Фронт начался для мамы с Москвы – там шло формирование полков. Летняя жара, июль сорок второго. В сохранившемся ее письме мама писала: «…Выдали мне сапоги сорок второго размера и шинель до пят. Где можно перешить это обмундирование и поменять сапоги – пока не знаю». А размер маленькой девичьей ножки её был тогда – тридцать пятый. А одежда – сорок второго.
Но, тем не менее, война не собиралась останавливаться, и молодому врачу-новобранцу срочно пришлось вникать во все проблемы формирования своего полка и, главное, – обеспечение полноценной физической готовности бойцов к предстоящим сражениям. Большинство солдат было поражено чесоткой, и надо было, не теряя времени, полностью вывести её в полку, что мама и сделала, стопроцентно справившись с этим заданием. Конечно, помогли в этом и советы бабушки, которые мама помнила с детства, и переписка с ней. Бабушка, правда, писала в то время уже левой рукой – у правой в течение жизни были порваны сухожилия.
И когда полк был сформирован, его отправили на Ленинградский фронт, где предстояло ему оборонять, позже известную всем, «Дорогу жизни», по которой эвакуировали ленинградцев и раненых, и везли драгоценный хлеб блокадникам – жителям замерзающего, но не сдающегося города.
Гитлер отдал приказ сравнять этот прекраснейший русский город-памятник мировой культуры с землей, не оставив ни одного строения, ни одного человека, просто – стереть даже память о нём… Поэтому город и, защищающие его воинские части, подвергались ежедневным многократным авианалетам и обстрелам.
Голодающие жители растапливали столярный клей и пытались есть его, смертью грозила потеря карточек на получение ста граммов клейкого, липкого эрзац-хлеба, а сколько историй того, как люди вынуждены были есть собак, кошек, крыс, а то и своих, умерших от голода, родственников… Но при этом продолжали работу на своих предприятиях и в учреждениях, борясь за освобождение от фашистской нечисти.
Где были бы вы сейчас, современные циники, «родства не помнящие», рассуждающие с веселым ёрничаньем о том, «что надо, мол, было сдать тогда город врагу, и сейчас бы все мы попивали баварское пиво…»
Понимаете ли вы, глумящиеся над памятью павших, поражающие своей недалекостью и неблагодарностью, что вас бы тогда просто не было сейчас на этом свете – вы бы просто не родились, вам бы не от кого было рождаться! Потому что даже те, кто остался бы в России, покоренной фашистами, - стали бы, в лучшем случае, рабами, а еще – донорами и подопытными научных лабораторий… И это всё было предрешено.
……………………………………………………………………………………………………...
Совсем немного сведений услышишь от самих фронтовиков о войне, но даже они – немногие – говорят о многом.
«Как-то поехала я в Ленинград, - рассказывала мама, - командир полка, зная об этом, отпустив меня, сказал: «Вера Михайловна, отвезите, пожалуйста, посылку моей семье: банку тушенки, буханку хлеба и кусок мыла». Справившись с основными делами по службе, мама нашла нужный адрес и квартиру.
«Женщина эта – жена командира всю ночь не спала, а вставала и ходила возле стола с разрезанной буханкой хлеба и, съев маленький кусочек, продолжала отщипывать от неё по крошке, и опять ложилась, и опять вставала, и подходила к хлебу. Видя, что я слышу её шаги, и то и дело просыпаюсь, она всякий раз спрашивала: «Доктор, скажите, а можно я ещё немного съем?» Я, как могла, - уговаривала её, – помедлить – не есть всё сразу – иначе, как в таких случаях бывало, - её, голодную, могла постичь быстрая смерть», - вспоминала мама.
……………………………………………………………………………………………………...
А выпавшая на долю ленинградцев особо жестокая зима, в которой каким-то чудом тлели людские жизни, а «мессеры», кружившие над Ладогой и сбрасывающие листовки, и консервные банки с яркими наклейками, и солдаты, подбиравшие их, и впоследствии лежащие с вывернутыми внутренностями на колючем снегу…
А машины с грузом и людьми, то и дело проваливающиеся от взрывов под лед!
А крики и стоны раненых и умирающих!
И снова – кружение сытых фашистских ястребов над городом и замерзшим озером – в воронках и громадных полыньях от снарядов…
……………………………………………………………………………………………………...
Никто! Слышите вы, пытающиеся переписать историю, изобразить фашизм, как благо, представить нашу армию, освободившую все народы мира – ЦЕЛОГО МИРА – оккупантами – НИКТО не вправе заявлять такое!
Вам не задушить голоса в мире тех, кто знает правду, кто помнит своих освободителей, кто вечно благодарен им, тех, кто знает – КТО победил фашизм!
И незачем приписывать эту победу американцам, французам и т. д. – так как все знают, что второй фронт был открыт уже на исходе войны в 1944 году, когда конец фашизма был уже предрешен… И только тогда те, кто занимали выжидательную позицию, наконец решились принять участие в войне…
Но мы, русские люди, даже и эту, не такую уж большую и не такую уж своевременную помощь, - благодарно помним, и наряду с памятью павших своих отцов, матерей, дочерей и сынов, бережно чтим и храним память и иностранных воинов, сражавшихся за установление мира на земле.
И всем вам, насмехающимся над подвигом советских людей, я никогда не позволю смеяться над хрупкой девочкой в лейтенантских погонах, своей будущей матерью, пробирающейся под артобстрелом через топи Синявских болот на помощь раненым, и, практически безоружной – не носившей с собой пистолета по причине того, что был он тяжел, над той девочкой, рядом с которой не раз в двух шагах проходила свора фашистских автоматчиков, прочесывающих лес, над той, которую в последний момент спасла, видно, материна молитва, когда пробило осколком её шинель, над той, которую хотели убить в Риге, когда офицеры останавливались на квартире у одних горожан, и ночью открылась дверь в комнате, где Вера спала, и если бы она не проснулась – её уже не было бы в живых…
Латвия, Литва, Эстония – и в них всё эта девочка согласно приказу: лечила, спасала, организовывала переброску в тыл тяжело раненых, страдала со страдающими, умирала с умирающими, торжествовала и разделяла победу с победившими!
Командир полка, в котором воевала эта девочка, при возможности сменить зам. командира полка по медсанчасти на мужчину-врача, однозначно сказал: «Нет! Мне другого зама не надо!» Это ли не высшая похвала в условиях войны на переднем крае!
……………………………………………………………………………………………………..
В наше время, когда в документальных кинокадрах я вижу пробирающиеся по замерзшей Ладоге машины в свисте пуль, снарядов, а заодно и жесткой метели, колючего снега, летящего в глаза тех, кто должен спасать других, но внезапно находит свою смерть вместо спасения, - у меня в такой же ледяной комок сжимает сердце – возможно, - генетическая память, а главное, - я больше НЕ ХОЧУ чтобы это повторилось!
Потому, что это – высшая несправедливость и подлость, когда какие-то дикари и убийцы, считающие себя «сверхчеловеками», которым ты ничего не должен, которым ты не сделал ничего плохого, - приходят и истребляют тебя, родных тебе людей, твоих соотечественников, жгут и гадят твою землю, грабят твою страну, угоняют в плен, превращая в рабов, твоих земляков…
А потом, по прошествии лет, сами они или их потомки лицемерно и ханжески рассуждают о толерантности, о демократии, о недостатках в экономике чужой страны, которую ещё недавно ограбили дотла, истребили большую часть населения, сожгли в Дахау, Освенциме, Бухенвальде…
Какое право имеют они хоть на что-то указывать нашей стране?!
Господа! Не надо лгать! Это я вам говорю – дочь моего отца и моей матери – участников Великой Отечественной войны в составе Красной Армии, освободившей весь мир от фашистской чумы, вернувших этот мир – МИРУ!
Татьяна Архангельская, отрывок из книги "Медленный поезд детства"
