9,5 ЛЕТ Эльза проснулась от всхлипываний и смеха ребенка, в полной темноте, и сначала не поняла, где находится, а потом получила целый шквал восхитительного адреналина, тяжелую волну страха и радости одновременно.
Она осталась на всю ночь. Прошлая была бессонной, а эта была самой лучшей в её жизни. Эльза крепко спала в тепле, уюте, а сейчас оказывается любимый мужчина проснулся первым и унес люльку в спальню.
Сын захотел есть или просто соскучился, когда проснулся. Еще немного покормлю, и будет ему уже годик, а потом… посмотрим, как получится. Макс не успел расплакаться, он смеется… Я осталась на всю волшебную ночь! Отцу не позвонила, телефон отключила… О боже, я уеду с ним, мы целый месяц будем вместе!!!
Внезапно стало не по себе.
Отец, когда ему разрешили заниматься лечебной физкультурой, стал совершать длительные, изматывающие прогулки. Она видела, в какой дикой усталости он возвращался, но ничего не говорила, потому, что сама была такая же с детства. Уходила куда глаза глядят, могла идти часами вдоль трассы, или обойти весь город, чтобы устать и ничего не чувствовать.
Отец уже не бегал, а бродил, наслаждаясь природой, несмотря на то, что сердце его яростно стучало и ноги передвигались, как чугунные. Эльза слышала, как он вздыхал и жаловался кому-то по телефону.
А если должна была навестить Лиза с детьми, он бормотал себе под нос: «Как же летит время, Время просто летит, Норка, и сегодня оно совсем быстро пролетит».
В эти выходные Лиза не приехала, а я не вернулась домой. Мне очень хочется быть с любимым, очень хочется поехать далеко… Только бы он не передумал! Но отец останется ни с чем, только со своими мыслями... Я должна попросить Лизу приезжать хоть на два часа. Он её любит. Лизку любит, Катюху. А мать её готов забрать даже если Макс бросит. ... Только бы Виталя не передумал!
Эльза встала, оделась и заглянула в комнату - Виталий сидел спиной к двери на краю двуспальной кровати, держал на руках голенького сына.
Она обняла его спину обеими руками и прижалась
— Умный мальчик! Решил, что мне можно доверять. Его надо переодеть, а я не нашел. Где у тебя вещи детские?
— Я… кажется в машине забыла.
— Держи, корми богатыря, я принесу. Ключи от машины где?
— В куртке. Извини, я забыла о вещах.
— Ничего, принесу. Как сильно он похож на.. тебя. Я сейчас, быстро вернусь.
Эльза посмотрела на часы – еще не было пяти утра. Снова подумала про отца.
А еще вспомнила о том, как отец Лизы впервые дотронулся до плеча. Мысли заполнили её, едва проснувшееся сознание, она зашептала, словно рассказывая сыну.
В ту же секунду, как этот человек дотронулся до моего плеча я поняла! О, как давно это было... я поняла, что ему можно доверять. Так мог прикоснуться только любящий человек. А тогда любящего человека у меня не было, но я именно в тот момент представила, каким он должен быть. Я этого не заслуживаю…. Я это знаю… Но ты, мой сын любимый… Ты заслуживаешь будущего, где нет ничего плохого, только добрые мать и отец, рядом. Те, кто тебя любят, хотят о тебе заботиться. Я сама боюсь, маленький. Вдруг, я такая же как моя мать, и останусь одна, как она? Злая, сердитая, сделаю больно… Я так боюсь, Максимка… Нет, я никогда больше не подниму руку на человека, на своего ребенка.. Никогда. Я буду просить, спрашивать… Ждать…
Прошло еще несколько минут, Эльза услышала щелчок замка в двери, и представила, что они живут здесь вчетвером. Он с дочкой и она с сыном. И больше никого нет на белом свете.
Нет, еще Лизка, старшая дочка, подруга. Простая, … простодушная. Так её отец называл с самого начала. Лизка – птичка.
Виталий положил детскую сумку с вещами на кровать и произнес простую, простодушную фразу:
— Элечка, мне на работу скоро, я займу ванну?
Эти слова стали последней каплей, последней деталью в паззле. Картина жизни сложилась, защита рухнула и она разрыдалась. С младенцем на руках, она рыдала не от горя и обиды, а от облегчения. Потоки слез текли с подбородка, она не голосила, но слёзы лились, как водопад.
Виталий сел за спиной и прижал к себе обоих, обнял, ничего не говорил. Так они сидели, а Макс спокойно ел, прикрывая глаза от удовольствия. Он был уже большой, темные волосы стали густыми и завивались в локоны, как у отца. И у матери. Он был похож на похожих между собой людей.
Когда Эльза начала одной рукой вытирать слёзы и смогла, заикаясь, сказать слова: «Я провожу тебя на работу», он спросил:
— Ты передумала ехать со мной?
— Нет, я очень хочу, очень..
— Уверена?
— Да! Да, уверена.
— Почему плачешь? Рассказывай, доверься, я не обижу.
— Я подумала, что у нас …семья, Виталь. Ты, я и наши дети. Так бывает, а я представить не могла, как хорошо. ... Почему она ушла? Почему она такая? Она ненормальная? ... Как она могла уйти от тебя?? Как?
— Влюбилась в парнишку. Со мной по расчету, а с ним, говорит, по любви.
— Она тебя хотела вернуть? Он ей тоже изменяет? ... Я так и знала…
— Не понял, что она хотела, но ничего не говорила такого. Спросил где же новый мужчина – получил ответ, что дома ждет. Не знаю, что это был за … акт ... женского милосердия. Но я не почувствовал тепла, любви, и ты не волнуйся. Я верный, если есть женщина - других не будет.
— Других не будет, Виталь! Никогда не будет! Я должна сказать отцу, что уеду, можно? Мне надо его … он болен, волнуюсь.
— Хорошо, что волнуешься. Нормальные люди все волнуются за своих близких. Отпуск у меня с первого июня, числа третьего поедем. Успокаивайся, корми и одевай этого… веселого мальчишку.
Да, я думаю, надо всем сказать.
— Можно я Лизку спрошу, что она об этом …думает?
— Я сам спрошу. Со своей дочерью всё сам. И с женой тоже. ... Не вздумай с ней встречаться, поняла, Эль? Не надо.
***
***
— Оставь это, - говорила Лиза сама себе уже в сотый раз. — Не можешь ничего сделать, не можешь это принять, поэтому оставь, не трогай никого, не лезь!
Очень хороший совет дал Валерий Яковлевич, правда, проблема заключалась в том, что он имел в виду моего отца и свою дочь, а я думаю только о матери и Максе, и не могу воспользоваться им. Потому, что мама ждет меня на встречу.
На следующий день после дня рождения младшей сестры, на который она пригласила Элю, ей позвонила мама и попросила, нет, потребовала встретиться.
У них с моим Матвеем был уговор – она его предупреждает, и муж решает, что именно сказать мне. Как посредник или защитник.
В этот раз мама потребовала ничего ему не говорить о свидании, и сообщила, что Лиза нужна ей, как дочь матери. По тону голоса она сразу поняла, чем мама недовольна - знала, что за компания собирается, звонила Машке и разговаривала с маленькой, почти четырёхлетней дочкой по телефону за несколько дней до праздника и в этот день тоже.
Лиза слышала, как Машка радостно кричала в трубку: «Мама, ко мне Полина и Эля придут, и дядя Саша, и еще гости, я буду Максимку кормить из соски!»
Машка рассказывает всё, даже если её не спрашивать. А нам только о Максе рассказывает, делится впечатлениями.. Матвей даже её ревнует....
Девушка понимала: что бы ни произошло, их жизнь продолжалась, если можно так это назвать, как ни в чем не бывало: сын ходил в школу, ждал каникул, муж уезжал вечером на работу, Катя готовилась к детскому садику – летом хотели начать водить… Она сама училась уже с бОльшим трудом, чем раньше, появились сложнее предметы, но ела с обычным, нормальным аппетитом.
Лиза умела отстраняться - встала под душ, и смыла всё, что она видела, слышала плохого в своей жизни, перенесла боль. Как сказал однажды отец - «промыла и залечила рану». Последний приступ удушья у нее был с Максом в машине и у него дома, но пугающих снов она больше не помнила. … Если одолевали воспоминания - повторяла себе, как заклинание: «Даже если бы они меня сломали, убили тогда, ну что сделаешь – судьба. Люди же часто бывают на грани смерти или какого-то исчезновения. Люди попадают в компании, где получают то, что им кажется совсем не заслужили. Или переходят через дорогу веселые, счастливые, не зная, что на них несется огромный грузовик, а еще люди сами рискуют собой ради других. Ну и что такого? Это жизнь, её начало и окончание. Надо просто быть осторожней».
После разговора с матерью у нее появилось желание пожаловаться отцу. Именно ему, а не Матвею. Он её тоже спасал, и не раз, а сейчас хотелось, чтобы примчался после работы и поехал с ней, подсказал, как надо с мамой разговаривать, или вытащил её за руку - позвал к себе.
Но она не стала звонить отцу. Никто её там не убьет и не сломает...
***
Мужу пришлось сказать. Матвей медленно взял её за руку, поднял и начал целовать. И вдруг ей захотелось разозлиться на маму, которую они не пригласили в гости, потому, что она отказывалась уважать хозяина дома.
Мама напугала Лизу. Это она, а не Матвей все время пугала её, хотя улыбалась ласково и обнимала.
— Очень хорошо, что ты сказала. — спокойным уверенным голосом произнес Матвей. — Если она не желает говорить со мной, я могу молчать.
— Милый, кажется, она хочет меня допросить. А я имею право не отвечать... И сама задавать свои вопросы. Матвей? — Лиза замерла перед ним, словно вновь стала девчонкой, которая смотрит с надеждой, что он хитрый и придумает ей эти вопросы.
— Я не собираюсь отпускать тебя одну, мы будем вместе. Но могу подождать в машине… Сын сейчас в студии, Катрину придется взять с собой.
— Поеду одна, но скажу, что ты ждешь в машине, Макса там быть не должно. Скрывать от тебя ничего не собираюсь, как бы она об этом не просила.
— А я думаю, что сам должен приехать, вместо тебя. Присмотри за нашей дочкой, — сказал Матвей, не отводя взгляда.
— Но...
— Прошу, — убедительно сказал он, и Лиза кивнула, — Все будет в порядке.
Она посмотрела не совсем уверенным взглядом, словно спрашивая: «Ты обещаешь?», а потом объяснила где, во сколько встреча и поцеловала в щеку.
Когда Матвей зашел в спальню, чтобы переодеться, Лиза уже стояла в новом черном элегантном платье, при полном параде, ярко накрашенная.
Она пристально посмотрела на Матвея.
— Мама что-то опять скрывает, у неё был серьезный голос, и это нехорошо. Я волнуюсь за неё и сестру, поэтому поеду выяснять сама. А потом сразу к отцу. Если у нас из-за этого будет непонимание, я постараюсь зацеловать тебя ночью.
Он вздохнул и погладил её хрупкие плечи.
— Я так и знал, Кошка, ты такая красавица…Хочешь стать кем-то другим на один вечер? Я тебе не нужен сегодня, да?
— Ты будешь гореть возмущением и сердиться, она не расслабится и не расскажет мне ничего.
— Я могу сидеть в машине с Катей. Мы можем погулять рядом.
— Зачем? Когда ты рядом, я смелая, а должна быть снова дочкой…
Он увидел именно тот взгляд Лизы, каким она смотрела на него в то проклятое время. Обида, волнение, неприкрытая тревога. Страх за свою жизнь.
На самом деле, картина её жизни еще не полностью была составлена из кусочков, обломков, осколков.
Она уже сейчас играла яркими радостными красками, но еще были пустые места, которые вызывали у неё непонимание, что на них будет и где их взять.
Первый раз Лиза задумалась, что хочет заглянуть в неизвестное будущее, когда почувствовала страх. Она была неосторожна – в очередном счастливом отпуске на море она села на круг. Ноги были в воде и надувной детский круг перевернулся. Лиза пыталась вытащить из него застрявшие ноги, но лежала головой на дне и не могла никак этого сделать, она перестала бороться, расслабилась и стала экономить дыхание. Единственной мыслью было: «Сейчас я утону, интересно, кто меня будет спасать»?
Отец тогда оглянулся, увидел её и побежал в воду. Он вытащил Лизу, когда дочь еще даже не успела наглотаться воды. Плавала она тогда очень хорошо, но попала в западню спасательного круга на совсем небольшой глубине. Взяла его с собой ради развлечения.
Круг должен спасать, а он чуть её не убил.
Второй раз был, когда Лиза думала, что упадет с дерева, отец тут же оказался рядом, вышел из дома, посмотрел наверх, скомандовал: «Левую ножку чуть спусти и поставь на тонкую ветку, выдержит, а потом я скажу, что делать!» Она благополучно спустилась к нему на руки. Сильные мужские руки отца.
Третий был самым запоминающимся - Лиза заплыла в море одна, как всегда – до буйка и обратно. И напугалась, поняла, что ей не доплыть обратно, не догрести, сил нет, страх поднялся в душе…
Не знала она тогда и не понимала, как отец это почувствовал, но услышала его счастливый голос. Он кричал на весь пляж: «Лиза-а-а! Я к тебе плыву! А ты ко мне! Скоро встретимся!!! Плыви ко мне, дочка!» Забежал в воду и быстро брассом поплыл к ней.
Схватилась за его плечо и увидела веселые глаза. Обратно отец её «вёз», чтобы отдохнула и успокоилась. Ничего не сказал, но контролировал её страх, долго после этого плавал рядом. А потом она снова расслабилась и перестала бояться.
Сейчас он заботится о Машке, делает её жизнь безопасной, счастливой и веселой. Но безопасно ли сестре находиться у мамы, когда она таким голосом разговаривает со мной?
Матвейка один раз признался, что понимает - Лена не любит его отца, а Машка уже не один раз спрашивала: «Мама ругает тебя, Лиза, а что ты сделала?»
Ей хотелось ответить: «Не оправдала надежд», но это не имело теперь для мамы большого значения, Машка не поняла бы эти слова и не смогла бы ей передать.
Вот пришло время, она ждала встречи, разговора, вышла из машины под моросящий дождь, и направилась к небольшому ресторанчику возле салона красоты, принадлежащего её матери.
Лиза уже почувствовала недовольство и понимала почему.
Макс. Он мог рассказать ей, вообще всё. Глупый, не понимает, что его несет дальше в море. Это его глупая попытка получить наказание, подстроенное «похищение»... Он вернул себе машину в которой погибла мать, всё рассказал только мне одной, до сих пор смотрит влюблёнными глазами. …
Мама ради него способна на всё, что угодно?
Иметь тайную любовь может быть и хорошо, а стремиться к ней тайно, всё же очень непорядочно. Ведь и я, и отец даже не подозревали, что другой мужчина стал у мамы смыслом жизни. Мы безоговорочно верили в чистоту и честность нашей семьи, любви. Пока я не скрыла свою тайну, то есть это была мамина тайна, но я скрыла её, как свою.
Лиза не могла сложить картину жизни, она не до конца понимала, правильно ли поступила, или надо было сразу рассказать отцу о том, что случилось с ними на этом фестивале. Тем самым предать мать. Страдала больше всего, от того, что она отца предала. Знала и не сказала. Предала второго любимого и самого родного человека. Надеялась, что всё, что там было, уже прошло и забудется навсегда. Оказалось всё по-другому.
Мама ждала её одна за столиком, уткнувшись в телефон.
— Привет. Мамочка, как ты? — Лиза присела напротив.
— Привет, Лисёнок. О, как ты прекрасно выглядишь! Умница!
Скажи, а ведь если бы вы все не собирались, мы бы уже давно наладили отношения с тобой?! Я думаю, да. Не собираюсь это терпеть, ты треплешь отцу нервы и настраиваешь против меня Машку.
— Я просто живу, мам. Своей жизнью, она у меня вот такая получилась.
— Она не получилась. Ты её сама такую хочешь. Боже, Лиза, почему бы тебе не прекратить полностью общение с Элеонорой? Мы все были бы счастливее в миллион раз, если бы ты ей сразу обозначила, что Матвей - твой, а Макс её не любит. Он её ненавидел.... А теперь у них еще и ребенок на двоих! Зачем ты доказывала и продолжаешь доказывать, что между Максимом и этой ненормальной любовь?
— Потому, что я так думала, мама. Они были вместе и собирались пожениться. Они целовались. Я видела, что они … сладко целовались. Первого сентября я это увидела своими глазами. Они стояли в обнимку, что я могла подумать? Но я не продолжаю...
Лиза почувствовала, что смущенно краснеет.
— Он бы не женился на ней. Ты что, так и не поняла? Я думала, ты умная, хорошая девочка. А ты стала такая же, как она. С кем ты связалась, Лиза?
— Я не знаю, может быть он не хотел жениться, да… Не хотел. Но он же ей обещал.
Я не такая, мы разные, но я послушно выполнила всё, что она потребовала, когда приехала посмотреть на меня.
Надела её платье, не стала краситься, завязала волосы в хвост и пришла на их свадьбу. Я была послушна и плыла по течению мама, мне уже было все равно, лишь бы вас с отцом не тронули эти ужасные люди. Богатые и опасные. Так я их представляла. Так мне Кристина сказала, что они могут и убить, ничего за это не будет. Но ты же знала, что это неправда. Почему не успокоила мой страх? Ты же ... любить меня должна. Меня, а не всех этих посторонних людей. Давай, наконец, поговорим об этом, мама. И оставим всё в прошлом... Я делала не то, что от меня ожидали?
— Никогда не считала тебя послушной пешкой.
— Не знаю, мама, кем ты меня считала. Я не хотела быть ничьей пешкой. Даже твоей. Но то, что я сама подошла к её парню, то есть, к его другу, и получила за это… С таким наказанием я согласна, потому что он на меня смотрел влюбленным взглядом, а ей было больно от этого. — Лиза не стала говорить, что маме теперь так же больно, хотя у неё мог повернуться язык сказать правду. Вместо этого она спокойно добавила, — Я не хотела ничего плохого, не собиралась разрушать их связь, будущую семью. Я не хотела. Это же только ты хотела... Вот так и получилось!
— Какая чушь. О чем ты говоришь? Макса заставляли. Элеонора – чудовище и остается им, она неадекватна и требует лечения. Что ты ее защищаешь?!
— А что я должна была сделать, мама? Что я сейчас могу сделать?
— Я хочу только одного – прекрати отношения с ней и её отцом. Ответь, Лисёнок, пожалуйста, объясни – что она делает в твоем доме, и как твой муж согласился её впустить? Я помню его отношение!
Лиза оглянулась по сторонам и снова взглянула на маму. Она явно что-то недоговаривала, задавая этот вопрос.
— Мам, ты же знаешь, что мы общаемся. Да, я гуляю с её отцом и Машка тебе об этом не могла не рассказать. У неё ...много впечатлений, Эля ей всё разрешает брать, украшения, косметику… Мы друзья, мама. Сашка, Полинка, Макс, который друг Матвея и Эля тоже. — Лиза замолчала, а потом неожиданно добавила, — У нас своя компания! Я буду дружить, с кем захочу, даже с твоим любимым Максом! Матвея не ревную, потому, что он меня сильно любит, он не такой, чтобы сразу бежать к ней, если мы вдруг отдалимся друг от друга.
— Матвей не такой? Ты уверена?
Лиза улыбнулась и простодушно заметила:
— Уверена. Ты его намного хуже знаешь!
Но увидев снисходительный взгляд матери, вспомнив отца, в Лизе вдруг опять проснулся демон. Она стерла с лица улыбку и покачала головой.
— Он не променяет свою семью, своих детей, которые нас обоих любят на какую-то … на смазливую игрушку, которая что-то такое умеет лучше, чем я! И я не буду менять своего мужа на какого-то симпатичного идиота! Но могу с ним дружить, если захочу!
Лиза отдышалась, на глазах показались слезы, когда она услышала голос матери, поняла, что она рассержена. Она хотела этого и ждала, когда мама в пылу эмоций расскажет ей всё и Лиза поймет, что с ней сейчас, бедной, происходит. Мама заговорила не сразу. Она дала себе время успокоиться, отпила кофе, медленно и тихо поставила чашку и сказала:
— Матвей может поддаться своим желаниям, и тогда ты вспомнишь, что сама привела эту игрушку в дом. Ты еще не проклинаешь себя, дочка?... О чем с тобой можно говорить, если ты остаешься капризным ребенком, не смотря на то, что сама уже мать! — Лиза отодвинула подальше чашку с кофе, и подумала, что ничем хорошим этот разговор точно не закончится, но мама неожиданно извинилась, — Стой, дочка, извини, я не это хотела с тобой обсудить. Мне важно знать, как долго Нора собирается встречаться с нашим папой. Они сдружились или это что-то больше? Из за этого я в опасном положении, я волнуюсь... Волнуюсь и за него, и за Машу, и за тебя тоже.
— А я волнуюсь за Машу, когда ты ... непонятно себя ведешь. Мам, что у вас происходит? Вы любите друг друга?
— Я не знаю, что сказать, но твой отец стал очень странный.
— Мой отец? А я спросила про твою судьбу, Макса. Ты его всё так же любишь? Или уже нет? Вы жили вместе, почему ты не успокоишься, и зачем я тебе нужна?
— Эти вопросы я обсуждать с тобой не буду, не могу и не хочу. Последняя ваша встреча с Максимом чуть не лишила меня ... Вы сговорились и натворили такого, что ... я до сих пор расхлебываю последствия, у меня проблемы с бизнесом. Столько денег впустую, просто на баловство.
— … Ладно, мама. Мы - два ребенка, я виновата, поняла. Пока. — Лиза резко встала из-за столика, быстро сделала несколько шагов в сторону двери, чуть не столкнувшись с Максом, который неожиданно вошёл в ресторан и смотрел на неё с радостью любопытного бородатого щенка. Глаза его блестели, ресницы хлопали, рот растянулся в блаженной улыбке.
«Мне конец», — подумала Лиза и покраснела, — «Он сейчас похож на китайского болванчика, хуже ситуации не придумаешь».
— Я уже ухожу, дай пройти, Макс.
— Уже уходишь? Жаль... Я заехал за Леной пораньше на работу, увидел твою машину…
— Знакомая машина, да? Макс, лучше посидите вдвоем.
— Подожди! — Он повернулся к столику и довольно громко произнес, —Лен, скажи, что нам надо поговорить всем вместе!
На этот раз покраснела Елена. Кровь прилила к её лицу так быстро, что Лизе показалось, у мамы сильно поднялось давление. Она ужасно испугалась, что у неё от ревности случится приступ.
Она услышала её, не терпящий возражений голос.
— Не сегодня, Макс. Давайте в другой раз, иначе мы уже не сможем остановиться.
— Да, — произнесла Лиза, кусая дрожащие губы. — Я уже остановилась. Прости меня, мамочка, будь счастлива.
— Максим, останься за столиком, милый, я провожу дочку. — Елена встала, подошла и обняла, а потом сказала на ухо, — Лисёнок, я тебя прошу, не подходи к нему. Дай нам жить! Ты уже свела отца с ничтожеством, погубила его жизнь, теперь хочешь мою погубить? Я тебя люблю и не хочу обижать, радость моя, не выходи с Машей, когда он приезжает.
Ты можешь не подходить? Ну? ... Скажи, пообещай мне, что не будешь провоцировать моего мужчину. Если мы расстанемся по твоей вине, как ты думаешь, что будет?
Лиза кивнула, повернулась к ней спиной и, пошла, чуть не споткнувшись на повороте к выходу. Ей казалось, что мама готова обвинить её во всём. Но она провоцирует Макса своим существованием в его картине жизни и не может просто исчезнуть.
Было очень плохо. Вместо тёплых объятий и взаимных извинений, ощутила её ревность еще пуще, чем у Эльзы к Матвею. Только, что мама когтями не вцепилась в плечо. Но глаза Эли были тогда чужими, почти незнакомыми, а у мамы… Родные голубые глаза стали такими блестящими, а этот взгляд… Обнимать не хотелось.
«Так умеет смотреть Матвей, когда ему на самом деле обидно, когда он ревнует».
Сейчас стало всё настолько плохо, что никаких возможностей сблизиться она не видела. Слезы, обида, сожаление… И сама виновата. Третий раз в жизни она сказала то, что точно маму обидит, вместо того, что попросить прощения и узнать, как она себя чувствует в новой семье.
Первый раз – отказалась петь, встала, как вкопанная и твердила: «Не буду петь, не буду слушаться, я так решила». Второй – «Я не поеду в институт никогда, не буду слушать тебя, ведь это моя жизнь».
Третий – «Это моя компания. Я буду общаться с кем захочу».
А ведь в глубине души она думала об этом. Ей любой ценой хотелось вернуть в семью мать. Любой ценой. Даже, если нужно будет для этого провоцировать Макса.
Внутри у Лизы полыхал огонь, она направилась к машине. Такая хорошая послушная девочка. Стала взрослой. Муж. Верность. Семья. Двое детей. А её в детстве родная мама готова была не замечать, если она проявляла хоть какие-то признаки непослушания.
Села в машину, наконец, пролились очищающие слезы, и в груди стал разжиматься горячий тугой узел.
Матвей однажды сказал, что хочет найти для них «тихое место».
Лиза знала, что это значит. Он хочет наслаждаться жизнью с ней и детьми, где только близкие, любящие люди…
А сегодня ей позвонил еще и отец, который хотел встречи. Две встречи в день. Он тоже может... быть обиженным на неё, за её правдивые жестокие слова и намёки.
Конечно, Лиза знала, что многие семьи распадаются, а дети разлучаются, но, когда лежала без сна в постели, слушала, как дышит муж и сопит дочка, воображение показывало ей прекрасные картинки объятий, улыбок, прощения, близости, но никак не показывало – как они к этому придут. Кто должен уйти из их "компании", чтобы это случилось?
Лиза выехала на дорогу, в потоке машин она двигалась осторожно, уже без слёз, старалась быть очень внимательной, но руки дрожали и ноги в коленях тоже.
Она не знала и не видела, что к салону красоты подъехала еще ближе большая черная машина, не знала, что из неё вышел стройный уже немолодой мужчина с аккуратной бородой и усами, с сережкой в виде черного камня в ухе и светло-карими, почти золотыми глазами с черными зрачками.
Мужчина направился в сторону ресторана.
***
Несколькими часами ранее Нора рассказала своему отцу всё от самого начала до самого конца, упустила только подробности между мужчиной и женщиной и поцелуй. Она призналась, что Виталий её обнял и прошептал «Привет».
Не упустила эпизод с тем, как Елена перед входом в подъезд обнимала и целовала его.
— Макс гуляет, пап. Как от меня. Никто не будет счастлив с таким бычком производителем, который любит всех по очереди. Она несчастная женщина, которая любит за красоту, и не видит, что он не просто милый малыш, а готовый на подлости мужик. Вот Лизке он может быть и не изменял.
Лизка… она такая шумная, такая… зачем кто-то другой, когда она совмещает в себе столько разных людей? Ты же сам так сказал – демон многоликий.
— Да, не знаешь, кого завтра увидишь… и ведь все личины приятны. Она, знаешь, почему такая дева Мария, Санта Лючия? Потому, что она - простая душа. Что видит, то и чувствует, и открыто выражает свои чувства, не стесняется думать вслух. Уже не детская душа, но всё еще простая. Когда ей страшно, обидно, когда сердится, она знаешь, что делает?
— Знаю, улыбается и всех жалеет.
— Неправа ты, Нора. Она простая, но не глупая. Занимает свой мозг чем-то совсем другим, отключает чувства. Я начинаю всякие песни петь, чтобы себя успокоить и не показывать раздражение, досаду, обиду, гнев. Знаешь, сколько раз мне хотелось на твоего Матвея Сергеича сорваться? Он же мне мешал, окаянный.
Но я с ним всегда очень вежливо разговаривал, только пару раз, когда ты сбежала, и когда я уже сам дошел до предела. Она профессионально закрывает от других чувства. Но как тепла к детям! Как она смотрит, как интересуется ими. Как она их касается…
— Ты правда так считаешь?
— Что считаю?
— Что я буду плохая мать…
— Были такие мысли, страх был. И ты это знаешь. Забудь обо мне, это мои чувства, а ты хорошая мать Нора, ты умница.
— Я так боюсь, так ужасно боюсь, что смогу обидеть своего ребенка… А вдруг ты прав, папа, и в моих венах течет не кpoвь, а тёмная субстанция? Я слышала, как ты с матерью перед свадьбой разговаривал. И с Максом… Что никаких детей…
— Ты боишься? Это прекрасно. Вот и бойся! Бойся навредить и всегда считай в уме, когда злишься, хотя бы до десяти, а если не помогает – таблицу умножения повторяй, забыла уже, наверное, что в школе проходили, балбеска ты моя… пустоголовка… Как же тебя хорошему человеку-то умному предлагать, ведь он про меня плохо подумает. Айкью надо повышать, Нора. Иначе даже твой солдафон … Начнет сам деградировать с тобой, и скоро вас обоих вилкой есть учить придется. Будете сидеть, ложками кашу черпать. Хоть готовить научись, будет человеку за что тебя хвалить… А птичку за что ты любишь-то? Ладно мужик, это я уж понял. А вот дочка его чем тебя зацепила?
— Смотрит как-то бережно… вот как на детей. — Эльза улыбнулась и склонила голову на бок. — А еще она меня рассматривает и будто любуется, какая я. Разглядывает.
— Жалеет тебя! Думает, вот интересно, откуда такая глупая курица с мозгом таракана взялась, кто ж её родители? Вызывает антирес и такой ишо разрез - как там ходит эта баба в панталонах али без? — он засмеялся и замотал головой.
— Другой человек уже давно бы высказал мне все. Послал бы далеко. А она молчит, плохого ничего не скажет, только … вопросы задает и слушает, что я отвечаю… Просит о чем-то. А с Матвеем они в вечном восторге, я даже слов не найду, чтобы это описать.
— Это и есть любовь, семья. Ты в семье – и тебя защитят, помогут, пожалеют и готовы отдать последнюю рубашку. Простят и обнимут.
Это очень здорово и здорОво…
Я рад, что ты попала в такую семью, с птичкой и её папашей солдафоном. Ты уже в неё попала, ведь она твоя семья стала, а? Я вот сразу понял, увидел вас тогда вместе, подружка к тебе приехала, удивила меня своей верой в твою вменяемость.
Да и Матвею с ней как тепло и хорошо. Она хорошая мать, и ты хорошая мать. Дай сыну заботу и простодушия. Не думай о плохом.
— Если я уеду, с тобой всё будет хорошо?
— Если ты уедешь, я хоть дженщину приведу, хоть разок. Дождусь, не переживай. Мне самому интересно, как ты комарами покусанная прилетишь оттуда на ковре самолете. Макса береги, он маленький еще, один комар и раздует ручонку…Фотки ждать буду, и старайся там, пока корову за её причиндалы не потрогаешь не возвращайся. Знаешь вымя оно какое?
Отец захохотал, а потом хрюкнул:
— Я похабник у тебя и скандалист. Забываю, что ты жеребенок мой. На чем полетите?
— На машине, на моей. Я очень хочу, просто умираю.
— А сколько ж ехать? Три дня и три ночи?
— Я не знаю, но он сказал на машине.
— Что значит «он»? Имя то у него есть? С отчеством, аль без отчества, неважно.
— Виталий.
— Ох ну и красиво имя-то! Кака радость-то, кака жизнь-то прекрасная… Да, Нора? Да, Максимилиан? ... Дай мне его, скоро увезешь, кому я буду рассказывать, где деньги попрятал…
Нора, счет тебе не заморожу, пока замуж не возьмет. Вдруг ты взбрыкнешь? Или он тебя копытом треснет по дурной голове… Тогда звони, вызывай пацанов, одна с ребенком не смей в такую дорогу возвращаться. Мальчики поедут, один за руль прыгнет, остальные впереди, от лобового защитят. Ты у меня одна. И внуков пока недостаточно! Маловато царевичей нарожала, старший умный наш детина, средний будет так и сяк, младший вовсе .... Он возглавит царствие твоё.
***
На следующий день после разговора с дочерью, Валерий Яковлевич под закрытие салона поехал к Елене.
«Надо узнать, что творит смоляной бычок. Норка в волнении. Опять идет шатается, вздыхая на ходу, или вообще убрёл по своим телячьим шалостям.
В душе теплится надежда, и есть повод, причина – поговорить насчет поцелуев с драгоценным будущим зятем Виталием Сергеичем, который, как Матвей Сергеич, только еще умнее и великодушнее».
Он увидел Лизу, когда та вылетела, как ошпаренная из кафе, он видел её машину и думал посмотреть что стало с его бывшей мечтой.
«Мечта идиота, глупца, который мог стать женатым, и наивно думал, что это уже вот-вот произойдет».
В ресторане он только повернул за угол, как увидел её, рыдающую, закрывающую себе рот. Напротив сидел молодой, снова кудрявый бородатый повеса.
«Картина маслом. Она слезьми умывается, он что-то идиотское тихо вещает. Выйду – заметят, скажут сбежал, напугался. Останусь – заметят, не понять что говорить. Петь не получится, горло сковал спазм. Пролетели мысли, как птицы-синицы».
Она подняла глаза, на лице отразился ужас.
Мужчина ухмыльнулся и показал пальцем на дверь, затем вышел.
Елена быстро вылетела, выпорхнула и села в его черную машину.
Разговор сложился. Макс в это время маялся возле кафе и поглядывал.
— Гражданка Елена Александровна Вилкова, вы обвиняетесь в мошенничестве в особо крупных масштабах, к коим относят случаи отъема у потерпевшего имущества или иных средств. На принудительные работы вас куда определить? Могу предложить сиделкой к одному щедрому умалишенному похабнику.
— Валер, хватит, мне ни до чего. Дай салфетку, есть у тебя?
— Ты что нашего дорогого Виталия Сергеича, снова обратить хочешь? Зачем ты Лена мужику своему доброму человеку раны бередишь? За что же ты его так уважать перестала? Или не уважала никогда, а?
Что скажешь, дама с камелиями?
Ты была не в силах совладать с собой?
Хотела жить так, как жила до вашей с Максимкой встречи? Или до нашей? Или как, Лена? А может держишь его при себе, потому, что хочешь помереть на руках у человека, который тебя сильнее всех любил, чтобы он окропил слезами, вырвал из груди сердце и положил на вашу могилку семейной жизни, а дальше доживать пошел уже без сердца? Так ты хочешь?
— Ты меня любишь, Валер?
— Что ты хочешь, хитрая дама с камелиями?
— Я хочу, чтобы ты ответил. Ты меня любишь?
— Я люблю твою птичку. За то, что она любит меня. И бережет. Любит и заботится. Понимаешь? Не понимаешь? Дочь она мою любит. И отца своего. А ты кого, милая, бережешь в своей жизни? А,… да, что я спрашиваю, могу показать. — Он повернул к ней зеркало над лобовым стеклом машины и кивнул. — Вот она, зазноба твоя. Да какая стала молодая, красная, но не от стыда ли покраснела… Что случилось у вас? Максимка оказался наглецом малолетним? Так они ж все такие, кроме Виталика твоего. Ладно, что говорить с тобой, я всё уж понял давно. То, что тебе подарил, надо бы дочери твоей дарить, только она с достоинством, не возьмет.
— Я бы тоже не взяла, если бы мой муж нормально зарабатывал.
— Бывший муж. Не забывай.
— Не забуду. Только сил нет моих, не могу я смотреть, как ты его женишь. У меня хороший человек рядом, а у него ...
— Сам женится, когда время придёт. А не женится, так хоть дочери покажет, какие бывают отношения семейные. А ты покажешь бедному Максимке, какие бывают дамы с камелиями. Привет ему передавай. Пусть нос не вешает, и пальцы куда не надо не суёт. Виталия Сергеича тронешь, попадёшь в опалу. Не тронешь – буду притворяться дружески настроенным.
— Я так и знала, что у нас с тобой ничего не получится. Ты, Валер, вместо того, чтобы пожалеть, обнять, так себя ведешь ... не по-мужски.
— А я Максимку стесняюсь, он подглядывает, думает, что я подлец. А я не подлец. Иди, успокой ребенка, сопли вытри и будь добра, не лезь. Не лезь и не мешай! Можешь выйти? Я закончил. Мне что-то воздуха не хватает, твои новые духи кошмарны. Прежние с ароматом травы и леса мне нравились больше.
***
Этим же вечером закутанная в полотенце, Эльза стояла посреди кухни и пила чай, в руке у нее был какой-то пухлый сэндвич. На столе - полный комплект на двоих. Фрукты, сок, булочки, салфетки. Каждая тарелка накрыта еще одной тарелкой.
— Ой, Виталь, я не успела одеться, ты так рано… — глаза у нее раскрылись она быстро спрятала бутерброд и поставила чашку.
— Я на мотоцикле.
— А Маша где?
— В садике, сейчас за ней пойду. Решил узнать, как ты… здесь или уехала…
— Я всё приготовила вам и сейчас поеду домой. Только поцелую тебя, любимый. Я не приеду ночью, чтобы ты мог выспаться, Макс сегодня разбудил, а тебе на работу… Так отец посоветовал. Он всегда просыпается рано, и разбудит тебя опять. Я его дома оставила! — быстро проговорила и резко замолчала.
— Что-то случилось?
— Ничего, а сколько нам ехать? … — прошептала она.
— Семнадцать часов, Ульяновская область.
— О, это близко, поедем на моей… А можно на моей машине?
— Твоя, конечно, комфортная, ... Эля, но лучше на моей, выглядит это как-то странно, сама знаешь…
— Не знаю. А почему? Ты будешь за рулем, или я, неважно, я в семнадцать села первый раз в авто, и ни одной аварии. А что с собой взять?
— Эль. Успокойся, ты слишком суетишься, еще есть время. … Как будто первый раз куда-то едешь. — Он улыбнулся и подошел ближе к столу.
— Со своим любимым мужчиной первый раз. — Она, увидев улыбку, тут же подошла и положила руки на плечи.
— Я еще не сказал ничего дочери, обещала приехать сегодня вечером. Ты уже объявила отцу?
— Да, не выдержала, сказала сразу. Ты обнимешь? Обнимешь меня? — она провела рукой по груди.
— Надо за Машкой, потерпим до вечера. Уложим их и … обниму. Надо привыкнуть друг к другу, да?
— То есть, мне можно снова спать здесь? — Она обняла за шею и прижалась вся, напряженная, дрожащая.
— Это, как ты хочешь. Но я бы предпочел, чтобы уже сейчас понимала, как со мной жить, прежде, чем мы поедем.
— Виталь, ты не понимаешь. Я всегда тебя ждала. Все годы. И не верила, а Лизка сказала, что она верит, что у меня всё будет хорошо. И теперь я боюсь, что испорчу всё! Как мне сделать, чтобы не испортить? Скажи…
— Эля... Ты можешь испортить только продукты, если не умеешь их готовить и одежду, если погладишь не на том режиме. Еще ты можешь испортить себе прическу, или мне. Но сразу всё испортить я тебе не дам. — нахмурившись, пошутил мужчина.
— Я вас люблю, тебя люблю. — Эльза с наслаждением потерлась щекой, и заглянув в его глаза, убеждала, — Весь месяц продолжала ждать, что ты позовешь и думала, что уже всё испортила, что ты уже с соседкой или вернулся к жене… — Он отрицательно покачал головой, — Ждала, что ты позовешь и скажешь, что мы друзья, хотя бы…
Ты хоть знаешь, как это сложно, когда любишь? Я что только не делала, даже просила меня закрыть на ключ, у нас есть комнаты, которые можно закрыть снаружи, и тогда ты будешь сидеть, пока не выпустят. — Целуя шею, она продолжала, — Ты похудел. ... Хочу, чтобы ты знал, мне надо тебе рассказать... Я столько с тобой разговаривала, будто ты рядом… Про твою дочь.
— Ничего, еще успеешь, надо идти за ребенком. Спасибо за ужин, а Машке?
— Это вам, я не буду. Вы попробуйте, вкусно, из моего любимого... ресторана. — Эльза резко отстранилась и засмеялась, — Я оденусь и уеду, а вечером… А что будет утром? Машка проснется и увидит? Что она увидит? Как живут с детьми?
— Боже, Эля... — Он погладил по спине и сказал, — У нас есть время привыкнуть к такой жизни. Ты только одежду для сна возьми, ладно? Чтобы не так, совсем без ничего.
Утром и узнаешь, как живут с детьми в одной небольшой квартире. Хотя эти две комнаты довольно большие. Маша в спальне, Макс с нами рядом, кроватку я привезу новую, но завтра, после разговора с дочерью.
Мне важно знать, что она это ... примет.
Будет время на то, чтобы привыкнуть, полюбить, или мы с тобой не сможем, расстанемся. Но будет ясность между нами, это очень важно.
***
Обратная дорога была лёгкой.
Отношения сойдут на нет уже очень скоро. Запах, губы, выражение лица, глупые попытки наладить телесный контакт. Эта женщина умеет вызывать, как восхищение, так и полный дискомфорт с ней рядом. И ведь она нормальна, адекватна, глаза разумные, а что там с птичкой? Что она вылетела, как пробка из бутылки?
Валерий Яковлевич хмыкнул и перестроился.
Устрою сюрприз, заеду в гости, птичку пощекочу, Катюху научу новому слову - "балсук" Спокойное хвостатое животное с белой полоской на спине и ... бал... маскарад... всяких разных подлых женщин.... Узнаю, как проходит их примирение, ведь птичка так часто мечтает, чтобы мать ей снова дала под дых.
Не доезжая до съезда, он издали увидел белую машину, припертую со стороны водителя грузовиком. В груди и в животе зашевелилось что-то похожее на руку, стягивающую все внутренности.
Резко рванул вперед, что-то бормоча невнятно.
Чем ближе подъезжал, тем сильней сдавливало. Остановился и понял, что подушки безопасности сработали, и не видно что там в машине.
Медленно, как водолаз на глубине он вышел из авто и побрел через побитые машины и свидетелей, пнул знак аварийной остановки. Что-то шептал. Не слышал, что ему говорят, упал на колени и схватился за грудь. Услышал какой-то свисток, как на матче волейбольном, почувствовал легкие руки. Его кто-то взял за голову, потом, за лицо и ... птичка истерично запела. Прижалась вся, обнимает.
— Живая, чтоль? — прошептал он.
— М-моя машина, с-скорую, скорую надо вызвать....
— Ах ты зас*анка! ....Ты что ж сотворила?
— Я виновата, я н-не видела его... Моя машина... Как вы? Я не видела, что там еще одна авария...
— Меня-то видишь? Не реви, радуйся! Болит что?
— Нет, но я так испугалась!! И оглохла! Валерий Яковлевич, что делать-то? Вам плохо?
— Да я тут... помолиться решил, подумал, дай встану на колени, ... помолюсь. ... Слезь с меня, хочу подняться, а то ...люди смотрят.
— Простите. Как вы здесь оказались?
— Так ты меня ж позвала. Забыла?
— Я??
— Позвала.
— Я только ... сразу подумала, что ...
— Что я помогу отмазаться!! Виновата, а будешь не виновата! — Он хрипло хохотнул.
— Нет, вы что! Я подумала, что вы мне еще дороже машину дарили. Хорошо, что я не на ней... Что теперь будет?
— Залазь ко мне, я разберусь. Кто там, кого прижал? Да залазь в машину, не женское это дело. Дай пощупаю, нигде не болит?
— Нет, а у вас? Машина впереди ехала слишком медленно, и я решила обогнать, не заметила грузовик, который уже перестроился на ту же полосу и там еще авария впереди.
— Ты хоть понимаешь, что тебе нельзя за руль? Осталось восемь жизней, кошка.
— Семь. — Лиза закрыла лицо руками и начала рыдать.
Валерий Яковлевич кому-то позвонил, сфотографировал её лицо, подняв за подбородок, остальные машины, записал свидетелей, отправил фото документов и повез на обследование. В травмпункте её проверили на сотрясение, ощупали и сделали рентген. На предплечье наливался синяк, но даже трещины в кости не было.
Лиза вышла и увидела, как он смеётся, разговаривает с кем-то по телефону.
Скромно села рядом. Почувствовала горячую ладонь на своей руке.
— Мужу не будем говорить, что мы с тобой теперь пара?
— Валерий Яковлевич, как вы себя чувствуете?
— Как-то слишком даже хорошо. Думал помру, а нет - есть еще у меня дела на этом свете. Что, мать опять обидела зайчика? Зайка, ты чего плачешь?
— Откуда вы знаете?
— Неправильно отвечаешь! Надо отвечать: «Как же мне не плакать?»... Книжки, что ли умные не читаешь?..
Следил за ней. Поговорить хотел.
И поговорил, мы с тобой не сговариваясь подъехали, только я вперед, потом тебя приметил, а ты меня нет.
— Вы точно себя хорошо чувствуете?
Он быстро положил её руку себе на грудь.
— Не пугай меня. Слышь? Стучит! И будет стучать, пока Норка не пристроена.
— И вы не пугайте... она уже, кажется, пристроена. Вы знаете, что...
— Знаю. Ты-то как?
— Ой, я еще не понимаю ничего, но это ... Вы не поверите, но я увидела её на свадьбе, когда вы даже не приехали, и подумала, что мой отец обязательно был бы рядом с дочкой. Я подумала, что он бы её под руку повел. Был рядом. Такой, как мой отец. ... И вот он с ней.
— Я тебя шо-то боюсь, птичка. Вдруг ты представишь меня с моим псом ... огромным алабаем... И вот я с ним... — он рассмеялся.
Они дождались заключения, вышли и сели в машину к инспектору, Лиза достала из сумочки документы. После оформления, поехали к дому. По пути она так вздыхала, что Валерий Яковлевич тоже начал шумно вздыхать и её передразнивать.
К отцу она в этот вечер не поехала, написала сообщение. А вылезая из машины совершенно не представляла, что ей теперь делать, как мужу сказать. Валерий Яковлевич крикнул вслед, чтобы Матвей к нему срочно спустился.
Чувствуя себя одновременно просветленной и несчастной, Лиза осторожно открыла дверь и услышала смех, разговор Матвея с сыном:
— Всё, я тебе показал, теперь ты – давай! Мужик должен уметь так готовить, чтобы жена смотрела, как на сокровище. Давай, теперь переворачиваешь и поливаешь сверху…
Ей так не хотелось портить настроение. Она так была счастлива оказаться дома…
— Мама!!! — К ней побежала Катерина, одетая, в пижамку.
Лиза схватила дочь и прижала её к себе.
— Лиза! Всё хорошо? Как я рад… Детка, мы уже заканчиваем, садись за стол.
Он подошел, обнял и заглянул в глаза.
Лиза осторожно прошептала:
— Матвей, мне нельзя за руль, я больше никогда не сяду. Машину разбила. Со мной всё хорошо, а она … там тебя ждет Валерий Яковлевич внизу, он мне помог…
Глаза мужа заблестели, он взял её за плечи, крепко сжав:
— Что ты сказала?
— Я случайно… Это не фура была, Матвей. Я больше не буду водить машину. Мне так жаль… Со мной все хорошо, вообще всё, только синячок один.
— Господи! ... Не зря я молился.
— Он тебя ждет…
Матвей прижался к ней лбом и вышел в коридор.
***
Мужчина, который привез жену лениво прогуливался возле своей машины и смотрел на темное небо.
— Ты знаешь, что я видел перед тем, как умереть и потом воскреснуть?
Матвей сдержал сбивчивое дыхание, подходя ближе.
— Я видел себя пацаном. Беспомощным, слабым, не в состоянии что-то сделать. Ты тоже так себя чувствуешь иногда, не правда ли? Вот!
Я оказался рядом не случайно!
Думал, что всё, ...птичка уже летает, как перышко, ...а она, зараза, живучая. Настоящая кошка.
Ты, Матвей, вот погляди на картину дорожного происшествия. И ведь не зажало. Не смяло, даже не поцарапало. Святая простота.
Не пускай её за руль.
Она никогда не станет, как Норка.
Она в машинки играет, понимаешь? Папки рядом нету и она кричит "Йоху-у-у!!! Покатаюсь щас, как следует!!!"
Шучу. Медленно ехала, отвлеклась на мысли тягостные. Не давай ей одной гонять. Сиди рядом и следи. Чтобы крутануть, если что… И уже, выключай своего пса, надоело, я не враг.
Я что подумал, ты, как человек опытный, с опытными друзьями, родственниками даже, Сашка ведь уже кто? Родственник.
Мог бы возглавить, в случае чего? Я сегодня ощутил, как смерть была близко, потом твоя завизжала и отпустило.
Он серьезно не мигая смотрел в глаза. Ждал, молчал, потом кивнул и продолжил:
— Всегда тебя видел, во главе. Разумный, холодный взгляд ты умеешь делать. Люди тебя слушают раскрыв рот и мало того, слушаются.
Жениться на моем ...чучеле ...не обязательно, но …
Я другого выхода не вижу.
Не предлагаю всё, но есть такие вещи, которые Норка просто не сможет осилить. Подумай. Если согласен, представлю тебя на очередном съезде. Всё законно, чисто, не волнуйся.
Исполнишь мечту, дом, вытянутые ноги, самое дорогое винишко…
Мою не обидишь, знаю. Не обманешь, вокруг пальцев не поведешь. И лишнего не позволишь.
Матвей Сергеич, я тебя давно присмотрел, давно. Если во главе будет друг семьи…. Обещаю, приходить в образе графа Дракулы. По ночам.
Нет у меня другого выхода.
Есть еще один тип целомудренный, но время прошло, там сейчас уже какие-то нечистые связи у него появились.
— Что врачи говорят? - сказал Матвей низким дрожащим голосом. Он прекрасно знал, что его лицо уже намокло под едва заметным дождем, скрывая вспотевший лоб, и что футболка прилипла к телу, еще, когда он спускался.
— Чепуха, говорят всё пройдет!— повторил Валерий Яковлевич громче. — А если что – операция на открытом сердце. Чем скорее, тем скорее. Кто знал, что это опухоль? Никто. Я бегал, пил, гулял, а это, оказывается, опухоль. Определили как-то – доброкачественная миксома, но растет. Операция проводится при охлаждении тела! От, так вот… И будет остановка сердца, подключение искусственного кровообращения.
— Плохо, — сказал Матвей, глядя в глаза. — Я помолюсь, как сегодня за жену. Это кошмар. Всеми силами мысли отгонял, больше она … не поедет одна. Я этот подарок обещанный, эту женскую машину... сто лет вымучивал из себя, и лучше бы … не покупал.
— Да нет, хорошую купил, легкую и надежную. Но лучше не надо.
Ты уже подумал? Вижу, что подумал. Согласен. Ну… и ...славно.
Давай, Матвей, бывай, не спи, не пропадай!
Смысла нет постоянно себя утруждать,
Чтобы здесь, на Земле, заслужить благодать,
Что тебе предназначено, то и получишь,
И не больше, ни меньше. И нечего ждать.
Омар Хайям
💖С любовью и хорошим настроением, Автор💖