Всем привет! Опубликована прода юмористического фэнтези "Сага о призраках: Живым здесь не место...". Гуебос Глазутый первых рекуртов поставать против правителя Ригора Мортиса набрал не очень удачно. Ими оказались какие-то гигнутые маргинальные придурки, что данный отрывок и подтверждает:
"Поиски укромного места для лагеря прервало необыкновенное видение. Метрах в ста из горной пещеры выглянуло нечто несуразное: длиной метра два, изогнутое коромыслом, в целом толстое и округлое, но в конце сужающееся бутылочным горлышком и заканчивающееся тремя крючковатыми подвижными отростками, которые судорожно сгибались и разгибались, мешая пыль на каменной площадке. Каждый отросток походил на затвердевшую серую колбаску, как бы прижатую в двух местах, и заканчивался лессирующим вздутием наподобие волдыря. Серо-коричневую штуку неизвестного происхождения, томительно елозившую по земле, усеивали неприятно покрасневшие кондиломы с грязноватой основой в густой россыпи чёрных крапинок. Наросты выделялись, как бородавки, как сотообразные ступени великанской лестницы, и напоминали корку из болячек на коже прокажённых. Штука могла бы сойти за несчастную змею, нажравшуюся по дурости цементным раствором, которая теперь ворочается в конвульсиях. Только вот получалась какая-то нездоровая змея с больной и без своей дурости внешностью, да к тому же с отростками на морде. Сама пещера отличалась от других. Вход широкой неровной полосой окаймлял необычный разноцветный камень: красный, зелёный, жёлтый и лиловый.
– У горы языч выроскал, – первым заметил феномен Затиколья, причём без всякого удивления, будто языкастые горы встречались ему на каждом шагу. – А на языче ещё отроскали язычи. Вона как зацепами шевелькает. Оголодакала поди ж ты. Или нас дразникает, к язычу подмакавает.
– У гор нет языков, – возразил Разломай, – иначе горы умели бы говорить. Ну может, ты и прав. Это язык не для слов, а как у лягушки, для ловли мух, и то фантазия. Да и не видит нас гора. Как она нас увидит? Мы же духи бесплотные.
– Да разве гора мухой натрескается? Языч не того калибру. Вот птицев хавкать таковым язычем, то гоже.
– Зачем горе птицы?
– А жракать шобы.
– Да ты рехнулся, разве горы едят?
– А ты почтумто знакаешь? Ты хоть трунды кумекал у горы, жракает она птицев али нет? Не кумекал, вот заткникась и слухакай, что умный человек мякакает.
– А ты хоть раз язык у горы видал?
– Да ты ослепкал никак?! – изумился Затиколья. – Вот надысь гора, а вот языч яё! Огрумные горы - всех птицев зашмякают. Ой, чё делатся! Они сумасшедшие!
– Кто сумасшедшие?
– Горы! Я что ль?! Всех птицев зашмякают, кто по небесам лёту давкать будет? Опустекают небеса. Бяда-то какая. Погоди-ка… – Затиколья вытянул шею вперёд, чтобы, вероятно, получше различить существо, но приблизиться к нему побоялся.
– Так, заткнулись оба! – рыкнул Гуебос. – Говори!
– Кто говори? – боязливо отважился уточнить Разломай. Их с Затикольем было ровно “оба”. Обоим им велено заткнуться. А кто тогда “говори”?
– Затиколья, говори.
– Да как ажно такое могекат быкать, офрицен уважутый…
– Да не тяни ты, а то я тебе рот от лишних слов почищу! – прикрикнул Гуебос, не отличавшийся терпением к чему-либо вообще. Достали эти обормоты своей тупостью.
– Так енто анадысь жабья лапень! Мы в деревне из них супцы всякие наваркивали. Эхна, нам бы таку жабеньку да в нашу деревеньку. Это скока же супцов наваркается-то с такой ляхи несусветной?"
Ссылка на книгу: https://author.today/work/168329