступников историей своей несчастной жизни, что они не только не расстреляли его, но даже выпустили из захваченного поезда.
- Йоханес Сорус был взят в заложники бразильским рецидивистом, надеявшимся получить за него богатый выкуп. Преступник так и не получил денег, однако выпустил заложника через шесть дней. На суде Йоханес категорически отказался давать показания против своего похитителя, говоря, что он «очень культурный и приятный молодой человек». После того, как бандита посадили он часто навещал его в тюрьме, а после его гибели помог семье покойного с похоронами. Как выяснилось несколько позже, все шесть дней заложник и захватчик читали друг другу стихи собственного сочинения.
- В 1980 году в столице Колумбии Боготе в посольстве Доминиканской республики террористы из организации М-19 взяли в заложники группу дипломатов, в числе которых оказался американский посол Диего Асенсио. Видя, что террористы никак не могут добиться успеха в переговорах, он обратился к главарю с предложением помощи. «В конце концов, как дипломат я профессионал в ведении переговоров», – заявил он. После того, как дипломата допустили к телефону, переговоры сдвинулись с мертвой точки, взаимопонимание террористов и правительство было достигнуто, а заложники – отпущены.
Самой известной жертвой «Стокгольмского синдрома» является внучка американского газетного магната Уильяма Рандолфа Хеарста Патриссия (Патти) Херст. 4 февраля 1974 года ее похитили представители маленькой террористической группки, носящей название Симбионийская освободительная армия (Symbionese Liberation Army — SLA). Похитители требовали за возврат Патти шесть миллионов долларов. Спустя несколько дней Уильям передал бандитам деньги, однако девочка, которой к тому времени исполнилось 20 лет, домой не вернулась.
Некоторое время ее считали убитой, однако спустя два месяца, 15 апреля, ее сфотографировали во время ограбления банка Hibernia. В руках мисс Херст был автомат и она была одета в форму SLA. Чуть позже родители получили от дочери письмо, в котором Патти говорила, что она сменила имя на Таню и теперь она – преданный боец-симбонист. Ее арестовали во время полицейской облавы в сентябре 1975-го. Усилия нанятых семьей адвокатов к успеху не привели и 20 марта 1976 года Патти Херст, по обвинению в ограблении банка, приговорили к длительному тюремному сроку.
- После выхода на свободу Патриссия написала автобиографическую книгу «Every Secret Thing». Она остепенилась, вышла замуж, родила двух дочерей, снимается в кино. Любители видео могут посмотреть на нее, например, в фильмах "Cry-Baby" или "Serial Mom", где она исполняет главные роли.
Валерий ЧУМАКОВ, Москва
© "Белорус и Я", 2022
Дочитали до конца? Было интересно? Поддержите журнал, подпишитесь и поставьте лайк!