Изучение, вернее ознакомление с такой неординарной личностью, как Ленин увлекательный процесс, уже вроде все про него узнал, а тут появляется новая подробность его многогранной деятельности и окончательно завершить его образ опять не удается. Ну ничего, продолжим читать воспоминания о нем.
- «Ленину, когда я с ним познакомился, было 34 года. Несмотря на лысину в его облике я не видел ничего, что придавало бы ему старый вид. Крепко сколоченный, очень подвижной, лицо подвижное, глаза молодые (Совершенно иначе видел Ленина А. Н. Потресов. Впервые встретившись с Лениным, когда тому было 25 лет Потресов о нем писал: "он был молод только по паспорту. Поблекшее лицо, лысина во всю голову, оставлявшая лишь скудную растительность на висках, редкая рыжеватая бородка, немолодой сиплый голос". (мк. Получается заграница, хорошее питание благотворно влияет на здоровье человека).
- «Тем не менее, большевистское окружение (за исключением А. А. Богданова и меня) в личном общении и за глаза его величали "Ильичом". Однако, при наименовании Ленина "Ильичом" фамильярность отсутствовала. Никто из его свиты не осмелился бы пошутить над ним или при случае дружески хлопнуть по плечу. Была какая-то незримая преграда, линия, отделяющая Ленина от других членов партии, и я ни разу не видел, чтобы кто-нибудь ее переступил». ( мк. Боялись или уважали?) А еще Ленина называли «стариком».
- «И когда Ленина величали "стариком", это в сущности было признание его "старцем", т. е. мудрым, причем с почтением к мудрости Ленина сочеталось какое-то непреодолимое желание ему повиноваться.
Очень ценя Ленина еще до личного знакомства с ним, я, приехав в Женеву, был всё-таки несколько смущен атмосферой поклонения, которой его окружала группа, называвшая себя большевиками. Это меня как-то шокировало». (мк. Культ личности изобрел и взрастил Ленин?)
- «На моем духовном развитии несомненно отразились встречи с двумя лицами. Сначала с проф. М. И. Туган-Барановским, который, когда я был в 1897-98 г.г. студентом Технологического Института в Петербурге, ввел меня в марксизм и не переставал потом толкать на изучение экономики. Вот что он сказал о Ленине»..
- «Я не буду, касаться Ленина, как политика и организатора партии. Возможно, что здесь он весьма на своем месте, но экономист, теоретик, исследователь - он ничтожный. Он вызубрил Маркса и хорошо знает только земские переписи. Больше ничего. Он прочитал Сисмонди и об этом писал, но, уверяю вас, он не читал как следует ни Прудона, ни Сен-Симона, ни Фурье, ни французских утопистов. История развития экономической науки ему почти неизвестна. Он не знает ни Кенэ, ни даже Листа. Он не прочитал ни Менгера, ни Бём-Баверна, ни одной книги, критиковавших теорию трудовой стоимости, разрабатывавших теорию предельной полезности. Он сознательно отвертывался от них, боясь, что они просверлят дыру в теории Маркса.
Говорят о его книге "Развитие капитализма в России", но ведь она слаба, лишена настоящего исторического фона, полна грубых промахов и пробелов.
- «Ленин нечестно мыслит. Он загородился броней ортодоксального марксизма и не желает видеть, что вне этой загородки находится множество вопросов, на которые марксизм бессилен дать ответ. Ленин их отпихивает ногой». Его полемика с моей книгой "Капитализм и земледелие" такова, что уничтожила у меня дотла всякое желание ему отвечать. Разве можно серьезно спорить с человеком, применяющим при обсуждении экономических вопросов приемы гоголевского Ноздрева». (мк. Сознательно ли он применял такие доводы в споре? Думаю, что да.).
- "Никто, как он, не умел так заражать своими планами, так импонировать своей волей, так покорять своей личностью, как этот на первый взгляд такой невзрачный и грубоватый человек, по-видимому, не имеющий никаких данных, чтобы быть обаятельным. Ни Плеханов, ни Мартов, ни кто-либо другой, не обладали секретом излучавшегося Лениным прямо гипнотического воздействия на людей, я бы сказал господства над ними. Только за Лениным беспрекословно шли как за единственным бесспорным вождем, ибо только Ленин представлял собою, в особенности в России, редкостное явление человека железной воли, неукротимой энергии, сливающей фанатическую веру в движение, в дело, с неменьшей верой в себя. Эта своего рода волевая избранность Ленина производила когда-то и на меня впечатление".
- «Знаю только, что к Ленину что-то притягивало. А узнать его было совсем нелегко. Откровенность ему была чужда. Он был очень скрытный».
- «Что же касается музыки, прекрасно помню слова Ленина, сказанные Красикову (тот играл и, кажется, хорошо на скрипке): Десять, двадцать, сорок раз, могу слушать Sonate Pathetique Бетховена и каждый раз она меня захватывает и восхищает всё более и более".
Ленин и Богданов в гостях у Горького играют в шахматы.
- « У Ленина был превосходный музыкальный слух. Сужу по тому, что он мастерски, во время игры со мною в шахматы (играл превосходно!), насвистывал сквозь зубы разные мелодии. Несомненно, было и другое: огромная любовь к пению. В его репертуаре было четыре коронных арии, особенно нравившиеся Ленину: первая - "Нас венчали не в церкви", кажется - Даргомыжского, вторая ария из оперы "Нерон" Рубинштейна - "Пою тебе, бог Гименей". За этим всегда следовал романс, написанный Чайковским на слова славянофила Хомяков».
- «Думали ли вы когда-нибудь откуда происходит псевдоним Ленина? Нет ли тут какой-то Лены, Елены! Я спросил Ильича - почему он выбрал этот псевдоним, что он означает? Ильич посмотрел на меня и насмешливо ответил: много будете знать, - скоро состаритесь».
- Поисследовать Ленина хотите, ну что же - попробуйте. Он всех нас исследует, займемся и мы им. Я тоже этим делом занимался. Но предупреждаю Ильич очень часто любит делать "глухое ухо". Я хотел однажды узнать - читал ли он Шекспира, Байрона, Мольера, Шиллера. В ответ ни да, ни нет не получил, всё же понял, что никого из них он не читал и дальше того, что слышал в гимназии, не пошел.
- «Он делит литературу на нужную ему и ненужную, а какими критериями пользуется при этом различении - мне неясно, а вот Достоевского сознательно игнорировал. "На эту дрянь у меня нет свободного времени". Прочитав "Записки из Мертвого дома" и "Преступление и Наказание", он "Бесы" и "Братьев Карамазовых" читать не пожелал. "Содержание сих обоих пахучих произведений, заявил он, мне известно, для меня этого предостаточно. "Братьев Карамазовых" начал было читать и бросил: от сцен в монастыре стошнило. Что же касается "Бесов" - это явно реакционная гадость, подобная "Панургову Стаду" Крестовского, терять на нее время у меня абсолютно никакой охоты нет. Перелистал книгу и швырнул в сторону. Такая литература мне не нужна, - что она мне может дать?».
- «Так, случайно я узнал, что Ленин любит "Войну и Мир" Толстого, а морально-философские размышления, которые вклеены в роман, считает глупостью».
- «Стихи Маяковского он совершенно не переносил. Совершенно не понимаю увлечения Маяковским. Все его писания штукарство, тарабарщина, на которую наклеено слово "революция". По моему убеждению революции не нужны играющие с революцией шуты гороховые вроде Маяковского».
- «Более основательным был у меня разговор с Лениным о Некрасове. Ленин его превосходно знал и, конечно, любил. Ничего удивительного в том нет. На иконостасе нескольких революционных поколений Некрасов неизменно и по праву занимал место любимой иконы». Ленин великолепно знал Тургенева.
Ох не прост был Ильич, ох не прост! Продолжение следует.