Официально считается, что «холодная война» началась после фултонской речи Уинстона Черчилля, давшей советской пропаганде повод долгие годы обвинять запад во всех смертных грехах. На самом деле, инициатором затянувшейся вражды был товарищ Сталин, всегда доверявший союзникам не больше, чем своему ближайшему окружению, которое он нещадно уничтожал до самой смерти.
Неизвестно, сколько еще лет вождю удавалось бы скрывать свои истинные намерения, не случись предательства лейтенанта Гузенко, служившего шифровальщиком советского атташе в Канаде. Причиной побега стал категоричный приказ Центра, предписывающий в кратчайшие сроки отправить Игоря Сергеевича Гузенко вместе с семьей в Москву, который он сам и расшифровал.
Этому событию предшествовала проверка всех резидентур в Западном полушарии, проведенная полковником Мильштейном весной 1944 года. Прибыв в Оттаву, опытный разведчик сразу выявил грубейшие нарушения элементарных правил конспирации.
Во-первых, главный шифровальщик, имеющий доступ к совершенно секретным материалам, не мог находиться под полным контролем, проживая за пределами посольства, в частном многоквартирном доме.
Во-вторых, оперативным путем, подстроив нужную ему ситуацию, Мильштейн обнаружил, что Гузенко, опять же вопреки инструкциям, имеет ключи от сейфов других сотрудников.
Главный резидент ГРУ в Канаде полковник Заботин пояснил, что отселить семью подчиненного ему пришлось из-за их грудного ребенка, который не давал никому заснуть своим плачем (прежде всего, жене самого полковника, настоявшей на отселении молодой пары).
Проверяющий написал подробный рапорт, указав на недостатки – которые так и не были исправлены – и отбыл в Москву, где составил еще один отчет, в котором высказал мнение, что Гузенко можно причислить к потенциальным предателям. Именно тогда, в августе 44-го, пришел первый приказ об отзыве 25-летнего лейтенанта, но Заботин убедил руководство не менять ценного работника.
Через год, когда пришло второе распоряжение, Гузенко понял, что на этот раз избежать отъезда не получится. К тому времени он уже больше двух лет прожил в Канаде и хорошо понимал разницу между лживым образом капитализма, который навязывали советским людям и реальным положением дел. Давно замыслив побег, Гузенко заранее помечал наиболее важные документы, чтобы в нужное время исчезнуть вместе с ними из поля зрения коллег. Прочитав утром 5 сентября 1945 года шифрограмму из Центра, стало ясно, что такой момент настал.
СОМНЕНИЯ ПРЕМЬЕР-МИНИСТРА КАНАДЫ
Не очень хорошо разбираясь в канадской управленческой системе, Гузенко, тем не менее, не хотел на первом этапе связываться с силовыми структурами, опасаясь нарваться там на советских агентов. Поэтому он направился в редакцию газеты «Оттава Джорнал», но застал в офисе только дежурного редактора, так как рабочий день уже закончился. Ошарашенный журналист, пролистав документы с красной полосой, видимо, не понял, или просто не поверил, что держит в руках мечту любого репортера и выпроводил посетителя, сказав, что насчет получения гражданства ему лучше обратиться в бюро натурализации.
Тем же вечером, Гузенко с женой и маленьким ребенком обошли еще три инстанции, сотрудники которых уже покинули свои рабочие места. Утро следующего дня опять началось с хождения по кабинетам, но результата не дали, так как чиновники, опасаясь брать на себя ответственность, отсылали горемычное семейство в смежные министерства.
Тем не менее, каждый из них докладывал своему руководству о незадачливых визитерах, торгующих государственными тайнами Советского Союза, поэтому информация быстро дошла до премьер-министра Канады. В итоге мистер Уильям Кинг оказался в сложном положении. С одной стороны, спецслужбы настаивали, чтобы он немедленно предоставил перебежчикам политическое убежище, с другой, ему очень не хотелось портить отношения со страной, армия которой только что сокрушила фашизм.
Все еще не приняв окончательного решения, Кинг распорядился отправить двух переодетых констеблей к дому советского дезертира, в надежде, что тот от отчаяния покончит с собой, после чего можно будет тихо, без шума изъять украденные из посольства документы. Однако советники премьер-министра – черствые, циничные акулы капитализма – укорили патрона, объяснив, что в этом случае они все станут соучастниками суицида одного человека и, возможно, убийства еще двух лиц (женщины и ребенка).
В любом случае, замысел не сработал, поскольку чета Гузенко, увидев из окна подозрительные фигуры, подумали, что за ними уже охотятся сотрудники ГРУ и, вместо того, чтобы свести счеты с жизнью, спрятались у соседа по этажу. В посольстве действительно уже подняли тревогу и послали на адрес оперативную группу, которая ворвалась в квартиру предателя, но никого не нашла. На выходе они столкнулись с подоспевшей полицией, но, предъявив дипломатические паспорта, ретировались, избежав ареста за незаконное проникновение в жилище.
Только 8 сентября – на третий день(!) – Гузенко, его жену Светлану и их сына передали представителям Канадской королевской конной полиции (КККП). Тогда же мистер Кинг записал в своем дневнике «Взорвалась бомба, которая все под собой погребет».
ПЕРЕПОЛОХ В СТАРОМ И НОВОМ СВЕТЕ
В советском посольстве тоже хорошо понимали, что взрывная волна не пощадит никого, поэтому обратились в КККП с требованием выдать лейтенанта Гузенко, укравшего из кассы крупную сумму денег, предназначенных «для восстановления ущерба от нашествия немецко-фашистских орд». Даже такой нелепый предлог мог исправить ситуацию еще вчера, когда Премьер метался в сомнениях, но теперь было уже поздно.
Компетентные лица, изучив документы, разослали депеши по всему миру, оповестив прежде всего разведки США и Великобритании. Очень быстро создали специальную комиссию, в которую вошли канадские контрразведчики, специалисты ФБР, а также джентльмены из МИ-5. Через полгода, когда они закончили перепроверять факты, начались аресты. В одни день – 15 февраля 1946 года – тяжелое обвинение предъявили двенадцати официальным лицам, среди которых были:
депутат британского парламента коммунист Фред Роуз
специалист Национального исследовательского совета Раймонд Бойер
видный представитель департамента вооружений Скот Беннинг
шифровальщица МИДа Эмма Уойкин
сотрудница аппарата британского верховного комиссара в Оттаве Кэтлин Уилшер
математик, офицер штаба управления военной информацией Израэль Гальперин и другие.
В ходе расследования, когда подозреваемые один за другим соглашались на сотрудничество, оказалось, что почти каждая лаборатория, относящаяся к атомному проекту по обе стороны океана, буквально кишит советскими агентами.
Больше всех, почему-то, негодовали англичане. Уинстон Черчилль, видимо, забыв о плане «Немыслимое», задуманном не позже, чем Сталин начал строить свои козни, заявил:
- Вместо благодарности за помощь, оказанную во время войны, советское правительство создало в Канаде шпионскую сеть, готовясь нанести союзнику коварный удар.
В Советском Союзе тоже полетели головы. Раньше всех арестовали и предали суду мать Игоря Гузенко, которая очень скоро скончалась в тюрьме. Немного больше повезло семье полковника Заботина, пережившей смерть Сталина в лагерях.
Серьезная угроза нависла и над легендой советской разведки Михаилом Мильштейном. Его дело тоже разбирала особая комиссия. В ее состав вошли тов. Берия, Маленков и другие, не менее заслуженные товарищи. Ответчик знал, что когда дело касается чистоты партийных рядов, эти люди страшно далеки от милосердия и здравого смысла, поэтому мало рассчитывал на благоприятный для себя исход. Однако, посовещавшись, они решили не трогать полковника, своевременно указавшего на серьезные недочеты в работе канадской резидентуры. Через много лет, когда нашим людям разрешат в усеченном виде высказывать свое мнение, Михаил Абрамович скажет:
- Я не понимаю, какими высшими государственными интересами можно объяснить арест ни в чем не повинных жены и сына Заботина. Они просидели в тюрьме относительно недолго. Выйдя из заключения, Заботин развелся, затем, женившись на простой деревенской женщине, уехал в глухую провинцию, где очень скоро умер. До конца дней не хотел ни с кем видеться. Наверное, он так и не простил самому себе, что жизнь его сына, учившегося до ареста в артиллерийском училище, была полностью искалечена.
Правда, ветеран не обмолвился, что правительство могло бы лучше позаботиться о быте своих людей на чужбине и не устраивать в стенах посольства перенаселенную коммуналку, в которой детский плач из одной комнаты, слышен во всех жилых помещениях. О том, что с 1917 года, из-за непрекращающейся разрухи, приезд на родину воспринимался командированными за рубеж советскими гражданами как возвращение на каторгу, Мильштейн тоже не упомянул.
ЖИЗНЬ ПОСЛЕ ПРЕДАТЕЛЬСТВА
Получив политическое убежище, супруги Гузенко ни на минуту не могли отделаться от страха за свою жизнь. Много лет спустя, их старшая дочь, появившаяся на свет в Канаде в конце 1945 года, скажет:
- Отец с матерью были очень осторожны… После передачи правительству секретных документов, они не надеялись прожить и трех дней.
Правда Игорь и Светлана не знали, что когда товарищу Сталину предложили на утверждение план операции по их устранению, он неодобрительно одернул подчиненных:
- Не надо этого делать. Народы празднуют великую победу над врагом. Война успешно завершена. Все восхищены действиями Советского Союза. Что же о нас скажут, если мы пойдем на уничтожение предателя. Поэтому запрещаю принимать какие-то меры в отношении него. Основные материалы по бомбе мы уже получили, а лишний шум никому не нужен.
Со временем страх ослабел и в семье чешских эмигрантов Стэнли и Анны Крысяк родились еще семеро детей. До 16-18-летнего возраста они были настолько уверены в своих европейский корнях, что даже болели за чехословацкую сборную по хоккею и удивлялись, почему родители запрещают им разговаривать на улице с незнакомцами. Отец семейства, быстро освоившись в новой стране, написал несколько книг за последующие десять лет о жизни в стране победившего социализма, первая из которых вышла уже в 1948 году и принесла неплохой гонорар.
Несмотря на высокий интерес читателей, далеко не все могли поверить, что в XX веке, на территории европейского континента, люди могут существовать в таких скотских условиях, какими их преподносит автор. Кроме того, в том же 1948 году одна из ведущих голливудских компаний сняла художественный фильм «Железный занавес», заплатив Стэнли Крысяку за экранизацию около ста тысяч долларов. Еще бОльшую сумму он получил за римейк, отснятый всего через шесть лет. На премьере обеих картин Гузенко выступал перед зрителями, не снимая капюшона. Советские искусствоведы, по заданию партии, раскритиковали обе картины, а Дмитрий Шостакович даже подал в суд за использование его музыки, хотя в отечественном прокате эти ленты никогда не показывали.
Умер чешский эмигрант Крысяк в 1982 году и только через двадцать лет, его внуки осмелились установить на безымянной могиле плиту с его настоящим именем. Говорят, это и есть расплата за предательство, хотя мало кто из людей, выбирая между возвращением, означавшим скорую казнь, и побегом, поступил бы иначе.
ПРОДВИЖЕНИЕ СТАТЕЙ ЗАВИСИТ ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО ОТ КОЛИЧЕСТВА "ЛАЙКОВ" И ЧИСЛА ПОДПИСЧИКОВ.
Обреченные реформы Косыгина