Есть такая порода людей. На Западе их называют “сэлф-мэйд-мэн”. Человек, сам себя создавший. К этой нечастой, крутой разновидности – отношение неоднозначное. Особенно со стороны других, себя не продвигающих.
Иосиф Кобзон, по-моему, тоже вписывался в эту категорию. Ведь тоже легенда. Его имя сопряжено с разномастными фактоидами. (Это такие факты, которые общеизвестны как бы. Но доказательств – ясных как поляна и прямых словно кишка – нет). Про Кобзона дружно болтали, что он, конечно же, связан с мафией. Много чего говорили. И, между прочим, зачастую – правду. Во всяком случае, Иосиф Давидович производил впечатление человека со связями.
Увы, наша ТВ-беседа стала последним интервью титана нашей эстрады.
А во время одной из первых наших бесед я его спросил:
Почему вы столь активно занимались похоронами Талькова?
Вот ответ ИДК:
- Я никогда с Тальковым не был дружен. Я дважды всего (за всю жизнь) выступал в концертах, где он принимал участие. Но меня взволновало (как коллегу) то, что раздался этот выстрел.
Игорь Тальков был убит 6 октября 1991 года между 16:00 и 16:30 по московскому времени, незадолго до своего несостоявшегося выхода на сцену в коридоре возле собственной гримёрки из огнестрельного оружия, предположительно из револьвера системы Нагана. Убийство произошло во время потасовки охранников Игоря Талькова (Александр Барковский, Аркадий Бондаренко, Сергей Игнатенко) и его концертного директора Валерия Шляфмана (после 1991 — фамилия Высоцкий) с ранее судимым охранником певицы Азизы, кикбоксером Игорем Малаховым (после 1991 — фамилия Рус) (1963—2016)Перейти к разделу «Потасовка в коридоре у гримёрки Талькова». Оружие, из которого был убит музыкант, не найдено, полный состав участников потасовки неизвестен, а само убийство до настоящего времени считается нераскрытым. Данное убийство является самым громким и самым загадочным в истории российского шоу-бизнеса.
Я к нему относился с симпатией. Ко мне обратился директор центра (раньше он был по фамилии Гольберг, сейчас он Смирнов): попросил организовать захоронение. Я проторчал пол-дня у Руцкого. Потом – заседание правительства Москвы, нельзя было вытащить Лужкова. И когда оно закончилось, я бросился к Лужкову. И я добился чтобы он подписал разрешение захоронить Талькова на Ваганьково (хотя говорили: “Максимум – филиал Новодевичьего”. Так называется Новокунцевское кладбище).
Поехал туда, на Ваганьково, выбирать ему последнее пристанище. Попросил, чтобы рядом с Лёвой Яшиным и с этими тремя героями Августа. Ребятами, которые погибли во время переворота. Я попросил чтобы рядом с ними похоронили Талькова.
Мне сказали, что на этом месте нельзя хоронить. Там всего пять человек похоронено: Яшин, трое героев и Беляков (это бывший первый зампред Моссовета). Я вернулся к Лужкову. И он сказал: “Где хочешь там и хорони”. Напишите – участок 27, прошу я. Он написал. Говорит: “Всё?”. Все. Захоронил, заказал поминки в “Северном луче”. И пришел на панихиду.
Я просто произнёс речь. Не о друге, а просто как о коллеге, который трагически ушел из жизни. Сказал, что это беда личностная, с одной стороны, с другой – нашего общества. Когда в артиста стреляют на сцене. Это все равно, что священника в храме. Я сказал эти слова. И вот впоследствии выступил один из участников презентации “Профи-91″ в прессе (Карен Кавалерьян, молодёжный поэт, пишет тексты, не стихи, а тексты.): “Я очень рад видеть себя в числе лауреатов на “Профи-91″, который возглавляет бывший идеолог той эстрады, которая нас никогда не принимала. И теперь он нам вручает призы! Это Кобзон, который позволяет себе ходить на панихиду к Талькову”. Ему задают вопрос: “А как вы думаете: для чего ему (Кобзону) это нужно?” Он говорит: “Ну как для чего? Чтобы продержаться на плаву”.
Я не стал мстить (мне легко было завестись, я человек крайне вспыльчивый и иной раз несдержанный). Я мог это сделать совершенно по другому. Вплоть до рукоприкладства. Но не стал этого делать. В надежде, что кто-нибудь из молодых вступится, понимая что я принял чисто человеческое участие, и мне не нужно какое-то общественное признание. (Так это происходило, когда скончался Высоцкий. Я никогда не был близким другом Владимира Семеновича, но я добился у Пастухова публикации некролога, я добился этого места, где он покоится).
Я думал, что возмутится молодое поколение моих коллег. Выступит и даст этому оценку. Никто. Никто не отреагировал. Я понял, что они разрознены и эта дикость – закономерный случай. Который характеризует общий уровень нашей культуры. И культуры творческой и культуры бытовой. Я не удивлюсь, если, скажем, завтра узнаю, что кто-то задушил за кулисами ту же Азизу. В отместку. Не удивлюсь. Из всей этой плеяды самый мыслящий, порядочный человек, знающий, что он делает – это Олег Газманов.